— Да… Ладно…

— Повзрослел? — пробормотала Ники себе под нос несколько минут спустя, когда смотрела на книжные полки. — Ха!

Обнаружив несколько книг по садоводству, она достала их. Насколько сложно садоводство? Втыкаете что-нибудь в землю, и оно растет. Просто.

Как Люк.

Люк был глуп, но использовал свой мозг, как в футболе, — прямо шел к своей цели, не оглядываясь по сторонам. В нем не было и грамма утонченности. Вероятно, такой характер идеален для ведения бизнеса.

Конечно, это не свидетельствует, что все спортсмены толстокожи, но они обычно вели себя именно так. Ники тяжело вздохнула, как вздыхала всегда, думая о бывшем муже. Для нее не имело значения, что Силач не закончил колледж, но его это задевало. Он страшно переживал, что его жена получила степень доктора, а у него так ничего и не вышло.

— Не думай о нем, — приказала себе Ники.

Она села на один из удобных стульев и начала читать. Через двадцать минут Ники поняла: садоводство не такое простое дело, как она думала. Почитав еще немного, Ники встала и выглянула из окна, затем пошла из комнаты в комнату, рассматривая сад со всех точек. Окна были похожи на картинные рамы, и Ники представила картину сада, деревья, кусты, изгиб дорожек, прозрачную воду фонтана… и несметное число цветов.

— Если требуется столько усилий, чтобы размышлять о саде, может, не стоит так беспокоиться? — раздался голос Люка.

Ники отскочила от окна.

— Как ты подкрался ко мне?

— Я не крался, а подошел.

— По твоим понятиям, это одно и то же.

— Продолжишь в такой манере, не получишь ланч.

Ланч?

Удивленная, Ники посмотрела на часы — был почти час дня:

— Пойду куплю что-нибудь.

— Я уже заказал китайскую еду.

— О, я и не ожидала, что ты накормишь меня.

Люк выглядел сердитым:

— Конечно, накормлю. Но не беспокойся, можешь поесть в другой комнате, если я такая ужасная компания для тебя.

Она не удостоила его предложение ответом, и когда привезли еду, они все сели за стол на кухне. Профессор Маккейд ел машинально, не глядя ни на что, в то время как Ники пыталась смотреть хоть, на что-нибудь, лишь бы не на Люка.

По каким-то причинам этот «спортсмен» снова задел ее за живое. Впрочем, ей не привыкать. Люк всегда смеялся над ее одеждой, прической и всем остальным. Ники печально улыбнулась, когда поняла, что так и осталась объектом насмешек Люка. Но ее одежда действительно была слишком бесформенной… она висела на ней, как будто Ники потеряла пятьдесят фунтов.

Шорты? Ха!

Она пыталась вспомнить, была ли у нее когда-нибудь одежда, которую можно назвать сексуальной, но не такой вызывающей, чтобы шокировать профессора Маккейда. В прошлый раз на Шерри были шорты и обтягивающая футболка, хотя внучке, вероятно, позволяется больше свободы.

— Ты поела, как мышка, — сказал Люк, наблюдая, как она ставит оставшиеся картонные коробки в холодильник, заполненный такими же коробками.

Она задрала нос.

— Я на диете. Эта рубашка была мне впору, и я боюсь растолстеть, — не моргнув глазом, выдала Ники абсолютную ложь.

— Впору? — Он удивленно взглянул на нее, а затем рассмеялся. — Никоим образом. Ты никогда не сможешь растолстеть до размеров этой рубашки.

— Откуда ты знаешь? — пробормотала она.

— Я знаю.

Смеясь и качая головой, Люк включил кондиционер и вернулся к своим компьютеру и факсу, в то время как Ники занялась картинами. Она тщательно записывала данные, пока карандаш не застыл в ее руке.

У нее есть приличные шорты?

Не те старые шорты, которые она носила, сопровождая группу церковной молодежи, собирающую пожертвования. А шорты, которые заставят Люка забрать назад каждое его слово, которое он когда-либо говорил об ее… одежде.

Нет!

