Вот и сегодня предстоит допрос главаря преступной группы, попытавшейся ограбить приискателей. Допрашивать решил лично начальник райотдела. Слишком уж перспективное расследование предстоит, появилась реальная возможность выйти сразу на несколько преступлений, совершенных в течении нескольких лет.

Помещение для допроса — небольшая комната. В центре — табурет для подследственного. В углу — стол для следователя. Возле дверей — небольшой столик, отведенный секретарю.

Майор уже на месте. Пересмеивается с представителем прокуратуры, молодым парнем, недавно закончившим юрфак новосибирского института. К смешливой беседе прислушивается официальный следователь, на время отстраненный от исполнения обязанностей.

Стелла независимой походкой, не глядя на мужчин, прошла на свое место, приготовила бланки, бумагу, ручки. Прошлась ладошками по гладкой прическе, незаметно от окружающих осмотрелась в карманное зеркальце. При появлении в комнате женщины смех погас, как свеча, на которую сильно дунули. Конечно, мужики трепались о бабах, равнодушно подумала Стелла. О чем же им ещё болтать, вонючим козлам?

Конвоир ввел подследственного. Стелла с интересом оглядела его.

Молоденький парнишка, годков двадцать пять, не больще. Лицо — тонкое, смышленное, в глазах, умных, настороженных, прячется насмешка. Уселся на табурет, будто на парковую скамейку. Держится спокойно, с достоинством человека, знающего себе цену.

Привычные протокольные вопросы Салова, спокойные, выдержанные ответы подследственного. Имя отчество, место и год рождения, где живет и работает. Парень отвечает короткими фразами, вдумчиво, не торопясь. Словно не его допрашивают, а он беседует со следователем на равных.

— Кликуха?

— Взяток…

Протокольные вопросы завершены. Началась напряженная беседа.

— Вы задержаны при попытке совершить вооруженное ограбление группы приискателей. Признаете себя виновными?

— Что вы говорите, гражданин следователь? Какое там ограбление? По глупости решили посмеяться над мужиками…

— Для этого захватили с собой автоматы Калашникова и пистолеты, — с насмешкой бросил Салов. — Где взяли оружие и патроны?

— Нашли в тайге. Кто-то выбросил за ненадобностью — мы подобрали…

Парень открыто, не прячась, издевается над майором. Салов терпит, не обрывает, строго держится рамок закона.

— При задержании вами было оказано вооруженное сопротивление… В этом-то вы признаетесь?

Подследственный засмеялся.

— Если бы мы действительно оказали «вооруженное сопротивление», ваши люди со своими пукалками полегли бы трупами. Просто решили попугать ментов…

Кроме едкого словечка «менты», ни одного блатного выражения. Стелла впервые видит такого образованного, культурного преступника… Да и преступник ли он? Может быть, милиционеры решили прибавить себе явно недостающий авторитет, вот и повязали невинных студентов филфака. Дескать, вот мы какие ловкие и преданные — одним махом загребли целую шайку.

Позже, сидя в своей комнатушке, внимательно перечитала все протоколы и докладные записки, убедилась: преступление все же имело место. Нельзя же считать шуткой ранение одного из приискателей?

Стало нестерпимо жаль красивого молодого парня, которому предстоит часть жизни провести на зоне в обществе отпетых уголовников. Понимала — заслужил, но странная жалость дырявила душу, давила на мозг.

Во второй половине дня Стелла заставила себя успокоиться. Так уж устроена жизнь: каждый выбирает свою судьбу и она ведет его либо к пропасти либо к вершине. Взяток сползает к пропасти и ничем никто его не остановит…

Размышления разорвал телефонный звонок — такой хриплый, что невольно возникла нелепая мысль о том, что на станции простыли телефонистки, и эта простуда передается по проводам.

— Слушаю. Салова.

В ответ — до сердечной боли знакомое горловое покряхтывание. Стелле показалось — язык во рту распух и перегородил доступ воздуха.

— Петя, — с трудом прошептала она. — Наконец,,,

— Слушай вниматально… Телефон не спаренный?

— Н…нет…

— В кабинете ты одна?

— Од…на…

— Улица Речная, дом двадцать три, вход со двора. Жду.

