Однако царские думные дьяки не оставили попыток овладеть искусством строительства кораблей европейского типа. В 1660 году голландец ван Сведен набирает на русскую службу корабельных мастеров и капитанов. Человеком, побудившим царя на строительство флота для Каспия, был боярин Афанасий Ордин-Нащокин, шеф приказа Новгородской Чети.
Указ Алексея Михайловича Никите Кутузову – Коломенскому о воеводе от 19 июня 1667 г.:
«Указали мы. Великий Государь, для посылок из Астрахани на Хвалынское море делать корабли в Коломенском уезде, в нашем, Великого Государя, дворецком селе Дединове иноземцам полковнику Корнелиусу фон Буковену да корабельным мастерам Ламберту Гельтус товарищи. А у того корабельного дела быть Якову Полуектову да подьячему Степану Петрову».
Шесть голландских мастеров, получив задаток, сбежали, и пришлось Полуектову «имать» нужных ему людей по «грамоте Великого Государя». По указу Новгородской Чети, верфь обеспечили тридцатью плотниками, «которые наперед сего бусы и струги делывали», а также веревками, киндяком на знамя, железом и углем кузнечным, пушками, мушкетами, пистолетами, бердышами с нужным количеством пороха, свинца, фитиля, ядер.
Полуектов – Великому Государю мая 15 1668г.:
«И у меня, холопа твоего, корабль и яхту делают; а у корабля, Государь, дно и стороны основаны, и кривые деревья все прибиты… Корабль опущен и доделывается на воде, а яхта и шлюпка поспеют в скором времени». Но лишь в сентябре Полуектов писал: «Корабль, яхта, два шлюпа и бот сделаны совсем, и истрачено на все 9021 рубль 25 алтын и полденьги».
Несмотря на указы «о поспешании» строительства, корабль, яхта и шлюпки остались на зимовку в Дединове. Фон Буковен доносил в Москву о низком уровне воды в Оке. Полуектов – напротив: «Вода велика и кораблям идти мочно, а подъячий с полковником пьет и бражничает и о государственном деле не радеет…» Царским указом корабль был наименован «Орлом» в честь главного символа России. Капитан нового корабля Да-выд Иванович Бутлер, которому Государь указал «служити на море Хвалынском капитаном и кормщиком-генералом», все еще был в Голландии, пытаясь вернуть в Россию сбежавших с деньгами мастеров. К весне 1669 года он появился в Дединове и 7 мая дал команду «якоря вынимать». Вся флотилия, достраиваясь на ходу, 21 июля прибыла в Нижний Новгород.
Благодаря книге Яна Стрейса, оснастившего корабль парусами, мы имеем представление о нем. Длина его была 24,5 м, ширина – 6,5 м, осадка – 1,5 м. Три мачты несли прямые паруса, поэтому «корабль» такой иногда называют «барком». И, наконец, 22 пушки и команда из 20 голландцев и 35 русских стрельцов. Не случайно Петр I в предисловии к своему уставу писал: «От начинания того, аки от доброго семени, произошло нынешнее дело морское». Почему-то историки не учли это мнение Петра. Возможно, в этом виноват сам царь, напомнивший, дабы усугубить облик «вора и смутьяна», о «разорении» «Орла» повстанцами Разина. На самом дел версии о разорении и даже сожжении – ошибочны! Вскоре после того, как «Орел» прибыл в Астрахань, с него сняли пушки для защиты города. Команда корабля разбежалась с появлением Разина, а «Орел» остался доживать свой век в тихой протоке, всеми забытый.
Три года спустя после разинской смуты астраханский воевода доносил в Москву: «…корабль да полукорабелье (яхта – В.Г.) стоят в Кутумове реке. Корабль ветхой, дно и бока сгнило, в ход не годится».
Вывод о качестве строительства напрашивается сам собой, если вспомнить, что петровские корабли плавали по двадцать с лишком лет. Так что действительно нет резона считать началом Российского флота эпопею с «Орлом». И все же помянем добрым словом дединовские труды: это был первый опыт отечественного кораблестроения.
Спасшийся от разинского «воровства» голландский матрос с «Орла» Карстен Брандт вернулся в Москву и много лет спустя латал дыры на «дедушке русского флота», найденном Петром I. Но об этом впереди.
