Бонд потерся обнаженным плечом о грудь Солитер, она прижалась к нему. После духоты застенка было прохладно, и Бонд даже задрожал. И все равно двигаться было лучше, чем ждать своей участи взаперти.

Оба они знали, что ждет их впереди, игра была открытой.

Когда Биг Мэн оставил их вдвоем, Бонд не тратил времени даром. Шепотом он рассказал девушке о мине-присоске, которая должна была взорваться сразу после шести утра, и перечислил обстоятельства, от которых зависело, кто погибнет этим утром.

Прежде всего он рассчитывал на маниакальную любовь мистера Бига к точности. «Секатур» должен отчалить в шесть. Правда, лишь в том случае, если небо будет безоблачным, иначе видимость будет недостаточной, чтобы пройти через расселину в рифе, и мистер Бит отсрочит отплытие. И тогда, оставаясь на причале рядом с судном. Бонд и Солитер взлетят на воздух вместе с мистером Битом.

Но, предположим, судно отойдет вовремя; на каком расстоянии от яхты и с какого борта прицепят параван? Надо полагать, со стороны причала. Что же касается расстояния, то, по размышлениям Бонда, канат, на котором крепится «торпеда», должен быть ярдов пятьдесят в длину, а их потащат за параваном еще в двадцати — тридцати ярдах.

Если его расчеты верны, то, когда «Секатур» освободит проход, им придется тащиться еще ярдов семьдесят через расселину в рифе до открытого моря. Яхта, наверное, подойдет к проходу на скорости узла в три, а потом увеличит скорость до десяти или даже двадцати. Сначала их поведут по широкой дуге, и привязанные к концу каната тела будут медленно разворачиваться и вращаться в воде. Затем параван вытянется, и, когда яхта уже войдет в расселину, они только будут к ней приближаться. Параван, а вслед за ним и Бонд и Солитер, будут еще внутри прохода, когда судно уже выйдет в открытое море.

Бонда передернуло, когда он подумал, каково им придется, пусть на самой малой скорости, среди коралловых зарослей с их острыми, как лезвие бритвы, зазубринами. Живого места не останется.

Миновав расселину, их тела будут представлять собой огромную окровавленную приманку, так что можно не сомневаться, что барракуды и акулы в мгновение ока накинутся на них.

А мистер Биг удобно устроится у себя на корме и будет наблюдать за кровавым спектаклем, может, через бинокль, и отсчитывать секунды и минуты, а живая приманка будет все уменьшаться и уменьшаться, и наконец рыбы проглотят окровавленный конец веревки.

Так все и кончится.

Затем параван поднимут на борт, и яхта горделиво понесется к далекой Флориде, к залитым солнцем причалам Сент-Питерсбурга.

А если мина взорвется, пока они еще будут живы, достанет ли до них ударная волна? Ведь всего немногим больше пятидесяти ярдов. Достанет, конечно, но пережить можно. Почти всю ее примет на себя корпус судна. Да и риф будет защитой.

Бонду оставалось лишь прикидывать и надеяться.

Главное — как можно дольше оставаться в живых и ни за что не терять сознания. Многое будет зависеть от того, как именно их привяжут друг к другу. Мистеру Бигу они нужны живыми. Мертвая приманка его не интересует.

«Если, когда на поверхности появится первый акулий плавник, мы все еще будем живы, то я просто утоплю Солитер, — хладнокровно решил Бонд. — Навалюсь на нее и буду держать под водой, пока она не задохнется. Потом постараюсь утопиться сам, перекинув ее труп через себя, чтобы не дал мне выплыть».

Куда ни кинь — сплошной ужас, тошнотворный кошмар охватывает, как подумаешь о той жуткой смерти, которую уготовил им этот тип. Но Бонд знал, что должен сохранять хладнокровие, и был преисполнен решимости бороться за жизнь до последнего. Утешало хотя бы то, что мистер Биг вместе с большинством своей команды тоже погибнет. На то, что они с Солитер останутся живы, сохраняется хоть тень надежды. А вот у врага нет никаких шансов, если, конечно, мина вдруг не откажет.

Солитер лежала напротив, устало глядя на него своими голубыми глазами, — покорная, доверчивая, любящая, ловящая каждый его жест.

