Но — бережёного Бог бережёт.

Да, рогатка это несерьёзно как-то. Несолидно. Но ведь действенно! Особенно, если приловчиться… И никакого криминала! — а то: пистолеты, винтовки…

Мало того, любимым оружием Охотника было и есть, и, возможно, будет… — зеркальце. Кругленькое. Из тех, что женщины таскают в косметичках. Именно с помощью этой нехитрой приспособы Охотник заимел свой самый обожаемый трофей — шлем с молнией.

Издавна всем неглупым наездникам известно: защитное стекло сферы, особенно тонированное, — весьма полезная штука. Особенно, если прикрывать ей свои ненаглядные очи от солнечных зайчиков, умело направленных в зрачки. Обрюзгший наездник Лаверды 75 °Cтрайк пренебрёг этой общеизвестной мудростью.

Скорость под двести, а рефлексы всё равно быстрее мозгов: отвернуться, прикрыть глаза пятернёй…

Хороший шлем, уникальный. Прочность волокна — ни единой трещины! и это после знатного удара о бровку! — не вызывает сомнений. Полный комплект: и система контроля воздуха с шестью портами…

Охотник дома, незаметно вернулся. Отдыхает в рабочем кабинете. Семейные трусы в голубенький горошек. Охотник сидит за письменным столом. Кончиками пальцев гладит сферу; ласкает.

…дверь — настежь. Отец. Пьян. Пошатывается; на три четверти пустая бутылка "пшеничной" прилипла к зализанным губам. Провисающая из-под майки плоть, седые космы колтунами, глубокие старческие морщины… …в форме полковника ГАИ. Безусое лицо, шарнир локтя изогнут — кисть властно удерживает полосатый жезл… — как и не было. Никогда.

Пьян.

Алкоголь, узаконенный наркотик, никакого криминала.

В распахнутом проёме окна, как штамп о прописке — луна — полная, гнойный нарыв, вот-вот лопнет.

— Сына, как ты вырос, сына… А я и не замечал даже… Ты же взрослый совсем, сына. У тебя дети есть?

— Пап, ты что? — мне ещё рано. Я не готов пока.

— Зачем ты вырос, сына? Сына-сына…

— Пап…

— Не перебивай отца! Тебе, сына, пора. Да-да, пора, сына… — (бутылка пустеет, острый, как обломок кости, кадык — вверх-вниз, вверх-вниз) — Сына-сына, пора тебе, сына, мужиком становиться, сына…

Пора?..

Отец умер три года назад. Разбился на мотоцикле.

Утро.

Два притопа без прихлопов — и вся зарядка.

Свежесть дыхания, мятный привкус зубной пасты, завтрак на столе. Шкварки, гренки, кофе с сахаром и молоком. Бодрость радиоволн, радость жизни пичуг, робкие лучики солнца, весна буянит цветением каштанов.

Утро.

Рюкзак болтается на плече: лёгкий.

Верные друзья ждут у подъезда: отличные ребята, увлечённые, умелые, с мозгами. Жёлтая цистерна — молочница призывает причаститься. Мгновенно выстраивается весёлая очередь: шутки-прибаутки, как дела, сосед.

Утро создано для молока. Молоко — для утра.

Прекрасный район замечательного города. Доброжелательность и молоко. Там, где по утрам пьют молоко, зло не водится. Да-да, не водится. Не тот ареал.

Парочка родительниц сопровождает столько же малышей в детский сад (бассейн, опытные воспитательницы). Огонёк заинтересованно наблюдает за проезжающим мимо бензовозом. Танцуя, в полёте, любят друг друга бабочки-капустницы. Потрошитель поправляет шнурки.

Утро, солнце, счастливая жизнь!

Пора?

У магазина стройматериалов припаркован Вольво Интеркуллер, мощный тягач-дальнобойщик, рефрижератор. Охотник замедляет шаг…

Пора.

Пора переключаться — щёлк! клац! хрясь! — на дичь покрупнее.

Пора.

— Слышь, Охотник, — Потрошитель игриво тычет кулаком в печень. — Ты физику сделал?

— Ага.

— А геометрию?

— Обижаешь?!

— Дашь списать? А то я вчера не успел: на вокзал катался — тетю, ха-ха, встречал…

Охотник останавливается в десятке метров от громадного трака. Интересно, как надо приловчиться, чтоб такого монстра завалить? Может, прикормить бак килограммом сахара?.. А если на ходу?..

Миграция одиночек, инстинкты и повадки восьмицилиндровых монстров. Охота на грузовики — наверное, это весело. Со следующей четверти и начнём, да-да, после летних каникул и…