Альфа. Ну а когда игорных банков больше не останется?

Винценц. Тогда мы перевернем свой принцип и сами учредим банк. По моей формуле и это возможно. Непоколебимый банк. Или ты предпочтешь, чтобы я продал формулу одному из существующих банков?

Альфа. Нет-нет!

Винценц. Вот именно. Мы перевернем свой принцип и сами учредим монопольный банк. И тогда к нам потекут все деньги мира. Бог весть, что из этого получится! Даже представить себе невозможно. Можно купить центрально-азиатские степи, обводнить их и устроить там царство дивных садов. Управлять им мы могли бы по законам, которые придумали давным-давно, еще до того, как я уплыл на пароходе. Ты будешь императрицей.

Альфа. Ну, это уж совсем банально.

Винценц. Да, в теории! Желание стать Цезарем, или Гете, или Лао-цзы это банальность. Но сама подумай, как все меняется, когда ты и впрямь таков. С нашими деньгами мы вправду сможем и в политике, и в искусстве, и в морали - да во всем! - сделаться кем только захотим, а что нам не понравится уничтожим. Разве такое придумаешь?!

Альфа (во все глаза глядя на него). Нет, до конца не придумаешь. А твоя формула - это правда?

Винценц. Вот смотри. (Вытаскивает из кармана пачку бумаг.)

Альфа. Дифференциальные производные, да?

Винценц. Удивительная женщина - все-то ты знаешь! Частные. И итерации. И... знаешь, вполнепонятно, что Бэрли свихнулся от любви к тебе.

Альфа. Что? Бэрли?

Винценц (мрачно). У него тяжелое нервное расстройство.

Альфа (совсем слабым голосом, прислонясь к нему). Невозможно себе представить. Всю жизнь я пыталась представить себе, что бы стала делать, если бы могла делать все, что захочу. Ты не должен пренебрегать мною из-за людей, которых видел у меня; я ведь просто пыталась и так и этак, но никогда не принимала их всерьез. Знаешь, по-моему, вообще-то я анархистка: они так и не сумели заглушить во мне стремление оказаться однажды на моем настоящем месте! И вот твоя рука обвивает мою талию. И ты поднимаешь меня, как большая волшебная птица, которая наконец вернулась. И мы взлетаем высоко ввысь.

Винценц. Куда заблагорассудится!..

Альфа. Ввысь, к тому немолчному гласу, который со мной всегда разговаривал. (Вскакивая, необузданно.) Я не верю, Винценц! (Припадая к нему.) Делай со мной что хочешь!..

Винценц меланхолично, с хмельной улыбкой, несет беспамятно-упоенную в альков

и задергивает портьеры.

Подруга (после минутного подглядывания и подслушивания прокрадывается обратно в комнату, подходит к письменному столу Альфы - и не снимая шляпы берется за бумагу и чернила. То читая на ходу, то вслух оценивая написанное). Прости, дорогая, что я подслушала. Я так несчастна. Нет, счастлива. Нет, все же несчастна. С тех пор как он тебя полюбил, я еще больше восхищаюсь тобой. Но я несчастна. Он единственный мужчина, которого мне довелось видеть. Ты знаешь, увы, я видела многих. Когда кто-нибудь из них подходил ко мне... с голодными, влажными от вожделения глазами... меня это всегда берет за душу. (Плачет.) Не знаю, как мне теперь жить. Завещаю ему свое состояние, чтобы у вас был начальный капитал. Еще я могла бы поговорить с князем... И ли наймите меня компаньонкой... Ах, я понимаю, таким чудом поделиться невозможно! Ваша уничтоженная, глубоко несчастная... не сердись, что я говорю "глубоко несчастная", я ведь отдаю себе отчет, что не стою вас...

Входит Бэpли; не в пример предыдущему своему появлению он пугающе спокоен; с

ног до головы в черном, торжественно-взволнованный, в руке браунинг.

Наткнувшись на Подругу, которая как раз встала, он явно конфузится.

Бэpли (сипло). Что вам здесь нужно?

Подруга. Мне? Господин Бэрли?

Бэpли. Да.

Подруга. Вот как!

Бэрли. Вон!

Подруга. Вот как?

Бэрли. Сию минуту! (Направляет пистолет на остолбеневшую Подругу.) Вы мне мешаете!

С жутким воплем Подруга выбегает из комнаты. Альфа с удивлением и

возмущением отодвигает портьеру.

А-а-а! (Прячет пистолет за спиной.)

Альфа. А-а-а! Вы опять с пистолетом! Винценц!!

Винценц (уже у двери). Я иду за подмогой! Сейчас вернусь! (Крутит пальцем у виска: дескать, сумасшедший. Уходит.)

Альфа (вдогонку). Винценц! Винценц!

Бэрли, черный, безмолвный, неторопливо преследует Альфу по комнате. Пистолет

он прячет за спиной.

Бэрли (мрачно). Не шумите, Альфа, это бессмысленно.

Альфа хочет добраться до двери, но он молча теснит ее в противоположный угол; Альфа бросается к окну - с тем же успехом. Наконец перепуганная Альфа

замирает без движения.

Альфа. Что... что вам угодно?

Бэрли. Сфинкс.

Альфа. Сфинкс? О Господи, Бэрли, вы больны. Давайте я кого-нибудь позову.

Бэрли. Убивал тех, кто не мог ответить на его вопросы. Если вы ответите хотя бы на двадцать пять процентов моих вопросов, я убью одного себя. Вы любите жизнь? Хотите еще раз стать шестнадцатилетней?

Альфа. Ну, видите ли, тогда бы я... О Господи, об этом нельзя спрашивать просто так!..

Бэрли (машет рукой, вопрос остается без ответа). После смерти все кончается или нет?

Альфа. Ну, видите ли, профессор... а вот национальный советник говорит...

Бэрли. Кого из друзей вы любите больше всех?

Альфа. Никого! Правда никого!

Бэpли. Кого выше всех цените?

Альфа. Каждого по-своему, разумеется.

Бэpли. Почему вы любите музыку?

Альфа. Но откуда же мне знать?!

Бэpли. Тогда почему вы занимаетесь музыкой?

Альфа (безмолвно смотрит на него). Вы больны, о Боже, Бэрли, давайте я кого-нибудь приведу.

Бэpли. Вы никогда ни о чем не сожалели?

Альфа. Сожа...?

Бэрли. Да. Со-жа-ле-ли! Я имею в виду: вы сожалеете обо всех грехах своей жизни, из глубины души?

Альфа. Да, конечно. Безусловно. О многом.

Бэpли. О чем?

Альфа. Ну, я уже не помню.

Бэрли. Значит, вы живете, не отдавая себе отчета в ежечасно растущей мере греха, раскаяния, добра, благих намерений?

Альфа (с жаром). Да! Именно так! Кто же это помнит! Никто!

Бэрли (как бы включая новый звуковой валик). Вы смогли бы убить, украсть, изменить мужу, простить обидчику?

Альфа. Это смотря когда!

Бэрли. Вы высокомерны, завистливы, мстительны, злорадны?

Альфа. Это так просто не скажешь!

Бэрли. Вы отвечаете перед моим пистолетом. Отвечайте четко и ясно! Какими принципами вы руководствуетесь в своих поступках?!