Джинн понимающе усмехнулся.
– Хорошо, я объясню. Видите ли, вы заинтересовали меня. Я строю большие планы на торговлю с вашей планетой и вы, естественно, нужны мне, как единственный имеющийся здесь ее представитель. Впоследствии, конечно, мы отстраним вас от бизнеса, вы не тот посредник, который способен вести подобные дела. Но в настоящее время, вы мне необходимы, и я хочу обезопасить вас. Как видите, я абсолютно искренен.
Коля задумался.
– Постойте. Но если вы так заинтересованы в моей свободе, то просто вытащите меня отсюда и покончим с этим. А потом обсудим все деловые проекты.
Джинн впервые за все время разговора потерял уверенность.
– Видите ли, это не так просто. Кроме чисто технических трудностей, есть еще и юридическая сторона вопроса. Организация побега государственного преступника – это не шутка.
– И поэтому вы решили подставить Махмуддина. Пусть его преследует полиция, а вы будете спокойно делать свой бизнес.
– В конце концов, в отличие от Махмуддина, я вам ничем не обязан. А для ведения столь солидного дела я не должен быть замешан в уголовщине.
Коля задумался.
– Все равно у вас ничего не выйдет. Перед отлетом из дворца, я оставил Махмуддину грамоту, в которой передал ему эксклюзивные права на торговлю с Землей.
Джинн помрачнел. Коля увидел, как зашевелилась подушка на кровати. Сообразив в чем дело, он протянул руку, но куда там! Злополучная фляга поднялась в воздух, и через мгновение оказалась в руке джинна.
– Пожалуй, я поспешил с откровениями, – задумчиво протянул тот. – Что же мне с тобой делать?
Коля не ответил. Только теперь он понял, что потерял реальный шанс оказаться на свободе.
Джинн помолчал с минуту, потом расслабился.
– Ладно, держи свое сокровище.
Фляга вновь поднялась в воздух и вернулась на свое законное место под подушкой.
– С этой грамотой я разберусь потом. В любом случае, ты мне нужен живым.
С этими словами джинн окутался облаком вонючего дыма и исчез.
Коля сунул руку под подушку – фляга была на месте. Он не смог сдержать вздох облегчения. В конце концов, решил Коля, вопрос о рабстве Махмуддина можно будет обсудить и позже. Главное, что появилась реальная возможность спастись. А потом – что ж, будем решать проблемы по мере их поступления. Суда еще не было, может, обойдется и без эшафота.
Он опять улегся на кровать и быстро уснул. Через десять минут в камеру вошли четыре гнома-стражника. Процедура повторилась в обратном порядке, и вскоре спящий Коля снова лежал на кровати в общей камере. Никто из узников так и не заметил его временного исчезновения.
Глава 24.
Утром Коля проснулся от шума в камере. Двое гномов-стражников под присмотром сержанта с быстротой опытных официантов накрывали завтрак для заключенных. Оперевшись на локоть, Коля с любопытством наблюдал за ними. Закончив сервировку, гномы повернулись и вышли. Начальник конвоя, сержант с красным носом профессионального военного, задержался.
– В полдень состоится суд, – сообщил он заключенным и тоже вышел.
Обитатели камеры оживились. Они привели себя в порядок возле кадки с водой, стоявшей в дальнем углу камеры. Коля недовольно потрогал щетину под подбородком и обменялся сочувственным взглядом с графом, единственным, кроме Коли, заключенным не носившем бороды. Бритву стражники не согласились передать им ни за какие объемы вигрина.
Позавтракали быстро, погруженные в собственные мысли. До полудня почти не разговаривали – каждый по-своему готовился к предстоящему суду.
Наступил полдень, но за арестантами никто не пришел. Прождав еще полчаса, арестанты не выдержали и стали колотить в дверь, призывая охрану. На шум в камеру зашел раздраженный красноносый сержант.
– Ну, что вы так расшумелись? А еще благородные господа.
Переговоры взял на себя Энимор. Он вышел вперед и спросил:
– Почему до сих пор не пришла охрана, чтобы отвести нас?
– Куда вас вести? Вам не нравится эта камера?
– Но ведь сейчас должен быть суд!
– Правильно, суд уже идет, – подтвердил сержант.
– Как, без нас? – возмутился граф.
– Разумеется. Председательствует Барин сын Ларина. Вот если бы его не было на суде, это, согласитесь, было бы странно.
