— Мой друг был при дворе…

— Довольно. Разговор окончен, к чему зря лясы точить. А ну-ка парни…

Пара длиннолицых крестьян принялись раскручивать пращи.

— Дьюранд, гони! — крикнул Гермунд. Над их головами засвистели камни.

Они остановились только возле холмов.

— Повезло, — покачал головой Дьюранд. В него так и не попали.

— За себя говори, — буркнул скальд потирая голову. — Теперь ухо распухнет.

— С тобой все в порядке?

— Переживу. Сейчас цикл Кровавой луны, канун зимы, так что все идёт наперекосяк. А в этом году ещё и бунт Сумасшедшего Бороджина в Гейтане, король новые налоги вводит. Впрочем, поверь мне, начнётся цикл Горькой луны и все придёт в норму.

Дьюранд кивнул.

И снова несчастный Брэг медленно трусил по дороге. Дьюранд понятия не имел, сколько ещё сможет выдержать бедный конь. Если б его кормили, холод был бы ему нипочём. Но сейчас Брэг сильно отощал, и Дьюранд серьёзно за него беспокоился.

Тракт шёл краем леса.

— Ты не знаешь, нет ли здесь неподалёку хижины? — спросил Дьюранд.

— К чему тебе хижина, когда здесь живёт такой гостеприимный и сердечный народ? Впрочем, клянусь, ещё немного такой скачки и я развалюсь надвое. Когда тащишься по дерьму, чувствуешь себя настоящим принцем, особенно если…

Брэг оступился. Гермунд взвизгнул. Дьюранд, проведя немало времени в седле, успел соскочить, когда Брэг стал заваливаться на бок. Промедли он хотя бы мгновение, конь, несомненно, придавил бы его.

Дьюранд и Гермунд покатились вниз по склону холма, отчаянно пытаясь ухватиться за побеги деревьев. Ветки папоротника, утесника и терновника нещадно нахлёстывали их. Наконец Дьюранду удалось остановить своё падение. Он встал и огляделся. Гермунд уже стоял на ногах и отряхивался. Брэг отчаянно бил ногами в зарослях кизила.

— О Господи, — пробормотал Дьюранд и поспешил вниз по склону к коню.

Брэг пронзительно ржал. Гермунд подобрался к нему поближе.

— Боги, — вздохнул он.

Дьюранд, забыв обо всем, продирался к коню сквозь кустарник — надо был срочно осмотреть Брэга. Несчастный конь отчаянно сучил ногами, рискуя проломить хозяину голову. Подойдя ближе, Дьюранд увидел именно то, чего опасался. Ни один конь не мог пережить такого падения. Правая задняя нога Брэга была неестественно выгнута — это означало, что прямо у подколенника переломана берцовая кость.

— О Господи, — повторил Дьюранд. Конь от боли и страха заметался ещё сильнее.

Дьюранд встретился взглядом с Гермундом, глаза которого были полны страха и надежды, и покачал головой.

— Царица Небесная, — пробормотал Дьюранд сквозь зубы. Он вспомнил о сотне лиг, которые они преодолели вместе с Брэгом, о том, как, преследуя оленей и косуль, нёсся он в свете солнечных лучей, а рядом с ним скакали охотники и слуги старого герцога Абраваналя.

Брэг снова истошно заржал. Дьюранд сглотнул, понимая, что ему сейчас придётся сделать. Гермунд вряд ли сможет ему помочь. Меча у Дьюранда не было, но у него оставался кинжал. Он положил руку на шею Брэга и полоснул в том месте, где у коня на горле билась жила. Он держал Брэга до тех пор, пока тот не изошёл кровью. Дьюранд оставался с конём до последнего — больше он ничего не мог для него сделать.

Когда все было кончено, Дьюранд поднялся с земли. Его трясло. Он собрал скатанные постели, лютню, свёрнутую кольчугу. Гермунд сначала стоял рядом, не говоря ни слова, а потом принялся помогать.

Дьюранд с трудом подавил в себе острое желание вернуться в деревню и навсегда отучить её жителей прогонять прочь путников, ищущих ночлег.

Измотанные, голодные, окоченевшие от холода Дьюранд и Гермунд побрели на запад. Кольчуга, которую Дьюранд положил себе на плечо, давила, словно проклятие, но он даже не допускал мысли бросить её — десятки тысяч железных колечек и заклёпок, которые кузнец умело сплёл и закалил в горне. И кольчуга, и Брэг были подарены Дьюранду Киреном. Без кольчуги рыцарю не обойтись, она стоила целую деревню. От усталости голова Дьюранда стала подобной пустому горшку — в ней не было ни единой мысли.

