Ссора с Василием что-то разбудила во мне. Злость, может, даже ненависть. Я думал, в моей душе нет места ненависти к кому-либо, кроме меня самого и к жизни вообще, к самой сути бытия. Оказалось, что есть.

Я сидел на кресле и курил. В моем винограднике всегда царит полутень. Не полная тень, а именно - полутень. Надо, чтобы солнечный свет проникал сквозь шатер из листьев, падал на грозди и на те листочки, которые внутри. Для этого виноград прореживают. Без солнца виноград не живет, солнце ему необходимо. Потому и лоза растет так быстро, метров до десяти за лето - к солнцу тянется.

Времени было около полудня. Солнце стояло высоко, но по-осеннему светило косо. Лучи били во фронт и пробивались сквозь прореженною мною листву. Белый цвет боролся с зеленым; побеждал все-таки зеленый. Крупные черные и светлые, ставшие янтарными грозди винограда висели в просветах беседки. Там, где лучи впивались в них, каждая ягодка горела как маленький фонарик, а вся гроздь казалась нереально красивой елочной игрушкой из детства.

Такое зрелище успокаивает. Но я долго не мог успокоиться.

"Вот же гад! - думал я о Васе. - В детей из ружья стрелять! Это ж кем надо быть? И правильно я его сволочью назвал. Конечно, у многих из нас за последние полтора десятка лет мозги в голове повернулись и как попало легли, а кое у кого и вытекли совсем, но не стрелять же в детей! Какими бы волчатами они не были!".

Я ни разу, наверное, за всю свою шестидесятилетнюю жизнь не был так зол, как сейчас. И уж точно я никогда раньше не испытывал ноющей боли в левой половине груди. Словно это именно я получил в бок заряд соли из Васиной берданки. Неужто, сердечко дало-таки сбой?

- Эй, сосед! - услышал я Васин зов. - Подойди к забору, мириться будем…

С соседями надо жить дружно, вспомнил я Анины слова. Но мириться с Васей сейчас у меня не было никакого желания.

- Да пошел ты…, - тихо, чтобы не усугублять конфликт, буркнул я и, подхватив сумку, пошел в дом разбирать продукты.

Набив холодильник снедью, я переоделся в дачное, вскипятил чаю, не спеша, почаевничал с бутербродами и пошел в огород, посмотреть - что там у меня наросло. За неделю, что меня не было на даче, много чего здесь наросло, в особенности сорняков.

Вася словно ждал меня.

- Ну, что, Серега, будем мириться?

Я пожал плечами, этот жест можно было истолковать и как согласие и как полное безразличие с моей стороны, что мне все равно - будем ли мы с Васей врагами на всю оставшуюся жизнь или останемся, как он совершенно ошибочно полагал, друзьями не разлей вода. Вася посчитал, что я согласен.

- Стало быть, мир! - радостно сказал он, протягивая мне поверх штакетин грязную клешню и подмигивая живым глазом.

В принципе я и не был против мира, хоть и худого, но который все-таки лучше доброй войны. Тем более, снова вспомнил Анютины слова о дружном сосуществовании с соседями, подумал: "дружно, не дружно, но и враждовать глупо".

- Да мы с тобой, Василий, и не ссорились по большому счету.

- Ну да, - легко согласился косой Вася. - Подумаешь: ты меня сволочью обозвал, а я тебя интеллигентом! Квиты.

Все правильно - Вася считал слово "интеллигент" оскорбительным.

- И все-таки ты неправ, сосед, - решил переубедить меня Василий.

- Грабителей наказывать надо. Дети они там, не дети, одно слово - грабители. Я с утра до ночи на своем огороде горбатюсь, даже не ем толком. Так, перехвачу малость и снова - воронкой кверху. А им че?

Им насрать. Раскурочили месторождение цветного металла, унесли, продали алюминий с дюралем по дешевке и сосут свои чупа-чупсы.

Тебе-то, Сергуня, хорошо, у тебя на огороде одни деревяшки. Парник и тот деревянный. У тебя тащить нечего. А я даже вилки с ложками в потайное место прячу, как со двора ухожу. Дожились, да? Вилки с ложками от этих сво… - Вася как-то странно, немного испуганно взглянул на меня (правда, этот, как мне сперва показалось испуг, я увидел только в его стеклянном глазу), сплюнул и закончил иначе: -

Свободы им шибко много дали. Хорошо бы эту свободу пообкорнать малость.

