Митрич исчез, мы пожали плечами и вышли из игры.

Естественно, за чаем обсуждалась главная новость дня:

- Нет, вы как хотите, а я не верю. Не верю и вше! – горячилась Семеновна – Ну не может Андрюшка нас шдать. Не шдать в в смысле шдать, а в смысле -шдать. Тьфу! В общем, обидеться – может. Послать – может. А вот так вот, хладнокровно продать жа бабки…

- Нин, вот только давай без этого, хорошо? – осаживала ее бригадирша – Сама знаешь, в жизни все бывает. Родные дети маму с папой за копейки продают, из-за хрущовки убогой подставляют так, что мама не горюй. А тут – чужой, практически, человек, да еще и обиженный на нас.

- А вше равно – упрямилась врачиха. – Я людей чую, научилась уже понимать жа штолько-то лет. Не такое у Андрюшки воспитание. В самом крайнем случае – Баршука сдаст, а про нас трепать не будет. Ну так Баршук нам и не шват, не брат. Мы люди маленькие, эти миллионеры пушть шами между шобой разбираются.

- Это я ему сказала про планы Барсука. И это я просила про планы эти помалкивать – Светлана опять включила Снежную королеву, тон ее был настолько ледяным, что я даже поежился, как от холода.

- Да я разве шпорю… - стушевалась и Семеновна. – Прошто… Прошто грушно мне очень. И верить не хочется.

- Это всегда грустно, Нин – с неожиданной теплотой ответила Светлана. – Ты же в курсе. Мы, бабы, про это вообще знаем лучше всех. Оно всегда бывает неожиданно и всегда – грустно до иголки в сердце. Но ты права в том, что пока все стопроцентно не доказано - лучше верить. При малейшей возможности надо верить в хорошее. Иначе его совсем на Земле не останется.

Семеновна обняла Сергеевну, бабки синхронно заморгали и столь же синхронно полезли за носовыми платками.

- Хоть бы Шапог и впрямь што-то придумал… - уже откровенно заголосила Семеновна – Не допустил бы мальчонку до греха…

- Ладно, бабоньки… - я поднялся со стула – Я смотрю, у вас русский народный бабий плач начинается, не буду мешать своим присутствием. Пойду действительно посплю. Да и вы долго не сидите.

- Прости, Мить – промаргивалась Светлана – Мы сейчас пойдем. Это мы так… О своем, о женском.

Когда я уходил, вслед неслось синхронное хлюпанье носом…

***

Без одиннадцать десять мы втроем практически столкнулись у входа в «виртуальную комнату». Митрич же, похоже, еще так и не вылезал из капсулы. Бабки – вовсе не заплаканные, а, наоборот, жутко деловые – мухой юркнули к себе за ширму. Я быстро разделся и загрузился в капсулу. Вход.

ДЕСЯТЬ, ДЕВЯТЬ, ВОСЕМЬ, СЕМЬ, ШЕСТЬ, ПЯТЬ, ЧЕТЫРЕ, ТРИ, ДВА, ОДИН!

Яркая вспышка.

ПРИВЕТСТВУЕМ ВАС В «АЛЬТЕРНАТИВНОМ МИРЕ! ХОРОШЕЙ ИГРЫ, ВАЛЕНТЫНЫЧ!

- Ну, наконец-то. Я думал, вас там Алевтина в плен взяла. – Митрич в полном боевом прикиде сидел на табуретке и смотрел на нас… странно. Он как будто сверлил нас своими буркалами. – Ну и нервы у вас, однако. Я бы не удержался, минимум на полчаса раньше влез – любопытство бы замучило. А вы… Скучные вы люди.

- Ладно – охотник встал. – Собирайтесь и уходить будем. Хорошенько собирайтесь – сюда мы больше не вернемся. Все более-менее ценное – на аукцион, весь хлам с собой. Сейчас к Анике-вендору зайдем, и всю эту чешую ему скинем. Он, конечно, закрылся уже, но завтра, боюсь, у нас такой возможности уже не будет. И еще не скоро появится.

- Ох, темнила, нарываешься ты… - пробурчала Семеновна, уже влезшая на аукцион через сумку. – Специально ведь это все говоришь, чтобы мы раскудахтались: «А почему мы не вернемся? А что случилось?». А ты будешь молчать и загадочно улыбаться, да? А вот фиг тебе! Из вредности ничего спрашивать не буду!

И она ткнула в сторону Митрича ловко скрученную дулю.