Они шли и шли. Им не дойти до Редуиндинга в срок, но Гермунду не удалось уговорить Дьюранда отказаться от затеи. Они проходили мимо свинопасов, сбивавших с дубов последние жёлуди для своих стад, мимо женщин в полях, которые, согнувшись, размахивали серпами над жнивьём. Когда поля сменялись болотами, они видели, как бедняки ходят босыми по грязи, срезая тростник. Лига сменяла лигу. Око Небес звало их на запад.

Как-то они спросили у бедняков дорогу. Несчастные с ног до головы были перемазаны грязью, отчего были похожи на покойников, и все же улыбались. Один из них поклонился, каким-то невероятным образом распознав в Дьюранде человека благородного происхождения. Дьюранд кивнул в ответ и, повернувшись к Гермунду, произнёс:

— Не зависимо от того, что я делаю, есть и другие, чья судьба горше моей.

Гермунд рассмеялся и, кивнув на свёрнутую кольчугу, лежащую на плече Дьюранда, сказал:

— Можешь её надеть. Посмотрим, что ты запоёшь.

— Ты прав, если бы я шёл, облачённый в доспехи, мой удел был бы куда как печальней.

Когда они спустились в долину, уже вечерело. Первый день пути подходил к концу.

Дьюранд повернулся к собирателям тростника:

— Как называется это место?

Крестьяне переглянулись, и один из них ответил:

— Деревня Балян, сир.

Название Дьюранду ничего не говорило. Он повернулся к скальду, чтобы спросить, сколько они прошли. Выражение глаз скальда сказало Дьюранду больше, чем он хотел знать.

— Сколько мы прошли?

— Три лиги, Дьюранд. Примерно три лиги.

Дьюранд кивнул. Им предстояло пройти девяносто лиг.

Ошеломлённый, он поблагодарил крестьян и принялся взбираться на холм. Если судьба им не улыбнётся, они скоро умрут от голода.

С вершины холма они увидели раскинувшуюся перед ними долину, через которую серебряной лентой бежала река Бэйндрол. Око Небес клонилось к закату, заливая светом первые зеленеющие всходы озимых.

За спиной Дьюранда тяжело вздохнул Гермунд.

— Слушай, я договорился с крестьянами. Они обещали накормить нас и дать место у костра, если мы им поможем…

Лучи солнечного света сверкнули, отразившись от металлической колонны, змеящейся по склону холма за рекой. Дьюранд, казалось, мог ясно различить шпоры, рукояти мечей, гребни шлемов, ярко сияющие в лучах Небесного Ока. Кавалькада всадников словно явилась прямо из его грёз.

— Рыцари, — тихо вздохнул Дьюранд, словно боялся, что звук его голоса развеет прекрасное видение и кавалькада исчезнет.

— Дьюранд, что это?

Дьюранд, сжав в руке край плаща, смотрел, как рыцари один за одним исчезают за гребнем холма. Наконец-то судьба улыбнулась ему.

Ждать он не будет.

— За мной, скальд, — крикнул Дьюранд, бросившись вниз по склону холма. Он не даст такому подарку судьбы выскользнуть у него из рук.

— Куда ты несёшься? — пыхтел сзади Гермунд. — Я не собираюсь скакать через живые изгороди.

Они неслись мимо работающих в полях крестьян, обрушивавших на них проклятья. И вдруг на их пути оказалась река шириной никак не меньше двадцати саженей. Куда ни глянь — ни моста, ни брода.

— Если ты решил от меня сбежать, — пошатываясь, сказал Гермунд, — то зря остановился. Я ещё полон сил.

— Нам надо перебраться!

— Ладно, — скальд тяжело дышал. — Но я… настаиваю… ничего не сказал… ни слова… ты сошёл с ума… какой-то лесной демон… овладел твоим разумом…

Скальд поднял брови, ожидая от Дьюранда объяснений. Когда же их так и не последовало, он хмыкнул:

— Ладно. Думаю, я знаю, где мы находимся.

Они потратили полчаса на поиски моста. Дьюранд все тянул шею, в надежде разглядеть сверкающие на солнце доспехи, но тщетно.

Наконец скальд махнул рукой на воду, бурлящую у тысяч мелких камней, пересекавших реку.

— Думается мне, что перед нами Койстрильский брод, — пояснил скальд. — Некогда здесь разыгралась страшная битва.