— Эффектно, — признал я, — для дешевенького «шпионского» боевичка очень эффектно.

Так ему! Браво, Игл!

— Ты меня, мой ласковый, не обижай, — голос Герострата продолжал оставаться на уровне дурашливой интонации, но прибавилось что-то еще, какие-то жесткие нотки, — я человек злопамятный. Сегодня ты меня обидишь, завтра я тебя обижу. В ответ.

— А я надеюсь больше с тобой не встречаться. Ни сегодня, ни завтра. Кстати, не позабыл там вычеркнуть меня из списков Своры?

— Ух ты какой у меня нетерпеливый. Из Своры он надумал выйти. Ты что решил, я тебя так по-быстрому принял, так по-быстрому и отпущу?

Здесь что-то не так. Аккуратнее, Игл, аккуратнее.

— А пользы тебе от меня?

— Ну… что значит «пользы»? Польза, мой дорогой Боря, понятие второстепенное. Главное — всегда что-то иметь в резерве, а применение ему найдется. Согласен, надеюсь?

«В резерве… в резерве… в резерве…» Я — у Герострата «в резерве»?

— Пошел ты… — буркнул я.

Поаккуратнее — не переиграй!

— Вот, уже грубишь, — вздохнул Герострат. — Все мне грубят. Прямо не страна, а сборище хамов.

Ерничанье это стало надоедать. Долго в этом тоне мне не продержаться. Пусть лучше сразу скажет, что ему нужно.

— Кладу трубку, — заявил я.

— Э-э, погоди-погоди, — заторопился Герострат. — Как раз к вопросу о пользе, — я насторожился. — Слушаешь? Вот представь себе, Боря, сижу я в четырех стенах один-одинешенек, позаброшен-позабыт, а так хочется теплого человеческого общения, перекинуться с кем парой словечек. И так мне, знаешь, невмоготу стало, дай, думаю, позвоню Борису Орлову, старому корешку, сыграем с ним партейку в шахматы по телефону. Авось полегчает.

— Купи шахматную программу для своей персоналки и играй хоть до позеленения, — посоветовал я.

Что-то здесь не так. Но зачем он врет, зачем ему байка про шахматы? Лучше бы он угрожал.

Тогда мне казалось, заговори Герострат прямо, открытым текстом, нормальным человеческим слогом, откажись он от этой словоблудной манеры разговора, и мне было бы легче с ним управиться. И это объяснимо, мне было бы его легче понять, понять его цели и претензии. Но то, чтобы я хоть что-нибудь понял, как раз и не входило в его планы.

— Нет, не уразумел ты, Боренька. С компьютером-то какой интерес играть? У него лоб железный: не обматерит тебя, если проиграет; не расцветет, как цветик-семицветик, если выиграет. Скучища. То ли дело с тобой, Боря. Давай партейку — уважь старика. Ты будешь белыми, я — черными. Ты, скажем, ходишь Е2-Е4, я — С7-С5. Классический дебют, да? Теперь снова твоя очередь.

Ну хватит!

— Поищи себе другого партнера, — сказал я и швырнул трубку на рычаг.

Однако не успел отойти от телефона, как тот зазвонил вновь.

— Не хочешь играть по старым правилам? — теперь в голосе Герострата не осталось и намека на дурашливость; он стал жестким, отрывистым, злым. — Предлагаю новые. За каждую съеденную у тебя фигуру, я буду убивать кого-нибудь из твоих знакомых. Сегодня ты отказался продолжить игру. Я расцениваю это как фору. Будем полагать, ты решил подарить мне пешку. Твой второй ход: D2-D4. Я соответственно ем: C5-D4. Ход за тобой, — заявил Герострат, выделив особой интонацией последнюю фразу, и я услышал короткие гудки.

Медленно положил трубку, посмотрелся в зеркало, пригладил чуть трясущейся рукой волосы.

Мне предстояла бессонная ночь. Ночь вопросов, на которые я не мог получить ответа.

