– Да я, ваша милость, да я теперь за вас жизни не пожалею! – Лицо слуги побагровело от нахлынувших чувств. Он схватил руку графа и поцеловал ее, затем попытался сказать еще что-то, но Энимор жестом остановил его.

– Надеюсь, что так и будет. А если ты забудешь, то я напомню тебе о твоем обещании. – И отвернувшись от слуги, оглядел поляну. На ней никого не было. Преследуемые роботом разбойники разбежались по лесу.

Внезапно кусты раздвинулись, и оттуда выпрыгнул чернобородый предводитель разбойников. Он был перепачкан в грязи, комбинезон в нескольких местах разорван. После длительного кросса по лесу и болотам он запыхался и дышал тяжело, с присвистом, как человек, не привыкший к подобного рода физическим упражнениям. Глаза его горели сумасшедшим блеском. В руке он сжимал длинный острый нож.

– Ну, вот ты мне и попался, гаденыш. Получай по полной! – прохрипел он.

С этими словами разбойник занес нож высоко над головой, чтобы достать сидящего на лошади графа, и с силой ударил того в бок.

Энимор молча наблюдал за ним. Он не сделал ни малейшего движения, чтобы защититься, или просто уклониться от удара. Лезвия ножа со звоном остановилось в сантиметре от его тела, наткнувшись на невидимую стену. Нож в руках разбойника внезапно вспыхнул нестерпимо ярким светом и сгорел, оставив только обугленную рукоятку. Разбойник выпустил остатки ножа и схватился обеими руками за голову. Видно было, что его мучает сильнейшая головная боль.

– Я смотрю, ты уже совсем ничего не соображаешь? Ты что же, не понимаешь, где находишься? – надменно спросил его граф.

– Трус, баба, балованный ребенок, – прохрипел в ответ разбойник. – Слезай с лошади и дерись, как настоящий мужчина.

Обезумевший от боли и ярости разбойник с каким-то звериным рычанием вновь прыгнул вперед, обеими руками вцепился в ногу графа, и попытался стащить его с лошади. В тот же миг нападавшего вновь отбросило назад. Разбойник упал на землю, и его окутал матово-синий туман, полностью скрывший его от взглядов. Туманная поверхность мягко пульсировала, по ней пробегали искры, раздавался треск разрядов. Туман то расширялся, то сжимался, оставаясь абсолютно непрозрачным. Внутри что-то происходило, что-то очень нехорошее.

Так продолжалось несколько секунд. Внезапно из-за матово-синей завесы раздался крик боли, и туман рассеялся. Разбойник неподвижно лежал на траве. На его запрокинутом к небу лице застыло выражение невыносимого ужаса.

Некоторое время граф со слугой молча смотрели на валяющееся перед ними тело. По команде хозяина Брик присел и приложил ухо к груди разбойника. Некоторое время он неподвижно слушал. Затем Брик поднялся с колен, и на вопросительный взгляд графа молча покачал головой. Слуга был бледен, как мел.

– Он мертв, ваша милость.

Энимор внимательно посмотрел на тело, распростершееся на траве.

– Пожалуй, это нам знак. Значит, я смогу, наконец, избавиться от разбойников на своей земле.

– Ваша милость! – воскликнул обеспокоенный Брик. – Неужели вы собираетесь…

Энимор сурово глянул на Брика, и тот осекся. Граф достал из кобуры пульт.

– Пора с ними кончать, – ледяным тоном произнес рыцарь. Он набрал последовательность команд и, утихшие было крики в лесу, возобновились. Возня и вопли в чаще продолжались минут пятнадцать, затем все стихло. Еще через пару минут на поляну медленно вышел робот. Он был еще более грязный и помятый, и имел, если можно так сказать о роботе, усталый и печальный вид. Робот подошел к графу и застыл в ожидании.

Энимор отвернулся и приказал Брику:

– Быстро собери вещи и догоняй меня. Поедем дальше. Я не хочу оставаться в этом проклятом месте ни одной лишней минуты.

– Сию минуту, ваша милость, – с облегчением закричал Брик, полностью разделявший желание своего хозяина побыстрее убраться отсюда.

Он разыскал в кустах мирно жующего вьючного мула, и схватил поводья. Затем, ведя животное в поводу, вернулся к своему мулу, вскарабкался в седло, и, нещадно колотя животное в бока босыми пятками, отправился догонять хозяина.

