– Да, в основном. Ее частенько видели в баре отеля "Эджуотер". А еще наведывалась в отель "Баблз" в Монтебелло, который, как ты, возможно, слышала, закрыли в июле прошлого года. Любила посещать места, где ошиваются богатые бездельники.

– А ее мать знала об этом?

– Конечно. Наверняка знала. Лорну даже однажды задержали в "Баблз" за то, что она приставала к тайному агенту из отдела нравов. Нам не хотелось расстраивать мать, но ей, несомненно, сообщили.

– А может быть, до матери только начало доходить, – предположила я. – Кто-то прислал ей копию порнографического фильма, в котором Лорна представлена в очень неприглядном виде. Но мать считает, что ее или шантажировали, или она тайно работала на полицию.

– Ох, скажешь тоже.

– Я просто передаю тебе ее предположения.

Чини фыркнул.

– Да она вообще все отрицает. Ты сама-то видела эту пленку?

– Как раз просматривала сегодня вечером. Гадость порядочная.

– Вот именно. Да и какая разница. Меня, например, совершенно не удивляет, что она занималась такими вещами. Так какое же отношение может иметь эта пленка к убийству? Что-то я этого не понимаю.

– Дженис считает, что Лорна собиралась на кого-то настучать.

– Ох, Господи, эта дамочка насмотрелась по телевизору плохих фильмов. Настучать на кого, и зачем? Эти люди действуют законно... в определенном смысле этого слова. Да, возможно, они негодяи, но в нашем штате это не противозаконно. Послушай только всех этих политиканов.

– Именно это я ей и сказала. Но как бы там ни было, я пытаюсь решить для себя, стоит ли мне браться за эту работу. Если уж вы ничего не смогли раскопать, то куда уж мне?

– Может быть, тебе повезет больше. Я по натуре жуткий оптимист. Дело не закрыто, но мы уже много месяцев топчемся на месте. Если тебе надо посмотреть дело, то это, наверное, можно организовать.

– Было бы здорово. Но на самом деле мне больше всего хотелось бы взглянуть на фотографии места преступления.

– Я узнаю у лейтенанта Долана, но, думаю, он не станет возражать. А ты слышала, что он в больнице? У него был сердечный приступ.

Я была настолько ошарашена, что прижала руки к груди, чуть не разбив при этом свой стакан. Я успела подхватить его, хотя немного вина все же выплеснулось.

– У Долана был сердечный приступ? Это ужасно! Когда это случилось?

– Вчера, сразу после совещания он почувствовал боль в груди. Все произошло очень быстро, ребята растерялись, и он уже начал задыхаться. А потом отключился. Вот тут все засуетились, начали массировать ему грудную клетку. Врачи вытащили его, но, честно говоря, Долан был на грани.

– Он поправится?

– Мы надеемся. По последним данным, у него все хорошо. Он лежит в отделении кардиологии больницы "Санта-Терри" и, естественно, скандалит.

– Это на него похоже. При первом же удобном случае постараюсь навестить его.

– Он будет рад. Обязательно навести. Я говорил с ним сегодня утром, и мне показалось, что он сходит с ума. Заявляет, что не желает спать, потому что боится не проснуться.

– Он признался в этом? Странно, никогда не слышала от лейтенанта Долана разговоров на личную тему.

– Долан здорово изменился. Совершенно другой человек. Просто удивительно. Тебе надо самой это увидеть. Он обрадуется возможности поговорить и, наверное, прожужжит тебе все уши.

Я вновь перевела разговор на Лорну Кеплер.

– А что ты сам думаешь? У тебя есть версия относительно смерти Лорны?

Чини пожал плечами.

– Я думаю, что ее кто-то убил, если ты это хочешь услышать. Разъяренный клиент, ревнивый приятель. Может быть, другие проститутки, решившие, что Лорна составляет им конкуренцию. Лорна Кеплер любила рисковать. Она из тех, кому нравится ходить по самому краю.

– У нее были враги?

– Нет, насколько мы знаем. Очень странно, но, по-моему, людям она здорово нравилась. Я сказал странно, потому что она действительно была совершенно не похожа на других. Но люди чуть ли не восхищаются этой ее исключительностью, понимаешь? Она плевала на установленные правила и жила по своим.

– На мой взгляд, ты здорово потрудился в своем расследовании.

