Неважно, смертный или астартес – любой, кто попадал в Храм Исправления, выходил из него другим человеком. Сам Уриэль бывал в святилище много раз, но каждый визит в это место, наполненное призраками памяти, преображал его.

Почувствовав рядом чье-то присутствие, он обернулся и увидел мужчину в поношенной, грязной от долгого путешествия одежде. Болезненно худой, небритый, он выглядел в точности как те паломники, что тратят последние сбережения на то, чтобы добраться до Макрагга и оказаться рядом с примархом. На плече мужчины висел грязный рюкзак, из которого он достал некий предмет, блеснувший в свете Хрустального купола, когда человек протянул его Уриэлю.

На ладони мужчины лежала статуэтка из стеатита, изображавшая башню и орла, сидевшего на ее парапете. Настоящий шедевр, не уступавший в качестве предметам искусства, изготовленным мастерами Ультрамара: каждая линия вырезана с бесконечным старанием, камень идеально отполирован.

– Спасибо, – сказал Уриэль, тронутый этим простым жестом, но мужчина уже направился дальше. Уриэль хотел было пойти за ним, узнать имя ремесленника и откуда он родом, но его остановил звук шагов, раздавшихся сзади. Тяжелая поступь указывала, что это космические десантники.

– Мы тебе везде искали, – произнес ворчливый голос так, словно в том, что поиски затянулись, был виноват сам Уриэль.

– Предполагалось, что ты будешь в оружейной роты, – добавил другой голос, отрывистый и отличавшийся четкостью, свойственной уроженцам Макрагга.

Уриэль отвернулся от безымянного дарителя к двум воинам, чьи отполированные доспехи были окрашены в цвета сержантов 4-й роты. То, что эти двое наконец стояли рядом, связанные возобновленными узами братства, полнило его сердце гордостью.

Леарх, когда-то бывший заклятым врагом Уриэля в казармах Аджизелуса, но теперь ставший его ярым сторонником, воплощал самые лучшие черты Ультрадесанта. Именно он был обладателем голоса с четким, чопорным выговором, характерным для Макрагга: воин, в чьих жилах текла кровь древних героев. Хотя как раз из-за Леарха Уриэля отправили исполнить смертельную клятву, война на Павонисе заставила сержанта-ветерана по-новому взглянуть на обстоятельства, вынудившие того принять решения, результатом которых стало изгнание из ордена. Борьба во вражеском тылу на Павонисе поколебала несгибаемую веру Леарха в принципы «Кодекса Астартес», и теперь Уриэль считал его настоящим братом.

Спутник Леарха, Пазаний, был старым другом Уриэля. Они выросли вместе, и Пазаний часто помогал ему в ситуациях, когда все прочие отворачивались от молчаливого и задумчивого рекрута с Калта. Воин был так огромен, что ему понадобился специальный доспех, включавший элементы терминаторской брони. Он на голову возвышался над Леархом, а шириной плеч и груди превосходил даже ветеранов, считавшихся достойными носить этот священный тип доспеха.

Уриэль улыбнулся, увидев, что Пазаний вновь носит цвета ордена и восстановлен в звании сержанта, потому что он был вынужден отправиться на войну на Павонисе один. Теперь у Пазания была аугметическая рука из бронзы и железа, изготовленная в точности по его потребностям технодесантником Харком в новой кузнице – ее специально перестроили, чтобы Харк, чьи смертные останки были заключены в дредноут, мог в ней поместиться.

Сделав шаг вперед, Пазаний пожал руку Уриэлю. Аугметический протез был настоящим произведением искусства: мощное и одновременно тонкое устройство, которое дополнительно увеличивало и так немалую силу своего владельца. Поверхность протеза блестела в многоцветном освещении храма, но хотя металл казался чистым и гладким, Уриэль заметил несколько коротких бороздок, насеченных боевым клинком астартес.

– Харк с тебя шкуру спустит за такое, – он указал на бороздки.

– Он поймет, – ответил Пазаний. – Я должен был убедиться, что во мне не осталось ничего от Приносящего Тьму.

Уриэль кивнул, понимая причину беспокойства своего друга.

– Итак, почему тебя не оказалось в оружейной? – спросил Леарх.

– Посмотри, где мы, – заметил Пазаний. – Разве нам нужна причина, чтобы приходить сюда?