– Но ведь судят-то нас!
– Конечно, судят вас. Поэтому в вашем присутствии нет никакой необходимости. Вот если бы судили вы, тогда, конечно, вас пригласили бы в суд. А так, зачем вы там нужны?
– Как это зачем? Мы же должны все объяснить!
– Следствие окончено, виновные найдены. В вашем присутствии более нет никакой необходимости. Приговор вам огласят сразу после окончания заседания.
Прекращая дальнейшие расспросы, сержант повернулся на каблуках и вышел. Дверь закрылась, снаружи громко лязгнули запираемые запоры. Заключенные вновь остались одни. Известие о том, что суд будет проходить без них, ошеломило всех.
Обычно сдержанный граф метался по камере. Его рука то и дело пыталась нащупать на бедре отсутствующий пульт. Он что-то бормотал про себя и время от времени делал угрожающие жесты.
Брик, как привязанный бегал за ним, приговаривая:
– Да как же это, ваша светлость, да что же теперь с нами будет то!
Эмоциональный Черч, наоборот, спокойно сидел, прислонившись к стене, жевал соломинку из матраса и тихонько напевал старинную солдатскую песенку, припев которой начинался словами: «Из худших выбирались передряг».
Один гном Эйнли оставался невозмутимым. Увидев, что ученый принял сообщение как должное, Коля обернулся к нему.
– Скажите, это в обычаях гномов – судить людей в их отсутствии?
– Разумеется. А как же иначе?
– У нас на Земле принято иначе. Подсудимый обязательно присутствует на суде. Более того, он не считается виновным, пока суд это не признает.
– Пережитки. Даже представить боюсь, во что выльется суд, если подсудимому дать право присутствовать на суде. Он ведь тогда еще и говорить захочет!
– Ну, разумеется. Его должны тщательно расспросить, а потом ему предоставляется право последнего слова.
– Глупости, батенька! Ну, какой же преступник согласится с тем, что он виновен? Вы уж поверьте старику, знающему жизнь. Чем более обвиняемый нагл и мерзопакостен, тем легче ему будет врать на суде и притворяться невиновным. Настоящий преступник – актер по природе, и ему ничего не стоит убедить судей в своей невиновности. Там прольет слезу, сделает наивное лицо. Здесь напустит на себя вид оскорбленной добродетели. Когда надо, он скромно потупит глаза или улыбнется смущенной улыбкой. И суд неизбежно придет к выводу, что такой милый человек, конечно, не мог совершить того ужасного преступления, в котором его обвиняют. И наоборот. Честный человек, впервые попавший в суд, растеряется, будет путаться в собственных показаниях. Он станет откровенно нервничать, возможно, даже возмущаться и кричать. В конце концов, он настроит суд против себя и будет признан виновным.
Коля попробовал разобраться в столь странной логике и подобрать аргументы против. Но в это время дверь снова распахнулась. В сопровождении пяти стражников в блестящих кирасах в камеру вошел гном, служащий Комитета. Он был облачен в красную ливрею с золотыми галунами, которая была ему явно длинна, и выглядел бы комично, если бы не его миссия. Он ударил жезлом в пол и объявил:
– Оглашается приговор суда над похитителями принцессы Настюрции.
Арестанты невольно привстали со своих мест и сбились в одну группу, инстинктивно ища защиты друг у друга. Напыжившись от важности собственной роли, герольд достал и раскрыл большую кожаную папку. Откашлявшись, он громко и отчетливо произнес.
– Дело о похищении принцессы Настюрции. Суд Комитета под председательством Барина сына Ларина, рассмотрев все аспекты вышепоименованного дела, объявляет приговор нижеупомянутым злодеям. Вышеупомянутый суд рассмотрел преступления нижеследующих лиц: граф Энимор и его слуга Брик, барон Черч, придворный волшебник Эйнли и его высочество Коля, принц Альдебаранский. Все пятеро признаны виновными в организации и проведении похищении принцессы, или в содействии оному, или в недоносительстве о подготовке и исполнении оного. Все вышеперечисленные также обвиняются в злостном нарушении общественного порядка и преступном неуважении к Комитету. В качестве наказания суд выбрал смертную казнь. Однако по личному ходатайству его величества короля Чисбура смертная казнь заменена на пожизненное одиночное заключение.