— Обо мне не беспокойся, дорогой, — прошептала она, когда за ними пришли. — С меня достаточно того, что я снова с тобой. Почему-то мне совсем не страшно, хотя смерть рядом. Ты любишь меня хоть немного?

— Да, — ответил Бонд. — И у нас будет возможность доказать друг другу свою любовь.

— Поднимайтесь, — скомандовал один из тюремщиков. Светало. Из-за утеса доносился рев мощного двигателя. С моря дул легкий бриз, но в бухте, где пришвартовалась яхта, было совершенно тихо.

У выхода появился мистер Биг с портфелем в руке. С минуту он постоял, оглядываясь по сторонам и стараясь отдышаться. На Бонда с Солитер, как и на двух стражников, которые стояли вплотную к ним с револьверами, он не обратил ни малейшего внимания.

Посмотрев на небо, он неожиданно сказал громким ясным голосом:

— Благодарю вас, сэр Генри Морган. Ваши сокровища найдут достойное применение. Пошлите нам попутный ветер. У стражников-негров заблестели глаза.

— Иными словами, Ветер Гробовщика, — вставил Бонд. Биг Мэн посмотрел на него.

— Все на борту? — спросил он охранников. — Так точно, сэр, — ответил один из них.

— Ведите их, — приказал Биг Мэн.

Пленников подняли и потащили к уступу мыса, где начинался спуск. Один негр шел впереди узников, другой — сзади. Мистер Биг следовал последним.

Тихо урчали двигатели длинной изящной яхты, выбрасывая через выхлопное отверстие сизые струйки дыма. Команда состояла всего из нескольких человек. На причале, там, где крепились концы яхты, стояли двое негров, капитан и штурман — на мостике, и еще трое членов экипажа были уже на борту. Вся палуба судна, за исключением рыболовной кабины, которая помещалась прямо на корме, была забита аквариумами. Алый вымпел был спущен, и вместо него на мачте неподвижно висел звездно-полосатый флаг. В нескольких ярдах от судна колыхался в воде, приобретшей теперь, на рассвете, аквамариновый оттенок, торпедообразный, шести футов в длину, параван. Он держался на толстом металлическом тросе, свисавшем с кормы. «Да, не меньше пятидесяти футов», — подумал Бонд. Вода была совершенно прозрачной, и вокруг совсем не видно рыб.

Ветер Гробовщика почти затих. Скоро с моря подует Ветер Лекаря. «Скоро, но как скоро? — подумал Бонд. — Что, пора говорить „аминь“?» Вдалеке, среди деревьев можно было разглядеть крышу домика в Бью Дезерте, но само судно, и причал, и лестница в утесе все еще лежали в густой тени. «Интересно, можно ли что-нибудь разглядеть в ночной бинокль? — подумал Бонд. — И если можно, что подумает Стрейнджуэйз?» Мистер Биг оставался на причале, следя за тем, как пленников привязывают друг к другу.

— Раздень ее, — приказал он стражнику, стоявшему около Солитер.

Бонда передернуло. Он украдкой посмотрел на часы мистера Бига. Без десяти шесть. Не должно быть и минутной задержки.

— Одежду — на палубу, — приказал мистер Биг. — Прикройте ему чем-нибудь плечи. Пока мне не нужно, чтобы в воде была кровь.

Орудуя ножом, негры сорвали с Солитер одежду. Она стояла бледная и нагая. Голова опустилась на грудь, и тяжелая шапка черных волос закрыла лицо.

Бонду грубо перевязали плечо обрывками ее парусиновой юбки.

— Сукин ты сын, — проговорил Бонд сквозь зубы. Бонд почувствовал, как девушка прижалась к нему мягкой грудью, а ее подбородок опустился ему на правое плечо.

— Жаль, что все так получилось, — прошептала она.

Бонд промолчал. Теперь он почти ничего не ощущал, считая секунды.

На причале кольцами был свит канат для паравана. Конец его уходил вниз, и Бонду было видно, как он вьется по песку, достигая брюха красной торпеды.

Другой конец пропустили у них под мышками и прочно завязали — узел болтался где-то посередине. Сделано все было в высшей степени умело. Никак не вырвешься.

Бонд продолжал считать секунды. По его расчетам, прошло пять или шесть минут.

Мистер Биг в последний раз посмотрел на своих пленников. — Ноги не связывайте, — приказал он неграм. — Это отличная приманка. — С этими словами он перешел по мостику на палубу яхты.