– Пожалуй, нет, – Леарх еле заметно улыбнулся.

– Я был в оружейной, занимался своим боевым снаряжением, – заговорил Уриэль, еще не зная, сколько он готов рассказать сержантам о том, как здесь оказался. – Но затем у меня возникло неотвязное чувство, что нужно идти в храм.

– Это хороший знак, да? – сказал Пазаний. – Без каких-либо предупреждений сверху среди ночи появляется черный корабль, а затем мы находим нашего капитана в усыпальнице примарха. Точно говорю, это знак. Скоро нам поручат новое задание.

– Ты не можешь знать наверняка, – возразил Леарх, – это все догадки.

– Неужели? Помяни мои слова, не пройдет и дня, как мы будем готовить Четвертую к бою, – пообещал Пазаний и повернулся к Уриэлю: – Ты слышал новости? Знаешь, кто прибыл на Макрагг?

– Пока нет. Я в таком же неведении, как и ты.

В самый глухой час ночи к крепости Геры спустился черный как смоль «Грозовой ястреб»; прибытие его было окутано тайной и прошло без почестей, обычно связанных с появлением собратьев из Адептус Астартес. Обычно любое перемещение транспорта к поверхности родной планеты Ультрадесанта сопровождалось бюллетенем, но на этот раз вокс-каналы молчали, словно никакого корабля и не было. Воины 4-й роты, стоявшие в сторожевом охранении, зарегистрировали прибытие летательного аппарата, но сверху никаких сообщений так и не пришло. Здесь крылась какая-то загадка, на которую пока не было официального ответа.

– Подозреваю, это ненадолго, – сказал Леарх, словно прочитав мысли Уриэля. – Тебя вызывают на вершину горы – поэтому мы тебя и искали.

– Вершина горы, – произнес Уриэль, направляясь к западному выходу из храма. – Это покои магистра ордена?

– Именно, – ответил Пазаний, шагая справа от Уриэля. – Нас призывают.

– Призывают капитана, – поправил Леарх, идущий слева.

– И наверняка его старших сержантов тоже. Логично, что мы тоже понадобимся.

Уриэль улыбнулся:

– Тебе тайны покоя не дают, да, Пазаний?

– Просто хочу побыстрее вернуться в бой, – радостно ответил тот. – Слишком давно я не воевал вместе с Четвертой.

– Поосторожнее с мечтами, – заметил Леарх, и порыв холодного ветра, пронесшийся по храму, заставил Уриэля вздрогнуть.

Последнее плато до вершины горы отделяла тысяча ступеней – ступеней, истертых ногами бессчетных просителей, искавших аудиенции с магистром ордена Ультрадесанта. Поднимаясь по крутым, неровным склонам долины Лапонис, террасы были укутаны зарослями горной ели и блестели россыпями кварца. Поток ледниковой воды, с грохотом низвергавшийся с горы, порождал переплетение радуг и туманом оседал на камни внизу.

Преодолев последнюю лестницу, Уриэль, Пазаний и Леарх взглянули на Макрагг с самой вершины мира. Насколько мог видеть глаз, в обе стороны простирались белые горы, но на западе у горизонта угадывался проблеск океана.

Большая часть крепости-монастыря Ультрадесанта, этого гигантского многоколонного шедевра силы, изящества и архитектурного гения, была построена на самых высоких горных вершинах Макрагга. Нерушимая твердыня, безупречно белая снаружи, вмещала огромные залы и просторные коридоры, разукрашенные яркими цветами, мозаиками и фресками настолько живыми, что они казались окном в чудесное царство света и красок.

Золотые геодезические купола увенчивали миниатюрные крепости со множеством изящных балконов; вниз, к предгорьям вели узкие стеклянные галереи, а точеные контрфорсы из серебристой стали создавали впечатление одновременно и мощи, и воздушной легкости. Однако эта легкость была обманчивой: во всем Империуме не нашлось бы более прочного, более надежного фортификационного комплекса. Каждое здание на его территории само было цитаделью, способной противостоять многочисленному врагу силами всего нескольких защитников.

– Все так же красиво, – взволнованно сказал Леарх. – Целый день бы тут провел.

– Да, вид открывается отличный, – подтвердил Пазаний.