Хрестоматийная и романтическая история находки в 1688 году молодым Петром английского ботика – в сарае его двоюродного деда Никиты Ивановича – известна всем. Прозванный «дедушкой русского флота», бот бережно хранится в Военно-морском музее в Петербурге по сей день. Все это могло показаться смешным и обидным для ревнителей русской морской истории. Но будем снисходительны. Просто ботик произвел впечатление на Петра, до того понятия не имевшего о море. Своей оснасткой и качеством он отличался от прежде виденных им судов, и главное, обладал способностью ходить под парусами против ветра. Весь груз знаний, полученных Петром от Зотова и Тимермана по морской части, вылился в неукротимое желание все попробовать самому. И началась в России эпоха «потешного флота», приведшая – благодаря навязчивой идее Петра о настоящем флоте – к неожиданно великим последствиям.
По приказу царя Франц Тимерман отыскал в Москве Карстена Брандта, бывшего матроса с «Орла», пребывавшего, впрочем, «в великой старости». Ботик живо починили, и, к удивлению Петра, он резво ходил по Яузе и на Просяном пруду, лавируя против ветра. Царь осыпал милостями Брандта, и в следующем году потешая команда Петра переместилась на Плещееве озеро под Переяславлем-Залесским. Здесь сам царь и его верные семеновцы и преображенцы овладевали корабельным ремеслом. Брандт и Петр состязались в постройке двух малых фрегатов, а солдаты строили еще три яхты. Плавания по озеру, с салютами и игрищами, продолжались все лето. Весной 1693 года Петр задумал поездку на Белое море – в Архангельск, ведомый ему до того как поставщик «всепьянейшему собору» всяких вин и пива, а еще заморских любимых цитрусов и мореходных инструментов. «Охота к морю», поддерживаемая в первую очередь его приближенными – Федором Апраксиным, Федором Головиным и особенно Францем Лефортом, становилась государственным делом. Лефорт, этот «дебошан французской», названный так за веселый нрав, общительность и неиссякаемую энергию в осуществлении любой, самой неожиданной новации или проделки, уже распорядился построить в Архангельске яхту к приезду Петра. На беду скончался легендарный Карстен Брандт. Петр отстоял отпевание в храме и проводил в последний путь подельника потешного флота по генеральскому разряду… В сопровождении Зотова, Апраксина, Лефорта и сотни разнообразной челяди Петр покинул столицу и уже в начале августа подрубил топором канаты, удерживающие на слипе яхту, названную в честь покровителя царя «Св. апостол Петр». На этом судне Петр впервые отправился в морское плавание, достигнув Терского берега. Заложив в Соломбале 24-пушечный торговый корабль и оставив его на попечение Апраксина, назначенного воеводой Архангельска, Петр поспешил домой. По пути, на заводе в Олонце он сам отлил пушки и выточил такелажные блоки для заложенного корабля. В самый конец распутицы следующего, 1694 года Петр снова спешит в Архангельск и 20 мая спускает на воду «Св. Павел» – пожалуй, первый русский торговый корабль, получивший вскоре «проездную грамоту» на право заграничной торговли…
Пребывание русского царя на Белом море – уникальные страницы истории. Скажем о главном. Дождавшись купленного в Голландии торгового корабля «Св. Пророчество», Петр поднял на нем трехцветный «штандарт царя московского» и в сопровождении «Св. Петра», «Св. Павла» и эскорта из восьми английских и голландских торговых и военных судов отправился на выход из Белого моря. Достигнув мыса Св. Нос и пожелав иноземцам счастливого плавания, Петр со своей эскадрой вернулся к устью Двины. Правда, до этого Петр совершил рискованное плавание на Соловки с известным крушением у Пертоминского монастыря. У голландцев он прошел школу морского ликбеза – от подачи пива капитану до уборки парусов. Получалось неплохо, тем более, что голландским языком царь владел в совершенстве.
Несомненно, 1694 год был переломным в истории флота. Петр понял: потешные игрища – лишь начало… В Архангельске он встречал торговое посольство из Голландии во главе с Николаем Витсеном – владельцем верфи в Роттердаме. Петр заказал ему построить «образцовую» 32-весельную галеру с тем, чтобы после прибытия ее в разобранном виде в Архангельск тотчас же отправить в Москву. По пути на пир, устроенный им для голландских и английских капитанов, Петр неожиданно прыгнул в реку. Нарядно одетые гости, наслышанные о крутом нраве царя, не замедлили последовать за ним. По преданию, Петр, страдавший водобоязнью, так снял с себя порчу и усугубил веселье за столом.