Розелла медленно продвигалась вдоль стен, кончиками пальцев ощупывая завитушки гирлянд. Когда откуда-то снаружи раздался стук, она не смогла определить точно направление звука, впервые осознав странности акустики. Девушка вернулась к кровати, напряженно ожидая, какая панель откроется.

– Войдите, – произнесла она и затаила дыхание.

Дверь отворилась совершенно не там, где ожидала Розелла. В комнату вошла молодая горничная с кувшином горячей воды, мылом и чистыми полотенцами.

– Меня прислала домоправительница, мадам, – ее произношение выдавало жительницу отдаленной руанской провинции.

Розелла кивнула, позволяя девушке пройти в ванную комнату. Видимо, служанка боялась расплескать воду, поэтому двигалась с величавой осторожностью.

Когда Розелла снова осталась одна, она взяла алую шляпу, в которой приехала из Парижа, вытащила красивое перо и привязала его к дверной ручке. При виде яркого пятна на фоне светлого Дамаска Розелла облегченно вздохнула. Никогда больше не потеряет она выхода из башенной комнаты.

Улыбаясь ощущению безопасности, девушка отступила назад и про себя посмеялась над этой маленькой предосторожностью. Перо должно остаться единственной уступкой старым страхам, но даже его нужно снять, когда она научится безошибочно ориентироваться. Она больше не запуганный ребенок, а хозяйка замка де Луимонт. Неважно, что ей пришлось не по своей воле вернуться сюда. Она должна вынести все с достоинством и мужеством!

Когда спустя четверть часа Розелла спустилась из башенной комнаты, в западном крыле уже вовсю кипела работа. Служанки сняли с мебели чехлы и чистили, мыли, полировали все вокруг.

Через лабиринт коридоров девушка прошла к открытой площадке наверху главной лестницы. Здесь вполне можно было бы устроить бал. В нишах полукруглой галереи стояли бархатные диванчики и кресла. Казалось, эти альковы больше подошли бы любовникам, ищущим уединения, чем ценителям искусства, рассматривающим изысканные образцы мебели.

Розелла неосознанно бросила в сторону ниши настороженный взгляд, вспомнив, как часто в прошлом Жюль прыгал на нее из темноты с пронзительным криком, заставляя визжать от страха. Неудивительно, что нервы ее расшатаны, и ее легко довести до истерического состояния, в котором она улавливала звуки, неслышные для других. Жуткие вопли рождены ее собственной болезненной фантазией. Конечно же, это только ее воображение. Сейчас Розелла убеждена в этом, и ее уверенность – первый шаг на пути к преодолению чувства отвращения к замку и всему, что с ним связано.

Девушка, накинув на плечи кружевную шаль, направилась к лестнице. Она решила прогуляться в саду, пока башенную комнату приводят в порядок. После долгого путешествия в карете ей нужно размяться. Поддерживая одной рукой шуршащую юбку алого платья и положив другую на перила из красного дерева, Розелла спускалась по изогнутой лестнице и рассматривала великолепное убранство холла. Там никого не было, и у нее оказалось достаточно времени, чтобы полюбоваться роскошным интерьером.

Она уже стояла на последней ступеньке, как вдруг распахнулась одна из огромных входных дверей, и на пороге появился мужчина. На солнечный квадрат на полу упала его длинная тень. Он закрыл дверь и, не заметив девушку, прошел в холл. Мужчина стянул перчатки, снял шляпу и положил их на стул.

Розелла стояла, чуть дыша. Она мгновенно узнала своего дорогого Себастьена. Он стал выше и шире в плечах, но она узнала бы его среди тысяч других и через тысячу лет. Эти черные взъерошенные волосы, отливающие синеватым блеском. Это красивое лицо с гладкой оливковой кожей. Эти глаза с густыми пушистыми ресницами. И темные нежные глаза, которые в любую секунду могут взглянуть на нее. Она не в силах ждать!

– Себастьен! – окликнула его Розелла.

Он обернулся, удивленный тем, что неожиданно услышал свое имя. Девушка прочитала на его лице выражение смущенного недоумения и поняла, что он не узнал ее.

– Я так изменилась? – спросила она, радостно смеясь, и шагнула ему навстречу.

В глазах Себастьена вспыхнула недоверчивая догадка, а затем лицо просияло от удовольствия.