Трубка выскользнула из ослабевших падьцев и больно ударила по коленке. Стелла очнулась и забегала по комнате, бестолково хватая то дубленку, то хозяйственную сумку, то, зачем-то, папку с бланками протоколов.

Скорей, скорей!

Из головы вылетели муж и сын, куда-то провалились служебные обязанности и распоряок дня. Осталось одно — предстоящая встреча с Васиным.

Опомнилась возле выхода из райотдела.

Как же она пойдет на свидание в милицейской форме? Нечистый попутал утром — вполне могла одеться, как обычно: в белую блузку и черную юбку. Придется потерять время и заскочить домой.

В квартиру Салова влетела на подобии футбольного мяча, запущенного именитым бомбардиром. На бегу стащила с себя форменную тужурку, сбросила юбку.

— Уезжаю по делам, — проинформировала Татьяну. — Так и передай мужу: по делам… Витьку, пожалуйста, накорми чем нибудь — яишенку сваргань или отвари пару картофелин. Семка сам накормится — не маленький… Когда появлюсь — не знаю, возможно даже утром.

Инструктируя гостью, бегала по квартире нагишом. Как на грех, быстрые сборы не получались. Куда-то запропастилась новая комбинашка. У такого же нового лифчика неизвестно по какой причине лопнула бретелька. И так далее, и тому подобное.

Стелла чуть не плакала.

Небольшой дом прочно держится за кроны деревьев, будто его приковали к ним цепями. Из трубы кудрявится затейливый дымок. Чисто вымытые окна с лукавинкой глядят на мир из-под пышной шапки, напяленной на крышу последним снегопадом. Обычное сибирское жилье. Не лучше и не хуже соседних. Дорожка от калитки до входа в дом очищена, по обоим сторонам громоздятся снежные валы.

Стелла остановилась возле забора, глубоко вздохнула, поправила кокетливую пыжиковую шапочку, стряхнула с дубленки снег. Ей не хотелось выглядеть взволнованной. Волноваться должны мужчины, ибо именно им предстоит «завоевывать» женщин, покорять их своей воле. Ей не приличествует показывать заинтересованность — это все равно, что вешаться на шею.

Медленно, будто прогуливаясь, прошла к дверям. Они открылись. В проеме в накинутом на плечи тулупчике — улыбающийся Васин.

— Здравствуй, Петя, — тихо вымолвила Салова. — Наконец-то, мы увиделись. Ты рад?

Не отвечая, Васин посторонился, освобождая проход в дом, закрыл за гостьей дверь, задвинул засов.

— Проходи.

Не обнял, не поцеловал, даже не поздоровался. Стелла обидчиво поджала губы и, не снимая дубленку и валенок, присела к стоящему в центре комнаты столу. Петр Ефремович устроился на кровати, застеленной ситцевым покрывалом. Молчит. Только улыбка не покидает его лица.

— Как живешь? — сухо осведомилась Салова. — Как дела?

Она жадно и призывно смотрела на Петра, будто хотела притянуть его к себе. А Васин поигрывает какой-то цепочкой, отводит в сторону насмешливый взгляд.

— Мы с тобой — как на дипломатическом приеме. В парадных смокингах и манишках, по самое горло закрыты одеждой и условностями. Будто не было самолетного салона и гостиницы в Омске.

В голосе женщины угадываются приближающиеся слезы. От напряжения болит голова, по телу пробегает нервная дрожь.

Сколько времени одолевали её мечты о встрече, сколько нафантазировано жарких картин с поцелуями, горячими признаниями, повторением сумасбродного страстного слияния в омской гостинице. И вот долгожданная встреча произошла. Перед ней — не пылкмй любовник, не близкий человек — насмешливо улыбающийся мужчина с равнодушными, скучающими взглядами.

Не выдержав, Стелла вскочила со стула и направилась к выходу. Ноги передвигаются автоматически, пальцы рук до боли стиснули сумочку.

Позади послышалось горловое покряхтывания. Васин медленно подошел к остановившейся женщине, взял за плечи, с ласковой настойчивостью повернул лицом к себе, принялся расстегивать пуговицы на дубленке.