Робот сошел с дороги и последовал за людьми по подлеску. Старинный закон, неизвестно когда и кем придуманный, не позволял роботам передвигаться по дорогам. Периодически его силуэт выглядывал в промежутке между деревьями. Металлический защитник был непривычно грязен, и это не давало покоя Брику, который только позавчера провел весь вечер в мастерской, приводя робота в надлежащий вид перед турниром. Брик старался не думать о происхождении бурых пятен на корпусе робота. Ему было спокойнее считать, что это не кровь, а просто болотная грязь.

Глава 4

Внутри дворец оказался еще более роскошным, чем снаружи. Не переставая болтать, толстяк вел Колю по длинным, богато украшенным внутренним переходам.

– А откуда вы русский язык знаете? – улучив момент, спросил Коля.

– Я много чего знаю, – самодовольно усмехнулся толстяк. Помолчал и гордо добавил. – А чего сам не знаю, то покупаю у других.

С этими словами он указал на небольшой кулон, висящий у него на шее.

– Вот он, наш переводчик. Если бы я его утром надел, то сразу же мог с тобой поговорить. Но ничего, тебе и без того крупно повезло. Я совершал утреннюю прогулку по окрестностям, люблю, знаешь, после завтрака немного прогуляться. Это помогает пищеварению и полезно для здоровья. Тут увидел, как ты падаешь, и поспешил посмотреть, что и как. А потом послал за тобой ковер. – Толстяк посмотрел на безжизненный коврик и рассмеялся. – Как ты его уходил. Прямо загнал, беднягу.

– Да я ничего и не делал, – смущенно ответил Коля, которому тоже было жалко коврик. – Просто сел на него и мы полетели. А он что, сдох?

– Не переживай. Ничего ему не сделается. Давай лучше тобой займемся.

Они вошли в комнату, и толстяк хлопнул два раза в ладоши. Тут же появился слуга. Это был такой же мордоворот, как и сторожа. Только клыки у него были спилены до основания, а нос побрит так тщательно, что виднелись следы порезов. Толстяк тихо сказал ему несколько слов. Потом хозяин снова повернулся к гостю.

– Пойдешь с ним, искупаешься и переоденешься. Потом вернешься сюда, и мы пообедаем. А заодно уже и поговорим.

Слуга повернулся к Коле и изобразил на своем жутковатом лице подобие улыбки. Коля решил оставить все вопросы на потом Он поднялся и отправился вслед за слугой. Пройдя длинными переходами, они очутились в роскошной купальне, центр которой занимал бассейн, выложенный цветным мрамором. Коля сбросил с себя комбинезон и блаженно погрузился в воду.

Через полчаса чистый и свежий Коля в роскошном синем с золотом халате сидел в той же комнате напротив хозяина.

– Джинны, мы, – представился хозяин, предваряя невысказанный вопрос гостя. – Зовут нас Махмутдин-аглай.

– А эти, – он махнул рукой в сторону слуги, который таскал в комнату один за другим тяжелые подносы, уставленные едой, – это ифриты. То есть, низшие джинны. По своему происхождению они годятся только в слуги нам, настоящим благородным джиннам. Они совершенно не говорят на нашем языке. Но все понимают.

Услыхав последние слова хозяина, ифрит остановился и усиленно закивал головой, мол, да, конечно, все понимаем.

– А теперь, давай, кушай и рассказывай, кто ты, откуда, и что забыл в нашем захолустье.

Одновременно есть и рассказывать у Коли не получилось. Он слишком много пережил сегодня. Могучий аппетит взял свое, и оглодавший Коля набросился на еду. Он несколько раз молча опустошил свою тарелку, в которую заботливый ифрит все время подкладывал все новые и новые блюда, одно вкуснее другого. Джинн с умилением наблюдал, как Коля ест.

Наконец, Коля утолил первые приступы голода и смог вести себя подобающим образом. Он вытер лоснящиеся губы и принялся рассказывать свою историю.

Однако рассказ вышел коротким. Уже через десять минут, джинн взял инициативу в свои руки. Возможно, он просто не умел долго слушать, а предпочитал говорить сам.

– Нет, нет, я больше не стану этого слушать, – заявил Махмуддин-аглай и откинулся на подушки. – Ну, посуди сам, уважаемый Коля-аглай. Твой рассказ совершено нереален. Твои представления о природе не выдерживают никакой критики!