Тема данжа, слава богу, больше не всплывала, но и без того забот хватало – все были замотанные и на взводе. Но сегодня ожидался долгожданный праздник.

Сегодня у Митрича вылуплялся пет.

По этому поводу народ даже вернулся с полей раньше обычного, но впритирку, за 15 минут до срабатывания таймера. Митрич сразу ускакал к себе в комнату, заявив, что как только – так сразу, выйдет и покажет нам новорожденного. Мы, в ожидании, трепались внизу, сидя за столом.

- Бедно живем, - нахально констатировала Семеновна, обозревая пустые стены – даже занавесок, прости господи, нет. Хуже пропойц каких.

- Так ты же сама ни копейки не даешь! – чуть не поперхнулся я. – Откуда чему взяться?

- А пошто давать, если это, почитай, чужая хата? – с чисто женской логикой удивилась Семеновна. – Вот свою заведем, тогда и будем думать. Да, Сергеевна?

- От нас зависит – заведем или нет. Даже не столько от нас, сколько вон, от Андрейки. Сколько тебе еще?

- До девятого – 270, ерунда совсем. Если бы раньше не ушли – сегодня бы апнулся. С гигантских богомолов экспы хорошо отсыпают, а бить их, когда знаешь как, типа совсем просто. Правда, скучно совсем – как на этом, конвейере, работаешь.

- Ага, совсем скучно. То-то Митрич сегодня матом на говно исходил, куда, мол, бьешь, криворукий – хихикнула Семеновна. – Да и скорпионы твои – такое же говно. Лута с них никакого, от слова вообще.

- Конечно, - встрял я. – откуда луту браться, если ты их потрошить не умеешь, а без разделки, сама знаешь, 2% вероятности.

- Так извини, - взвилась Семеновна, крайне болезненно переживавшая все, связанное с ее мифической виной в нехватке лута – абилок пока одну на уровень дают, только на первом две. У меня и без того – звери, птицы, рыбы и гуманоиды. Вот на пятый апнусь – возьму насекомых.

- А надо? – поинтересовался я – Там ведь небось инструментов новых докупать – вагон. Всякие там зубила, ножницы по металлу – иначе их панцирь не взять.

- Да не, там терпимо. Окупятся, причем быстро. Есть у меня подозрение, что в них-то весь лут и прячут, насекомых раньше пятого уровня не дают, а кто на пятом, бригадиры то бишь, уже почитай и не работают – производящую профу берут, и ее качать начинают. Вот весь лут в насекомых и осел.

- Суеверия это все – не согласился я.

- Может, и суеверия – не стала спорить потрошительница. – А только насекомых почитай и не вскрывает никто. Вот они его в себе и таскают.

Старушка для убедительности покачала пальцем в воздухе, и тут же сменила тему:

-Да где там этот сапог? Время вышло уже. Роды он там принимает, что ли, гинеколог-любитель?

Митрич как будто услышал – со второго этажа донесся смачный пинок ногой по двери, и преисполненный трагизма вопль:

- Сука!!! Морда твоя консервная, чо глазками лупаешь?!!! Не, в суп, только в суп!

Мы встревоженно вскочили, но Митрич уже грохотал вниз по лестнице. Он бухнул что-то тяжелое на стол, отступил на шаг, и сделал руками жест «посмотрите, люди добрые»:

- Черепаха! Черепаха, мля!!!

На столе стоял черепашонок размером с обеденную супницу и жалобно смотрел на нас огромными глазами. Казалось, что питомец вот-вот заплачет. Но потом новорожденный все-таки сдержался, и, смешно загребая лапками, пошел по столу к Митричу.

- И не ходи за мной! – грозно рявкнул Митрич – Никчемная бездарность! Бездарность хуже Петросяна!

Но когда черепашонок достиг края стола, охотник испуганно подхватил его, прижал к груди, и посмотрел прямо в расстроенные глаза. Черепашонок до предела вытянул шею, и таращился на хозяина как Кот в старом мультфильме «Шрек-2».

- Ну и что с тобой таким делать? – расстроенно спросил новоявленный петовод.

Мхатовская пауза завершилась репликой:

- Ладно. Не сцы, Тортик, не брошу. Солдат ребенка не обидит.

Давящаяся смехом Семеновна наконец не выдержала, захихикала, и спросила:

- А почему Тортик-то?

- Потому что Тортилла – солидно объяснил военный. – Но он-то мужик!