– Да, но это мало что дало. Обидно. Знаешь, как бы там ни было, ты можешь посмотреть все, что мы раскопали. Как только Долан поправится, я попрошу Эмерод подготовить дело.

– Буду тебе очень признательна. Мать Лорны дала мне кое-какие бумаги, но это не все. Позвони мне, и я тогда заеду в участок.

– Договорились. А потом можем еще поговорить.

– Спасибо, Чини. Ты просто прелесть.

– Я это знаю. Но только обязательно держи нас в курсе. И действуй по правилам. Если раскопаешь какие-то улики, то не загуби их, а то суд не примет.

– Ты меня недооцениваешь. Теперь, когда я не работаю у Лонни Кингмана, я просто ангел в женском обличье. Чистый бриллиант.

– Я тебе верю.

Чини грустно улыбнулся, взгляд его сделался задумчивым. Я решила, что выяснила достаточно, поэтому слезла со стула и направилась к выходу, потом обернулась и помахала Чини на прощанье.

Выйдя на улицу, я вдохнула прохладный ночной воздух и уловила легкий запах табачного дыма, который тянулся откуда-то спереди. Я подняла голову и заметила мужчину, исчезающего за поворотом дороги, шаги его становились все тише. Встречаются мужчины, которые гуляют по ночам, сгорбившись и склонив голову, словно пытаясь уйти в себя. Я стараюсь не считать их опасными, но кто знает. Я подождала, пока не убедилась, что этот тип точно ушел. Вдалеке низкая плотная туча, закрывавшая дальний склон горы, достигла вершины.

Все места на стоянке были заняты, казалось, что поблескивавшие в тусклом свете машины выстроились в нескончаемый ряд. Мой старенький "фольксваген" выглядел здесь явно неуместно – скромный светло-голубой бугорок среди холеных приземистых спортивных моделей. Я открыла дверцу и юркнула на водительское место, затем посидела немного, положив руки на руль и размышляя, что делать дальше. Стакан вина вовсе не снял моего нервного возбуждения, и я поняла, что если поеду домой, то буду просто лежать в постели и смотреть на звезды сквозь стеклянный потолок моей спальни. Включив зажигание, я медленно покатила вдоль пляжа по Стейт-стрит, потом повернула направо и двинулась на север.

Когда я переезжала железную дорогу, от тряски ожило радио. Я совершенно забыла, что оставила эту чертову штуку включенной. Дело в том, что в эти дни оно работало редко, лишь изредка удавалось по нему что-нибудь услышать, Иногда мне даже приходилось стучать по приемнику кулаком, чтобы выбить из него новости. А бывало, что оно вдруг начинало верещать без всяких причин, и мне доводилось уловить обрывки сводки погоды. На мой взгляд, наверняка где-то отходил контакт, а может, полетел предохранитель, хотя я точно не знала, имеются ли в этих радиоприемниках предохранители. Но в данный момент он работал четко, как и должен работать.

Я нажала кнопку, переключив приемник на УКВ, и принялась вращать ручку настройки, перебирая станцию за станцией, пока не напала на грустные звуки саксофона. Я понятия не имела, кто играет, но печальная мелодия прекрасно подходила к этому времени ночи. Музыка закончилась, и мужской голос объявил: "Вы слушали саксофон Гато Барбиери, мелодия "Рисунок под дождем" из кинофильма "Последнее танго в Париже". Эта композиция Гато Барбиери была записана в 1972 году. С вами Гектор Морено и радиостанция "К-СПЕЛЛ", в это раннее утро понедельника мы знакомим вас с магией джаза".

Голос у него был приятный, звучный, хорошо поставленный, речь лилась легко и уверенно. Этот человек зарабатывал себе на жизнь, работая по ночам, рассказывая об артистах и проигрывая компакт-диски для полуночников. Я представила себе парня лет тридцати пяти, смуглого, плотного телосложения, возможно, с усами и длинными волосами, стянутыми сзади резинкой. Его, должно быть, приглашали на все местные торжества в качестве тамады. Ведущему радиопередачи совсем не обязательно иметь привлекательную внешность в отличие, скажем, от телеведущего, но его имя обязательно должно быть известно, и, вероятно, у него есть определенная группа своих поклонников. И тут меня осенило. Дженис Кеплер упоминала о том, что во время своих ночных прогулок Лорна общалась с каким-то диск-жокеем.