- В тюрьму, что ли всех пересажать?

- В колонию для несовершеннолетних преступников. А что?…Был бы у меня зять нормальным ментом, мы бы их всех… - Вася мечтательно поднял полувзгляд в небо.

- А он у тебя что - ненормальный?

- Кто? - Вася вернулся с небес на землю.

- Зять.

- А-а-а, зять… Да какой он, к чертям собачьим, мент? Так - старший помощник младшего писаря. По кадрам он. Да и вообще - тютя-мотютя. Ни рыба ни мясо. Ну, ладно, что мы все о моем зяте, да об этих воришках?…Че скажу. На "Косом мысе" масленков - прорва! Я кажное утро туда бегаю. За масленками. Вилки, ложки попрячу, капканы между грядок поставлю…

- Капканы? - я даже отпрянул.

- Ага, - отмахнулся Вася, - на волка, у меня два капкана имеется… Так вот: масленки. По полной корзине приношу. По две бы корзины носил, да боюсь дом надолго оставлять без присмотра. Там их, масленков этих на "Косом мысу" - хоть литовкой коси. Я уже семь двухлитровых банок накосил. Тьфу, блин - намариновал!…Завтра с утра давай сбегаем? Часиков в восемь, ага? Завтра у нас пятница, народу к вечеру понаедет много. А в субботу с утра - все в лес помчатся, все вытопчут…Эй, ты че?

Я, повернувшись, пошел прочь. О чем можно разговаривать с человеком, который стреляет по детям из ружья как в тире по мишеням и ставит на них капканы? Воевать не буду, но и дружить с такой сволочью не хочу. Не только говорить, а даже слушать противно.

"Косой мыс" - это небольшой, вытянувшийся с юго-востока на северо-запад островок. Он расположен не параллельно, а под углом к береговой линии водохранилища. Поэтому и называется "косым". А

"мысом", потому что осенью, когда уровень воды в искусственном море падает, островок соединяется с берегом, на котором расположено наше садовое общество песчаной отмелью и становится частью материка.

"Косой мыс" весь порос облепихой, боярышником, редким тонким сосняком и маленькими, словно игрушечными елками. Из грибов тут только маслята и немного поганок.

Сюда ходят не только дачники. И из города грибники приезжают, доезжают на машинах по отмели до кромки так называемого леса.

Тихую охоту я люблю, потому что она тихая. Я наслаждаюсь тишиной и покоем. Мне не важен трофей, мне важна и приятна возможность побыть одному, побродить по лесу, где мне знаком каждый кустик, каждое деревце. Они родные мне - кустарники и деревья. Лес меня принимает, он дарит мне то самое равновесие, о котором я говорил, если я его вдруг теряю. Мне хорошо в лесу, даже в таком не частом, полупрозрачном на высоте человеческого роста, так же хорошо, как на кладбище или в беседке виноградника. Если предположить, что мне вообще может быть хорошо.

А другого леса поблизости нет - все застроено дачами и коттеджами. Много земли москвичи скупили. Лесной массив на участки нарезали, забором огородили и сторожей с собаками поставили. Живу, считай в лесу, а до леса - свободного, не арестованного, не охраняемого - на автобусе полчаса ехать надо. Вот и хожу на "Косой мыс".

Сегодня опять видел сон. В пять часов утра проснулся, полежал, помучился, взял лукошко и отправился на "охоту".

Косой Вася еще спал, во всяком случае, дым из трубы его летней кухни не шел. Слава богу, подумал я, а то увязался бы за мной.

"Косой мыс", хоть и не особо большой, но я уж постараюсь в нем уединиться. А если мелькнет меж кустов Васина желтая куртка гаишника, в которой он постоянно ходит "косить масленков", уйду куда-нибудь в сторону.

В конце сентября в половине шестого утра в лесу еще темно, идти туда рановато. Ничего не видно - ни грибов, ни прочей окружающей красоты. А на берегу моря (мы называем наше водохранилище морем) уже светло. Островной лесок темнеет бугром за светлой песчаной отмелью.