Я тоже изучил своего нового друга достаточно для того, чтобы понимать – он сейчас не скажет, что он там придумал. Он сейчас вообще ничего не скажет. Поэтому с вопросами тоже не лез.

При таком дружном молчании собрались мы довольно быстро, и уже в половину двенадцатого потихоньку вышли из дома. Визит к Анике тоже не занял много времени – с тех пор, как по соседству поселилась многочисленная банда Караташа, работы у деревенского лавочника прибавилось, и трудиться ему приходилось едва ли не круглосуточно. По крайней мере, удивляться ночным визитам игроков он давно уже перестал. Ограничился введением «ночного тарифа», по которому брал себе дополнительные 10%. Плати и буди – любые капризы за ваши деньги!

В общем, к полуночи мы уже вытащили из кустов Цитамола и в полном составе шли по какой-то чащобе. Минут через пять Митрич остановился, огляделся, пробурчал под нос: «Да нормально вроде, чо», и велел нам перепривязаться на возрождение в этом овражке. Мы молча подчинились, только Семеновна пробурчала:

- Надеюсь, кирза, ты знаешь, что делаешь. Куда сейчас?

- Дальше на север, вестимо – охотно пояснил Митрич. – К нашему участку, и побыстрее. Не забывай, Эрик с Андрюшкой на лошадях поскачут, а нам их опередить надо.

- Никак засаду устраивать собрался? – хмыкнула лекарша.

- Как говорили в моем детстве, «не торопи сказку»! – Митрич даже назидательно погрозил подруге пальцем. – Вы все узнаете в нужное время или несколько позже.

***

Ни в какую засаду мы не сели. Когда мы пересекли границы своего бывшего участка, Митрич красноречиво прижал палец к губам и махнул рукой, призывая идти за ним.

- Так ты что нас – к данжу, что ли, ведешь?! – шепотом охнула Семеновна через несколько минут.

Митрич молча кивнул, еще раз прижал палец ко рту и одними губами произнес:

- Ждите, я на разведку. Только тихо мне!

Вернулся он минут через десять, не особенно таясь.

- Говно у Караташа рекруты. Они даже не спят – они вообще из игры вышли! Этих часовых хоть в… - он осекся и махнул рукой - Пошли уже...

Возле входа в данж и впрямь обнаружилось два безжизненных тела. Вернее, с первого взгляда все казалось нормальным – в слабом синем мерцании мембраны портала две сидящие фигуры, казалось, бдительно несут службу. И только подойдя поближе, можно было разглядеть закатившиеся глаза – первый признак «эвея».

- Ну и какого хрена ты нас сюда притащил? – набычилась Семеновна. – Ты идиот? Ты не видишь, что вход синий, а не малиновый? Так как ты, как и Митя, гайды не читаешь, я тебе, дураку, объясню – этот цвет означает, что без разрешения хозяина этой земли мы сюда зайти не сможем. Нет! Вообще нет! Или пока нас не было, ты у Караташа пригласительные вымутил? Или тебе твой дружок Андрюшенька их сейчас в клюве принесет?

- Да тихо ты! – шикнул Митрич – Все, Андрюха с Эриком уже в доме. Скоро начнется!

- Да что начнется-то?

- Помолчи… Эх, хотел бы я увидеть, что там сейчас происходит!

***

Меж тем в доме не происходило ровно ничего интересного. Караташ, сидящий за громадным столом, молчал и внимательно разглядывал расположившегося на хлипком стульчике Андрюшку. Рассматривал пристальным, немигающим, холодным, как у рыбы взглядом. Андрюшка поначалу дерзко пялился в ответ, но не ему было играть в гляделки с многоопытным в психологической борьбе азербайджанцем. Вскоре «барин» смутился и опустил глаза.

Караташ удовлетворенно откинулся на спинку стула.

- Ты меня о встрече просил. Интересно попросил, правильно, так попросил, чтобы я пришел. Извини, парень, я не верю, что это твои слова. КТО тебя научил? – и олигарх вновь цепко впился взглядом в своего визави.

Андрюшку бросило в пот.

- Это… Я тут вот что хотел…

- КТО?! – с еще большим нажимом повторил Караташ.

Андрей опять сдался и отвел глаза:

- Папа – еле слышно ответил он.

- Верю – одними губами улыбнулся азербайджанец, глаза остались все теми же цепкими и колючими. Он встал и вышел из-за стола. Мягкие кожаные сапоги ступали по ковру практически беззвучно.