– Твои родители дома?

Перед Томом стоял патруль: широкоплечий мужчина с бесстрастным лицом в черном шлеме и похожая на него женщина. Словно близнецы… Их фигуры отбрасывали на стену туннеля длинные тени.

– Э-э-э, да… – Том повернулся в сторону комнаты. – Отец?

Однако офицер уже прошел мимо. Том заметил на бедре служителя закона кинжал. Вероятно, от частого использования его рукоятка была отшлифована до блеска.

– Входите, входите. – Отец стоял у стола, гостеприимно улыбаясь. – Пожалуйста, присаживайтесь.

Женщина, следовавшая за Томом, сняла шлем, положила на стол, но осталась стоять.

– Спасибо. – Она провела рукой по коротко стриженным волосам. – Мы хотели бы задать вам несколько вопросов.

Клипса-идентификатор у отца засветилась.

– Деврейг Коркориган. – Офицер отвел взгляд от дисплея, встроенного в кольцо на большом пальце. – Торговец?

– Да. – Широкое лицо отца расплылось от радости. – Верно.

Офицеры были из подразделения службы безопасности, а не из милиции. Местные. У них было только холодное оружие, ничего лучевого.

– Были ли вы вчера утром на рынке? – спросила женщина.

– Я видел, как арестованная попыталась бежать, – сказал отец, осторожно подбирая слова. – У милиционеров не было иного выхода. Я в этом уверен.

Женщина кивнула.

– Она была цыганкой, – решительно произнес офицер. – И, разумеется, воровкой.

«Она была Пилотом», – хотел сказать Том, но язык у него не повернулся.

– Это все объясняет, – быстро сказал отец. – Хвала Судьбе, у нас есть вы и милиция. Господа офицеры, мы тут собрались перекусить. Не хотите ли присоединиться? – Он погладил себя по большому животу и улыбнулся.

Мужчина фыркнул, а женщина вежливо поклонилась.

– Нет, спасибо. Мы обойдемся.

– А это что за мальчик? – Мужчина кивнул в сторону Тома.

– Мой сын Том. Ему четырнадцать стандартных лет.

«Остался всего гектодень, и мне исполнится пятнадцать», – подумал Том.

– Минуту! – Глянув на дисплей, офицер подозрительно прищурился. – Есть здесь кто-нибудь еще?

– Только моя…

В глубине комнаты отодвинулась занавеска спальной ниши, и оттуда выглянула мать. Лучезарно-красивая. Рыжие волосы, как медный нимб, окружали ее голову и сверкали в сиянии светильника.

– Ведь в Фарлгрине холодно, – сказала она Тому. От смущения он даже зажмурился.

«Мама, об этом мы говорили прошлой ночью, – подумал он. Снова открыв глаза, он увидел, как ее клипса-идентификатор вспыхнула рубиновым светом. – Пожалуйста, соберись».

– Ранвера Коркориган, офицеры. – Мать ослепительно улыбнулась. – Рада с вами познакомиться.

Мужчина резко втянул носом воздух.

– М’дам? – в разговор вступила женщина-офицер. – Вы были вчера на рыночной площади?

– Я не допускаю подобных разговоров в моем доме… Офицеры переглянулись.

– Она живет в мире иллюзий, – пробормотал отец. – Происшествия… огорчают ее.

– Понимаю… – Женщина-офицер нахмурилась, затем сняла со стола шлем. – Я думаю, нам больше незачем вас беспокоить.

– Один момент. – Отец поднял загрубевшую от работы руку. – Насколько я понимаю, вчера во время происшествия были ранены милиционеры. Наверное, потребуются затраты на их лечение.

– Мы позаботимся о них. – Надев шлем, женщина кивнула своему напарнику.

– Сэр. М’дам. Спасибо за сотрудничество. После того как служители порядка ушли, отец плюхнулся за стол. Некоторое время сидел, качая головой.

– Никогда не угадаешь, как себя вести. – Он выглядел озадаченным. – Неопытные, что ли, раз отказываются от денег…

Мать, удалившись в нишу, задернула занавеску.

Когда Том в середине дня вернулся домой, комната оказалась не убрана, а ниша все еще была задернута занавеской. Юноша покачал головой, забрался в свою нишу и сел, скрестив ноги, на кровати.

– Квере ост?

Перед глазами жеребенок. И не слишком отличается от его талисмана.

Том взмахом руки понизил звук перед тем, как ответить на языке элдраик:

– Ест еквос.

Когда он покидал рыночную площадь, Падрейг и Левро бросали на него кислые взгляды, поскольку обычно никто из сыновей и дочерей торговцев не мог уклониться от своих обязанностей. Но мать хотела, чтобы Том имел возможность «совершенствоваться».

– Кароше. – Голографическая картинка расплылась, трансформируясь в закрученный спиралью организм с шестигранными плавниками. – Е квеес?

«Наверное, какой-то вид из обитателей лавы», – подумал Том.

– Квере ост? – последовал вопрос.

Но Том уже прислушивался к шороху снаружи.

«Наконец-то встала», – подумал он.

– Не савро, – отмахнулся Том, поскольку не знал названия этих животных ни на каком из языков.

– Ах, Том! – Мать отодвинула занавеску, ослепительно улыбаясь. – Как чудесно!

– Ост термидрон.

Том с огорчением смотрел на мешковатый черный тренировочный костюм, старую одежду матери для репетиций. Вырядилась!..

– Квере ост? – повторился вопрос.

– Не обращай внимания. – Том махнул рукой, убирая дисплей и закрывая программу, обучающую языку.

– «Песенка о буровой скважине», – попросила мать. Том выдавил улыбку:

– Хорошо.

Триконки заполнили воздух над инфором, и осталось только указать на нужную мелодию.

– Танцоры…

– …особые люди, – привычно закончил Том и вздохнул, услышав знакомые обертоны. – Ты права, мама.

Она взяла с полки полотенце, и Том понял, что следующим номером ее выступления станет Танец Платка. Ее выступление должно было закончиться серией эффектных поклонов, и у Тома не было причин здесь оставаться. Останься он, и мать потащит его на середину комнаты и заставит разучивать какие-нибудь танцевальные па.

И пока взгляд ее блуждал в мире грез, Том незаметно проскользнул мимо и по туннелю отправился к рыночной площади.

Засунув руки в карманы рубашки, Том шагал длинной окружной дорогой. Он выбрал этот путь, потому что не желал встречаться с отцом.

«Ты должен был остаться с нею, Том, – сказал бы отец, а затем бы добавил: – Это болезнь. И ничего тут не попишешь».