— Это машина времени, сестричка.

— Не будь таким легкомысленным, Уэйд.

— Ничего я не легкомысленный, Сара. От правды никуда не денешься.

— В каком смысле это правда?

— Ну, скажем, если бы мы родились не сейчас, а сто лет назад, нас обоих уже не было бы в живых. Ты умерла бы от перитонита, который у тебя был в третьем классе, или от заражения крови.

— Или меня утопили бы, как котенка, — сказала Сара.

— Сейчас ты жива, а через минуту — глядишь, уже и нет. А я? Черт побери, да я уже сто раз мог умереть по любой причине. Так что мне представляется, что этот вирус просто подводит часы, чтобы они шли правильно. Старики теперь — явление неестественное.

— Ты правда так думаешь?

— Да, правда.

— Извини, но тут я вынуждена с тобой не согласиться.

Уэйду послышались в голосе Сары жесткие нотки.

— Ты в состоянии куда-нибудь устроиться и работать? — спросила она.

— Да вроде. Крупье на полставки в этом дерьмовом клубе на Фримонт-стрит. И ни грамма — а то печенка сразу полетит.

— Лечишься?

— Да, но давай об этом не будем. И моргнуть не могу без таблетки. Скоро психом от этого сделаюсь.

Почувствовав жгучие укусы мошек, Уэйд вернулся в комнату. Бет храпела. Было 4.00 утра — время принять три капсулы и запить их ананасовым соком. Куда подевались прошедшие шесть минут? Куда девается израсходованное время? Может, для него есть какая особая свалка? Или утекает рекой, как воды Ниагары? А может, время испаряется, превращаясь в дождь, и все начинается сначала?

Уэйд проглотил таблетки, запил соком и подошел к окну — посмотреть на гостиницы, дороги и машины ночной Флориды. К слову, о машине времени. Из всех штатов, включая Неваду, Флорида наиболее сильно и уже не впервые поражала Уэйда тем, как накрепко была она впечатана в свое исконное, первобытное прошлое. Растения казались здесь более дикими, животные — более жестокими, а воздух — более промозглым и кишащим бактериями. Ему показалось, что все окружающее смирилось с тем фактом, что через миллиард лет обратится в хлюпающую нефть.

Дженет спала на раскладушке, ее дыхание было легким, как если с шуршанием водить пальцем по бумаге.

Уэйд открыл раздвижные двери на балкон, откуда по-прежнему, даже в этот час, веяло духотой, и закурил. Если уж нельзя пить, буду курить. Черт с ними, с мошками. Уэйд, говорил ему врач, пропускная способность вашей печени такая же, как у двухлетней девочки. Не знаю, когда вы последний раз пили, но, когда бы это ни было, учтите, что это последний раз.

Уэйд обернулся. Непонятно почему красная лампочка автоответчика мигала. Хм. Он зашел внутрь, взял беспроводной телефон и нажал кнопку. Это была Сара:

Она оставила номер. Уэйд вышел на балкон и набрал его.

— Сестричка?

— Уэйд! Вот расчудесненько. Ты чего не спишь? Что ты делаешь в четверть пятого утра?

— Объелся наших замечательных семейных колес. Никак не уснуть. Иногда мне хочется, чтобы мы были торговцами недвижимостью из газетных рекламок — волосы на пробор, неистребимый оптимизм и маленькая, безупречно организованная жизнь — и чтобы нам всем удалили наши рептильные мозги.

— Как мама?

— В порядке. Устала.

Уэйд рассказал ей о Пшш. И Брайане. И Ники. Сара слушала как завороженная, а потом спросила:

— А как, ребята, вы думаете разбираться с Ники и папой?

— Без понятия. Сара?..

— Да, большой брат.