Итак, Герострат жив, размышлял я, лежа на кровати и наблюдая за игрой света на потолке комнаты от фар проезжающих изредка мимо дома машин. Герострат жив, и Мишка знал об этом. Они должны были извлечь из Невы красную волгу и ее водителя. На следующий день. И либо ничего там не обнаружить, либо обнаружить тело постороннего человека. Я подумал, каково было Мишке увидеть, что в пылу погони он застрелил невинного человека. Хотя кто его знает. Он уже убивал людей. Мне доводилось видеть, КАК он убивал людей — лейтенант внутренних войск Мартынов. Может быть, он привык. Все в конце концов привыкают…

Но не это сейчас важно. Важно, что МММ знал, но никак меня не предостерег. Следует думать, что Мартынов полагал сей акт драмы для меня законченным, на сцену Орлова больше не позовут, и не хотел меня лишний раз беспокоить. Значит, он ошибался. Мартынов ошибался…

Отсюда вопрос первый: зачем Герострату снова понадобилось мое участие? Что или кто за этим стоит? Очередное сумасбродство (это, кстати, если вспомнить все, что я о Герострате знаю, очень на него похоже), или новый изощренный план (что тоже укладывается в образ: он ведь два раза уже обманул Мартынова и компанию, и вышел победителем — почему бы не попробовать в третий раз, возникни такая необходимость?). И если второе, то при чем тут приглашение сыграть по телефону в шахматы? Не понимаю.

Вопрос номер два: что означает его зловещая угроза убивать знакомых мне людей в счет съеденных фигур? Пустой треп или снова серьезное намерение?

Думать об этом не хотелось. Назойливо память возвращала меня к видению бойни, учиненной на квартире у шурави Семена, активиста Своры. Все, что там произошло, так же могло оказаться пустым трепом, но, как помнишь, не оказалось. Что я могу противопоставить Герострату, если и теперь это не «пустой треп»? Обратиться к МММ, к самому Хватову? Очень не хочется после всего, что они со мной сделали. Но обратиться придется, кроме них никто не сумеет мне помочь, никто другой не сумеет ответить на мои вопросы.

Я решил с утра пораньше позвонить МММ на работу и, возможно, договориться о встрече. Тогда я еще не видел иного пути. На этом я и успокоился. И хотя на повестке ночи оставался еще один очень важный и, по самому большому счету, центральный вопрос: а кто, собственно, будет той первой пешкой, которую Герострат расценил как фору в дурной партии, если предупреждение его сделано всерьез? Но я подумал, что предпринимать какие-либо действия пока преждевременно, сначала нужно разобраться, чтобы и ситуация прояснилась, и решение проблемы какое-нибудь проклюнулось.

В общем, я себя уговорил. Я себя успокоил.

И в результате на этот главный вопрос я получил ответ тем же утром. Причем, набирать для этого номер рабочего телефона МММ не пришлось. Наоборот, мне самому позвонил некто, представившийся главврачом больницы института Скорой Помощи, и попросил приехать, потому что Мишке Мартынову, поступившему в больницу с огнестрельными ранениями средней тяжести, понадобилось срочно переговорить со мной. Вот тогда я понял, что Герострат не шутит, и все начинается сначала.

— Убедился теперь?

Я перенес телефон на кухню, прикрыл дверь, поставил аппарат на кухонный стол и, разглядывая в окно двор, поинтересовался:

— Это твоих ребятишек я сейчас наблюдаю?

— Не знаю, кого ты имеешь в виду.

— Парочку топтунов, что таскаются за мной повсюду.

— Ну, милый мой, я в услугах следопытов не нуждаюсь. Ты у меня и так весь на ладони. Это, должно быть, поклонники. Я нынче личность популярная. Да и ты в свете моей славы — не обделен. Мной, а теперь и тобой многие интересуются. Они автографа у тебя еще не просили? — в голосе Герострата мне послышалась искренняя заинтересованность.

— Пока нет, — отвечал я сухо.

— Скоро попросят. Как здоровье нашего общего друга? — сменил тему Герострат. — Не откинулся пока, надеюсь? Сумел разъяснить тебе ситуацию?

— Сумел.

— Вот видишь, как все здорово получается. А ты играть не хотел. Кстати, ход все еще за тобой.

— Конь G1-F3, — сказал я быстро.

— Вполне, — Герострат на секунду задумался. — Пешка Е7-Е5. Да, кстати, пока ты размышляешь над следующим ходом, думаю, есть смысл оговорить организационные вопросы турнира. Через полчаса к тебе заглянет один мальчик. Курьер. Притаранит радиотелефончик. Предупреждаю, пытать мальчика не стоит: к Своре он отношения не имеет, меня никогда в глаза не видел. Так что у него тебе ничего выведать не удастся. Ячейка для радиотелефона оплачена. На полгода вперед. Пользуйся, помни мою доброту. Будем, так сказать, поддерживать постоянную связь, — Герострат хохотнул: чем-то его рассмешила собственная фраза. — Далее. Мой номер через телефон определить не пытайся: у меня на аппарате защита стоит новейшая — из последних достижений забугорных мастеров-умельцев. Только время зря потратишь.