Ники подперла рукой подбородок. Люк снова вызвал в ней цепь неутешительных размышлений. Казалось, всю свою жизнь она старалась быть незаметной. Семья постоянно переезжала, поскольку отец никак не мог найти работу. Наконец, когда Ники пошла в восьмой класс, остановились в Дивайне. Вся ее одежда была куплена в местном сэконд-хэнде, и девочка чувствовала обиду и стыд, когда одноклассники смеялись над ней за то, что она ходит в чем попало. Чтоб избежать насмешек, Ники и стала носить бесформенную одежду. По крайней мере, это не вульгарно.

Но сейчас, спустя годы, она продолжала одеваться так же ужасно. Почему? Она должна победить подсознательные страхи, идущие из детства и продолжившиеся в браке. Возможно, она не самая сексуальная женщина в мире, но она и не уродка. Можно носить что-то красивое ради собственного удовольствия, решила она наконец.

В четыре часа Ники признала свое полное поражение и отодвинула работу в сторону. В центре Дивайна находился магазин дорогой одежды. Ники часто смотрела на витрину, но ни разу не зашла внутрь. Теперь самое время. Она не была уверена, что сможет купить там что-нибудь обтягивающее и в таком виде появиться перед Люком, не рискуя нарваться на его насмешки. Но все же стоит попробовать.

К тому же он бросил ей вызов, когда говорил о шортах. Он и не думал, что она осмелится надеть что-либо подобное. И вот тут он ошибается! Она сможет доказать Люку, что он вовсе не знает ее.

Она услышала телефонный звонок, потом Люк прошел в холл, вероятно собираясь проверить дедушку, но потом все стихло.

— Ммм… Люк? — сказала она, спускаясь в холл и подходя к двери, в которую он вошел. — Мне надо уйти сейчас. Вернусь завтра утром. Возьму несколько книг по садоводству.

Дверь открылась, когда она уже отошла от нее.

— Какое-нибудь переворачивающее землю открытие? — спросил он. — Нашла что-нибудь?

Она прочистила горло, теребя низ рубашки, пока не заметила, что он смотрит на ее пальцы, а не на лицо.

— Ладно, я не нашла ни Пикассо, ни Рембрандта, но есть несколько ценных картин. Трудно понять, как они попали на чердак.

Язвительное выражение на лице Люка стало грустным.

— Дедушка сам забросил картины туда — после того, как умерла Грэмс. Они жили друг для друга…

— Думаю, он поправится.

— Нет. Я не верю в Пасхального Кролика, еще меньше я верю в Санта-Клауса или Прекрасную Фею, — резко сказал Люк. — Реальность есть реальность.

— Разве ты не хочешь, чтобы ему стало лучше?

— Конечно, хочу! — почти прокричал Люк.

Солнце только поднималось из-за горизонта, когда Ники подъехала к дому профессора. Она не смела даже опустить взгляд и посмотреть на свои ноги, опасаясь, что тут же кинется домой переодеваться.

— Все люди носят шорты, — уговаривала она себя.

На ней были новые шорты, абсолютно приличные, а футболка даже не была чересчур обтягивающей. Но эхо прошлого все еще жило в Ники, эхо насмешек одноклассников, эхо равнодушия отца и бывшего мужа.

Она вздохнула и потрогала шорты. Люк Маккейд был единственным человеком, которого Ники когда-либо любила, кроме бывшего мужа. И вот сейчас она стояла на пороге его дома в узких шортах, одетых специально для того, чтобы привлечь его внимание… Зачем?

«Каждый совершает ошибки», — сказала она сама себе.

Она не позволит прошлому влиять на ее будущее, но Ники не хотела и повторять свои ошибки. И Силач, и Люк — оба были когда-то спортсменами, оба стали расчетливыми бизнесменами. И оба сумели причинить ей боль.

Ники не позволит подобному случиться снова!

Если она полюбит еще раз, она должна быть уверена, что это настоящая любовь.

Ники вышла из машины и двинулась на задний двор. В утреннем свете покрытый росой сад выглядел еще более запущенным. Ники склонилась над клумбой, которая вчера так расстроила профессора Маккейда.

Люк застонал, перевернувшись на кровати. Он уткнулся лицом в подушку, чтобы не видеть утреннего света. Голова раскалывалась, словно накануне он выпил бутылку шотландского виски, хотя Люк уже давно не совершал подобных глупостей — с тех пор, как подрался с лучшим другом.