— Без интуиции в нашей работе делать нечего! — зло возразил Гарвин. — Я знал, что тут что-то не так, но никак не мог понять, что именно. О Господи, да пристрелить меня за это мало!

Модести смотрела на него.

— Достаточно, Вилли, — произнесла она, не повышая голоса, но все почувствовали, что этому голосу нужно подчиниться.

Медленно, очень медленно Вилли засунул руки в карманы, расслабился, буквально физически ощущалось, как злость и презрение к себе покидают его. Прислонившись спиной к камину, Гарвин сказал уже совсем другим, спокойным тоном:

— Прости, Принцесса.

Она слегка улыбнулась ему, потом взглянула на Тарранта.

— Как скоро вы сможете устроить нам встречу с Пристайном?

В первый момент Колльер не мог сообразить, о ком идет речь. С трудом вспомнил, что сэр Говард Пристайн финансирует проведение раскопок в Масе. Но он все равно ничего еще не понимал.

Таррант тоже смотрел на Модести с некоторым недоумением.

— Что вы намереваетесь делать? — спросил он.

— Мас расположен на алжирской территории. Но пытаться вступить в официальные переговоры с алжирскими властями просто не имеет смысла. Вилли и я могли бы добраться до Маса сами, по караванным тропам, но на это уйдет слишком много времени. А Пристайн содержит в Алжире самолет, доставляющий припасы экспедиции. Поэтому нам и необходимо с ним встретиться.

В следующую минуту или две Колльер почти не прислушивался к разговору. Внутри у него словно вспыхнул какой-то огонек, быстро разгорающийся в яростное, неукротимое пламя.

Неожиданно для всех он заявил:

— Я тоже поеду с вами.

Модести остановилась на середине фразы и взглянула на Колльера со странным смешанным чувством жалости и раздражения.

— Но сейчас ты не совсем в форме. Не думаю…

— Неважно, что ты там думаешь! — Тонкое, нервное лицо Колльера вдруг исказила ярость. — Я еду с вами! Я не могу, слышишь, совершенно не могу здесь оставаться, ожидая дни и ночи известий от вас. — Голос его дрогнул. — Я слышал крик Дайны, когда ее схватил Деликата. Этот крик до сих пор стоит в моих ушах.

Колльер прижал ладони к глазам и держал их так несколько секунд.

— Вот как мир выглядит для нее, — глухо сказал он. — Кромешная тьма. Постоянная темнота. Я знаю, что такое страх, но, Боже, даже представить себе не могу, каким он может быть для нее.

Колльер опустил наконец руки. Когда он поднял глаза, на его лице играло жуткое подобие его прежней иронической улыбки.

— Я поеду с вами, — уже извиняющимся тоном повторил он. — Вам не следует опасаться, что я выкину что-нибудь… помешаю вам. Меня уже больше ничем не испугаешь. Мне на все наплевать. Наплевать, даже если Деликата проделает со мной свой собачий трюк. Может, у вас появится шанс пристрелить его, пока он будет заниматься этим делом.

Тарранту пришлось приложить массу усилий и использовать все свое немалое влияние, чтобы их приняли в шесть часов в великолепно обставленном офисе на верхнем этаже огромного белоснежного небоскреба, именуемого домом Пристайна.

Сэр Говард Пристайн не только возглавлял несколько крупных компаний, он к тому же финансировал многочисленные благотворительные организации и входил в совет директоров десятка больниц. И нигде его участие не носило чисто формальный характер. Все свои многочисленные обязанности он исполнял тщательно и с большой ответственностью. Поэтому и не было ничего удивительного в том, что он скорее согласился бы потратить свои деньги, чем время на прием неожиданных визитеров.

Он начал вести дела в Сити, когда ему еще не было тридцати. К тридцати годам его состояние уже оценивалось в миллион фунтов стерлингов. Казалось, все у него получалось легко и просто. Но Пристайн не гонялся за славой выдающегося общественного деятеля. Он не давал прессе интервью и не появлялся на телевизионных экранах. Не оказывал предпочтения ни одной из партий и считался политически нейтральным.