- А ты откуда знаешь? – хихиканье усилилось.

- Чую – лаконично отрубил расстроенный Митрич.

- А я думала – из-за панциря – не унималась Семеновна. Панцирь у черепашонка и впрямь был богатый, переливался всеми цветами радуги, как узбекский хан-атлас.

Но Митрич совсем скис, опустил черепаху на пол, буркнул «Сидеть!», и на вопрос не ответил.

- Бользену запрос со скриншотом отправил? – перешла к делу Света.

- Уже и ответ получил – буркнул Митрич. – Наизусть запомнил: «Допускаю, что существуют более неприспособленные к охоте питомцы, но мне они не известны. На этом прощаюсь, больше я вам ничего не должен». И вот, буклет еще рекламный прислал, сука продажная! Хорошо еще – не рецепт черепахового супа!

И Митрич в сердцах шлепнул брошюру на стол. Сергеевна ее ту же цапнула и начала растерянно листать.

- Как стучать на нас герцогу и от показаний отказываться – так первый, а тут: «Я вам больше ничего не должен…». Да ты, гнида, нам торчишь столько, что всего твоего магазина с тварями не хватит!

- Я выйду на минутку – коротко сказала наша командирша, и, не вставая со стула, разлогинилась.

- Вот ненавижу такую привычку – продолжал бурчать Митрич – они выйдут, а мы смотри на них, тошнись. Ведь жмур-жмуром с виду, как будто в морге сидишь. На голову бы ей что-нибудь накинуть, но у нас даже занавесок нет.

- Не расстраивайся, Серег… – попробовал было утешить я.

- Да ты хоть помолчи! – напустился на меня приятель. – Я тебе что – салабон, чтобы меня утешать? Обидно просто! Восемьдесят косарей, как с куста, - и за что? Вот за это громыхало? Да он мне на охоте всю добычу распугает. И не выбросишь ведь, живая тварь все-таки.

- Ква-а-а! – тонким голосом подтвердил пет.

Мы грохнули. Черепашонок не квакал как лягушка, они именно говорил слово «ква», причем гласную тоненько тянул.

- Мля, он еще и квакает! – расстроенным голосом озвучил очевидное Митрич, жалобно глядя на нас. – Вот куда деть квакающего черепаха нулевого уровня? Кому он нафиг нужен? И не продашь ведь, он ведь не Сивка многоразовый, раз привязался – и все. Я теперь тебе, Тортик, до самой смерти - и папа, и мама…

Митрич подпер голову рукой, пристально посмотрел на меня и вдруг изрек:

- Мить, давай нажремся после работы? Мы с тобой еще и не бухали ни разу.

- Да как-то времени все не было… - извиняющимся тоном начал я.

- На том свете набухаетесь – отрезала вернувшаяся Королева. - А сейчас времени нет.

Командирша была в жутко деловом настроении.

- Что – 80 тысяч оплакиваешь? Ты знаешь, за сколько радужных черепах продают? А я тебе скажу - дешевле 500 кусков ни один с аукциона не уходил. Надо характеристики его посмотреть – может, и на лимон потянет.

- Ква – подтвердил Тортик.

- Но обычно они на аукцион просто не попадают. А знаешь, почему? Потому что это лучшие танки среди петов.

- А толку-то? – протянул Митрич – Он при-вя-зан!

- Епишкины коты! – вдруг всполошилась Семеновна – Ты чего это задумала? Да мы только по деньгам не потянем два комплекта, не говоря про все остальное! Ну никак не наскребем! Ты знаешь, сколько одна обувка стоит?

- Придется наскрести, Нин – ответила подруге травница. – На самый край Андрюшка в старом походит. Хотя нет, в старом нельзя. Значит, придется наскрести. По любому. Сами понимаете – план радикально меняется.

Я, Митрич и Андрюшка с вытаращенными глазами переводили взгляд с одной на другую. Женщины, заметив это, уставились на нас.

- Мужики – осторожно спросила Сергеевна – только не говорите мне, что никто из вас так и не прочел гайды по Пограничью.

Мы потупились.

- Ясно. Детский сад, штаны на лямках. Так вот, неучи, в этом нечитаемом тексте написано, что наш не освоивший грамоту барин во время игры в Пограничье может поднять работягу до воина. Одного – при заселении, и дальше – по одному после каждого захвата чужого участка. Ну ладно – эти дуболомы, но ты-то, Андрей, как этого умудрился не знать? Тебе же их вообще надо выучить наизусть!