— Объясни мне вот что — как ты справляешься со всеми своими обязанностями? Как? Мне правда хочется знать. Мы вроде заговаривали об этом раньше, когда ты навестила меня в Канзасе. Я, например, едва могу организовать обед в ресторане или хотя бы заказать по телефону билеты в Диснейуорлд. Мне никогда раньше не приходилось действительно что-то делать. Незачем было. А мне в конце концов хочется взяться за какое-нибудь дело и довести его до конца, вот только понятия не имею как. А ты тем временем выстраиваешь нуклеиновые цепочки в открытом космосе, укрепляешь мир во всем мире и сажаешь в пустыне самое сложное воздухоплавательное устройство, когда-либо созданное человеком.

Последовало секундное молчание. Потом Сара сказала:

— Я никогда не подходила к этому так, как ты, Уэйд. Просто есть вещи, которые надо делать, и проще их сделать, чем нет.

— Ты просто чудо.

— Ты мне льстишь.

— Уэйд, — Сара прервала брата. — Извини, но мой перерыв скоро кончается, а мне очень нужно спросить тебя кое о чем.

— Валяй.

Уэйд приготовился.

— Как твое здоровье в общеупотребимых научных терминах?

— О Господи, Сара.

— Скажи, Уэйд.

— Ладно, — Уэйд глубоко вздохнул. — Пока терпимо.

— Так я и думала. Сегодня ты выглядел сносно.

— Кровь у меня все жиже и жиже. Клетки совсем вышли из-под контроля.

— А как ты обычно себя чувствуешь?

— Подуставшим. А в остальном — о'кей. На коже все время какая-то сыпь, иногда познабливает. Если я буду рассказывать дальше, это уже пойдет нытье, поэтому давай сменим тему.

В животе у Уэйда забурчало. Он вспомнил, как когда-то (ему было тогда восемь, Саре — шесть) они спрятались среди деревьев на заднем дворе, и он безопасной булавкой проколол себе дырочку на обратной стороне запястья, а Сара безжалостно расковыряла себе культю, и они смешали свою кровь под жужжание мух и шелест ольхи. В тот год было очень много тли, и ветер свистел сквозь дырочки, которые она проела в листьях.

— Уэйд, мне пора. Русские уже зовут меня; приманка: ванильный коктейль, куриные наггеты и пластмассовая игрушка из «Макдоналдса». Позвони мне завтра в то же время, если не будешь спать, о'кей? Какие у тебя планы сегодня?

— Диснейуорлд.

— Ждешь не дождешься?

Уэйд помолчал.

— А ты знаешь? Угадала.

— Желаю хорошо повеселиться, большой брат.

— Спокойной ночи, сестричка.

— Уэйд, какого черта ты делаешь?

Возвращаясь с работы, Тед зашел с черного входа и обнаружил, что Уэйд и Дженет смотрят телевизор.

— Мы с мамой смотрели «Сонни и Шер».

— Очень веселое шоу, Тед.

— Ничего вы не смотрели, — сказал Тед. — Вы танцевали.

Последнее слово Тед выплюнул, как будто это был лобковый волосок.

— Оставь его в покое, Тед. Нам страшно нравится это шоу. Как прошел день? Ты опять поздно.

— Ну и что такого, если я танцевал? — спросил Уэйд.

— Джен, ты сделаешь из него неженку, — сказал Тед.

Слово «неженка» Уэйд не воспринял, но ему не понравилось, что отец во всем винит мать.

— Так, пап, как работалось?

— Твое какое дело?

На фоне этой беседы прозвучал взрыв смеха, полностью диссонирующий с тоном слов. Кот Хайку, почувствовав надвигающуюся бурю, спрыгнул с облюбованной им лежанки на телевизоре.

— Эй, пап, а когда ты последний раз танцевал?

— Уэйд, отстань от отца. Я действительно хочу посмотреть.

Брайан, чья антенна была настроена на развлекательную программу, стоя в коридоре, просунул голову в комнату. Сара не показывалась.

— Пап. я задал тебе вопрос. Когда ты последний раз танцевал?

— Пора покупать ему трико, как у этих балерунов, дорогая, — обратился Тед к Дженет.