– Розелла! Возможно ли, что это ты? Очаровательный маленький утенок превратился в прекрасного лебедя!

Ей хотелось броситься в его объятия, как той ночью, когда она в ужасе мчалась из комнаты в башне, но не в поисках защиты, а чтобы его спокойный голос победил ее страхи. Теперь Розелла не чувствовала испуга, только ликование. Не было нужды лгать себе. В ней вновь пробудилась любовь.

– Как я рада снова увидеть тебя! – радостно воскликнула Розелла.

– Могу повторить то же самое! – Он поймал ее руки и наклонился, чтобы поцеловать в обе щеки.

От счастья Розелла на мгновение прикрыла глаза, но, когда Себастьен поднял голову, вновь восторженно посмотрела на него. Он продолжал держать ее пальцы, и в лихорадочном возбуждении девушка забыла обо всем, кроме, наверное, того, что теперь они встретились, как равные. Она больше не ребенок рядом с долговязым юношей, а женщина, способная привлекать, околдовывать, покорять. И кроме восхищения, загоревшегося в его глазах, Розелла уловила более глубокий взгляд, который вознес ее на вершину надежды и блаженства. От счастья у нее закружилась голова, как от шампанского.

– Господи, что ты здесь делаешь? – Его улыбка ослепляла Розеллу. – Никто не сказал мне, что ты приедешь. Полагаю, адвокаты кузена Андрэ послали за тобой. Плохо, что он умер в море, но я уверен, когда прочтут завещание, выяснится, что он хорошо обеспечил твое будущее. – Себастьен нахмурился, заметив страдание в ее глазах. Он почувствовал, как в его руках задрожали тонкие пальцы, но Розелла сейчас же высвободилась и отступила на шаг. – Бедная маленькая Розелла, – нежно произнес он. – Ты очень любила Андрэ, не так ли? Прости меня. Я слишком резко говорю о его смерти.

Девушка беспомощно покачала головой, пытаясь найти нужные слова.

– Дело не только в этом. Есть еще кое-что. Ей хотелось смягчить удар, который предстояло нанести Себастьену, но она не знала, как сделать это. Пока Розелла колебалась, откуда-то сверху раздался насмешливый хохот. Они оба подняли головы. На лестнице стояла Луиза, презрительная ухмылка искривила ее губы.

– Ну, Розелла, чего язык прикусила? – язвительно, воскликнула она. – Посмотри на нее хорошенько, Себастьен! Не обманывайся устроенным спектаклем. Она твой враг. Гадюка, принесшая злые вести.

– Что ты себе позволяешь? – закричал Себастьен, рассерженный на сестру и обеспокоенный смущением Розеллы. – Скажи мне…

Но Розелле не дали шанса объясниться. Луиза кинулась вниз по лестнице, крича на бегу.

– Ты остался без замка – вот что она должна рассказать тебе. И фактически без гроша. В этом доме не будут зачитывать завещание Андрэ Каделя. Розелла его наследница. Он был ее дедом! Ты слышишь, дедом! И не оставил нам ничего. Перед тобой стоит новая владелица замка де Луимонт и всех его земель.

Реакция Себастьена на грубо объявленную сестрой новость разбила сердце Розеллы. Он стал абсолютно белым, невероятно, нечеловечески белым. Его глаза медленно сузились, метнув на нее убийственно холодный взгляд. На виске неистово забилась голубая жилка.

В леденящем душу молчании, более невыносимом, чем все, что он мог бы сказать, Себастьен попятился от нее. В немой мольбе Розелла протянула к нему руки, но, ослепленный раздражением, он отвернулся и направился к двери, через которую недавно вошел. Случайно он ударился бедром о столик, на котором стояла высокая китайская ваза. Взяв ее, Себастьен с размаху бросил ее на пол. Красные, изумрудные, бирюзовые кусочки фарфора разлетелись во все стороны. Даже не взглянув на дело своих рук, он распахнул дверь и бросился на улицу.

Розелла стояла ошеломленная, словно приросла к полу. Луиза в ярости воскликнула:

– Боже мой! Что он натворил? Maman обожала эту вазу. О, этот сумасшедший характер. Можно ее склеить? – Она подняла один осколок, потом другой, давя остальные ногами и уныло причитая: – Вы только посмотрите! Вазу невозможно восстановить!