Один из бесспорных побочных эффектов секретности, свойственной гильдии иллюзионистов, - это то, что публика крайне редко знает имена подлинных новаторов в данном искусстве. Хорошо известны маги, умеющие делать красочные и масштабные шоу, однако очень редко упоминаются те, кто придумал тот или иной трюк. Внутри цеха магов-иллюзионистов принято почитать великих предшественников, однако широкой публике эти имена почти неизвестны. И кто знает, быть может, вся эта область развивалась бы куда быстрее и динамичнее, была бы еще более новаторской и эффектной, если бы она была более открытой. Как, скажем, мир моды или свободного ПО.

У Ричарда Столмена, одного из лидеров движения за свободное ПО, есть небольшое эссе «Вы сказали интеллектуальная собственность? Это всего лишь притягательный мираж» [www.gnu.org/philosophy/not-ipr.xhtml], суть которого вкратце сводится к следующему. С некоторых пор стало модно валить в кучу копирайт, патенты и торговые марки — три отдельные и очень разные сущности, подразумевающие три разных комплекса законов, — и лепить на них общий ярлык «интеллектуальная собственность». Этот искажающий суть и вводящий в заблуждение термин возник не случайно. Его умышленно продвигают компании, получающие от этой путаницы вполне определенные выгоды. И самый мудрый способ избежать путаницы — отвергнуть сам термин.

Согласно профессору Марку Лемли (Mark Lemley) из Стэнфордской школы права, термин «интеллектуальная собственность» начал входить в речевой обиход после создания в 1967 году международной структуры World Intellectual Property Organization. В 1970-е годы WIPO формально вошла в состав ООН, однако фактически была и остается органом, представляющим интересы держателей копирайтов, патентов и торговых марок.

Термин «интеллектуальная собственность» предлагает воспринимать копирайт, патенты и торговые марки по аналогии с правами собственности на физические объекты. Существенно, что эта аналогия находится в прямом противоречии с юридической доктриной законов о копирайте, законов о патентах и законов о торговых марках, но об этом знают лишь специалисты. Все эти законы трактуют перечисленные вещи совсем не так, как законы о физической собственности, однако грани между двумя видами собственности постепенно стираются.

Несмотря на большой интерес правоведов и экономистов к "пространствам отрицательной ИС", мало кто берется предсказывать динамику развития всей сферы защиты интеллектуальной собственности. Для одних, например, само понятие "интеллектуальная собственность" - это миф и мираж, под общей крышей искусственно сводящий разные юридические категории (см. врезку). Для других (поразительно, среди таковых есть профессиональные юристы) ИС - это неотъемлемое право объявлять "своим" все, до чего удалось дотянуться или что удалось надкусить. (Достаточно вспомнить претензии "правообладателей" на слова "окна" и "… inside", на числа большой длины, на какую-нибудь загогулину-логотип. Или - совсем недавний случай - объявленные одной адвокатской конторой "права собственника" на HTML-код страниц своего сайта, запрещенный к просмотру посторонним, и на свое название, запрещенное для упоминания собственным клиентам без разрешения владельца…) Для третьих, наконец, ИС - это сплошной обман народа, поскольку "собственность", по определению, может принадлежать или тому, кто ею законно владеет, или тому, кто ее украл. А если у кого-то было и осталось во владении нечто такое, что потом стало доступно другим, это можно называть разными словами, но никак не "собственностью".

В этой связи уместно напомнить о событии трехлетней давности, когда в октябре 2004 года Генеральная ассамблея WIPO, Всемирной организации интеллектуальной собственности, согласилась принять выдвинутые Аргентиной и Бразилией "Предложения о повестке развития для WIPO". Эти предложения, широко поддержанные развивающимися странами и множеством общественных организаций развитых государств, настойчиво рекомендуют WIPO переключиться с поддержки интересов крупных частных владельцев на обеспечение благосостояния общества в целом, в первую очередь - на обеспечение достойных и справедливых условий для развивающихся стран. В основу этого документа легла "Женевская декларация о будущем WIPO", подписанная сотнями известных ученых и общественных деятелей.

Женевская декларация стала серьезным шагом к созданию широкой коалиции людей, организаций и стран, требующих, чтобы международное сообщество переосмыслило цели и механизмы предоставления монопольного контроля над разными видами знаний. Этот документ содержит много конструктивных и конкретных предложений по реформированию целей и приоритетов WIPO, предоставляя множество аргументов в пользу преобразования существующих законов о копирайте и патентах, чтобы они лучше служили интересам всего человечества, а не узких групп с корыстными интересами.

Сжато обобщая идеи Женевской декларации, Европейский Фонд свободного ПО (FSF Europe), сформулировал суть реформ примерно так: "Вместо WIPO нам нужна Всемирная организация интеллектуального благосостояния, сосредоточенная на поиске и поощрении новых плодотворных путей к развитию и распространению знаний. Гарантирование ограниченной монополии и ограниченного контроля над какими-то видами знания может быть частью инструментария этой новой организации, но далеко не единственной частью, и даже, возможно, не самой важной".

Автор: Ваннах Михаил

С момента оформления науковедения, науки о науке, известен интересный парадокс. Дело в том, что пик творческих способностей в математике и точных науках приходится на весьма молодой возраст. Но школа, в том числе и высшая, работает на базе устоявшихся представлений, вбивая их в головы ученикам. Так что значительная часть времени наивысшего творческого потенциала ученого уходит на отбрасывание устаревших парадигм. И как же тут быть?

Со дня выхода в свет книги Томаса С. Куна "The Structure of Scientific Revolutions" (1962) установилось представление о прогрессе науки не как о постепенном восхождении к вершинам истины, но скорее как о довольно болезненном процессе смены научных парадигм. Парадигм, примерно совпадающих по времени господства со временем жизни (во всяком случае, активной - в научном поиске) поколения ученых.

Книга Куна признана одной из самых влиятельных исторических и философских работ двадцатого столетия, но, как и любая научная теория, она не претендует на описание всех сторон реальности. Убедимся в этом на примере.

Рассказывает выдающийся физико-химик Александр Наумович Фрумкин (1895-1976), создатель отечественной школы электрохимиков, действительный член АН СССР с 1932 года: "При Советской власти до самой своей смерти профессор Павлов занимал кафедру физической химии. (Академик Фрумкин был выпускником Новороссийского университета в Одессе, sic! - М.В.) … Последний раз я встретил его на банкете в честь победы над фашистской Германией в 1945 году в Москве. Смотрю, идет наш Павлов, улыбается мне, забыл уже, сколько неприятностей доставил мне своими вздорными теориями. "Познакомьте, - говорит, - меня с Капицей". "Пожалуйста", - говорю, подвожу его, рекомендую. "Петр Леонидович, - обращается к Капице Павлов, - я ваш большой поклонник, вы сделали блестящие вещи в низких температурах. Мы в Одессе тоже этим занимаемся". Я вижу, Капица обрадовался: каждому ученому приятно, когда его работу хвалят знатоки, - но Павлов продолжает: "А вы знаете, мы пошли дальше вас. Вы работали при температурах, близких к нулю, а мы при температурах ниже абсолютного нуля". Тут уже Петр Леонидович несколько переменился в лице и поглядел на меня довольно неласково…" ["Юность", №5, 1967, с.92.]