Сейчас ему было уже пятьдесят пять лет, и пятнадцать из них он прожил вдовцом. Вопрос о новой женитьбе даже не поднимался. Он посещал старинный привилегированный клуб, где изредка поигрывал в бридж, почти не пил и, видимо, не имел любовницы. Единственным его хобби было выращивание орхидей. Несколько недель в начале лета Пристайн проводил на своей вилле на Ривьере, но там ему не очень нравилось. В гольф он не играл. Для поддержания физической формы много ходил пешком и плавал.

На обширном пространстве письменного стола лежал блокнотик для заметок, большой блокнот, стояли два телефонных аппарата и переговорное устройство внутренней связи. Пристайн сидел во вращающемся кресле, откинувшись на спинку, скрестив руки на груди. Это был крупный мужчина с густыми прямыми седеющими волосами, тщательно зачесанными назад. Лицо гладкое, лишенное малейших признаков морщин.

Таррант говорил уже минут пять, и Пристайн его ни разу не прервал.

Чуть позади Тарранта сидела Модести Блейз. Готовясь к визиту, она надела строгое шерстяное бежевое платье с высоким вязаным темно-бордовым воротничком и ремешком того же цвета. Сумочка и туфли были из прекрасной черной замши.

Девушка выглядела изысканно и элегантно. Она казалась совершенно спокойной. Время от времени взгляд Пристайна останавливался на ней, но в основном он смотрел на Тарранта. У него были спокойные, немного печальные глаза человека, преодолевшего сотни критических ситуаций в непроходимых, полных опасностей джунглях коммерции и бизнеса. Если он и удивился сообщению Тарранта, то ничем этого не показал. Он слушал его, как слушал бы доклад одного из своих помощников, учитывая каждую деталь, анализируя и сопоставляя.

Когда Таррант закончил, у Пристайна уже был наготове первый вопрос. Модести не сомневалась, что и все остальные вопросы, которые он собирался задать, он успел обдумать по ходу рассказа.

— Насколько вы сами верите в правдивость своей версии, Таррант? — вежливо, почти ласково спросил Пристайн негромким приятным голосом.

— Я думаю, что в основном все это соответствует действительности. То есть считаю, что в Масе что-то происходит, и что девушка находится именно там.

Пристайн кивнул.

— Я знаю, какой пост вы занимаете в системе государственных учреждений. Я не должен это знать, но знаю. Я принимаю вашу точку зрения. Вы полагаете, что экспедиция в Масе захвачена преступниками?

— Да, таково мое мнение.

— Профессор Танджи замешан в этом?

— Нет. Возможно, я и ошибаюсь, но все же считаю это чрезвычайно маловероятным.

— В его докладах и сообщениях нет ничего, что указывало бы на какие-либо неприятности.

— В них ничего и не может быть, если этим делом заняты Габриэль и Деликата, — сухо заметил Таррант. — Хотя Ааронсон и почувствовал что-то подозрительное в письмах Танджи.

Пристайн вновь кивнул.

— Разумеется, он знал профессора Танджи лучше меня. Похоже, перед нами всего три варианта. Официальное обращение нашего правительства к правительству Алжира о проведении расследования. Моя личная просьба к алжирскому правительству того же содержания. И наконец, сугубо частное расследование.

Таррант хотел было что-то сказать, но Пристайн вежливо остановил его, приподняв руку.

— Я считаю, что первый путь абсолютно невозможен. Оба правительства отнюдь не дружелюбно относятся друг к другу. Второй путь более реален. Перед тем, как заняться подготовкой экспедиции профессора Танджи, я заручился поддержкой министра культуры Алжира. Это стоило мне солидного денежного вклада в их новый музей, который министерство планирует построить. Поэтому там у меня есть некоторое влияние. Но я сильно сомневаюсь, что алжирские власти будут действовать быстро. Могут, наоборот, намеренно притормозить ход расследования. Если эта девушка, Дайна Пилгрим, вместе с Танджи и другими действительно в опасности, нам нужно соблюдать чрезвычайную осторожность, а официальное вмешательство может все испортить.

Пристайн взглянул на Модести Блейз. Легкая улыбка коснулась его губ.