– А медиаторы я вырезаю из пластиковой отделки обычного барабана. Покупные для меня слишком жесткие, – доложила Наталья, щелкнула тумблером на усилителе, левым локтем ударила по некоему устройству, закрепленному на гитарном ремне, и приступила к собственно исполнению заказанной мною «пьесы».

Старухи из соседних домов, если не были совершенно глухими, наверное, вздрогнули!

Наташка, прикусив от усердия язычок, стремительно бегала пальцами по всему грифу! Гитара при этом висела на уровне разбитых коленок. Выглядело это эффектно, но какие же длинные надо иметь руки, чтобы так вот играть!

Комбик, разве что не подпрыгивая, изрыгал из себя нечто чудовищное!

Стекла продолжали держаться в рамах лишь чудом!

Воздух дрожал и казался густым, как кисель!

На комнату опускалась ночь!

Потом я оглох…

– Тебе понравилось? – спросила Наталья, когда ко мне снова вернулся слух и немного прояснилось в башке. И, не дожидаясь ответа, сокрушенно вздохнула: – Вот, никому не нравится. И тебе тоже.

– Просто чуть громко для этой избушки, – дипломатично заметил я. – Я совершенно не против тяжелой музыки, я люблю «Мэшин Хэд» и «Дефтоунз», но то, что делаешь ты, по-моему, жестковато. Наташ, а эта гитара… Это как, хобби? Или средство существования?

– Нет, на жизнь я ею не зарабатываю. – Наташа заботливо установила «Ибанез» на подставку, отключила от сети процессор и комбик. Слава Богу, продолжать музицировать сегодня она была не намерена. – Правда, несколько раз приглашали ребята подыграть им на сейшнах в клубах. Но какие с таких выступлений доходы? Так, на тампаксы, не более.

– А чем занимаешься в жизни? – Только сейчас я сообразил, что до сих пор не поинтересовался у этой затворницы, кем она работает и работает ли вообще, где обитает, кроме как здесь, и почему сейчас торчит в одиночестве в этой глуши. Не мешало бы разузнать о подруге побольше, прежде чем лезть к ней в постель. Мне в моем теперешнем положении это не лишнее.

– А по жизни я торчу в одном банке, – охотно сообщила Наталья. – В маленьком задрипанном банке. Пять раз в неделю с девяти до шести часов вечера. А иногда и по выходным.

– И сейчас ты в отпуске, – высказал я догадку, и Наталья в ответ позвенела ложечкой в чашке. – Но почему заточила себя в этой дыре, а не отправилась, скажем, в Анталью или хотя бы в Крым?

– В Крыму – хохлы. А в Анталье – магометане, – бросила на меня озорной взгляд Наташа. – Ну а если серьезно, то для поездки на море нужны деньги. Или спонсор. А у меня нет ни того, ни другого.

В ее глазах кроме лукавства я сейчас прочитал и немой вопрос: «Кстати, как насчет спонсорства, молодой человек? Не желаешь ли приобщиться к столь благородному делу? Я-то не против. Всегда готова принять руку помощи».

«Куда там мне, немощному! С двумястами баксов в лопатнике, хорошим биноклем и неподъемным грузом проблем! Нет, увольте от этого, девушка. Вот, чтобы победовать недельку на вашей жилплощади и поспать на вашей широкой кроватке, так я „за“ всеми лапами. Но чтобы при этом быть спонсором… Не-е-ет! Лучше перебраться в Питер к Конфетке».

– Впрочем, мне неплохо и здесь, – продолжала Наташка. – Тихо, спокойно. Читаю книжки, гуляю по лесу, дышу свежим воздухом…

– …стреляю за домом из арбалета, по вечерам пилю на гитаре, – подхватил я, и Наташа расхохоталась.

– И это тоже, Денис.

– И давно ты так… гуляешь по здешним лесам?

– Со вторника. Завтра ровно неделя, как перебралась сюда. И надеюсь пробыть здесь до октября.

– Не зарекайся, – ухмыльнулся я. – До октября можно свихнуться со скуки.

– Не свихнусь. У меня есть интересные книги. У меня есть гитара. К тому же познакомилась с тобой. А ты ведь не бросишь меня в одиночестве? – лукаво посмотрела на меня эта нимфа. Нет, не нимфа. Скорее, сирена, неплохо умеющая завлекать похотливых придурков сладкими песнями. – Правда, Денис?

– Правда, Наташа. – А что я, скажите, еще мог ей ответить? – Не брошу.

«Пошли спать», – очень хотелось добавить, но я заставил себя промолчать. Ведь еще не доеден вафельный тортик, не допит чай, впереди целая ночь…

«Проклятье, целая ночь! А ведь можно так и провести ее за столом, – представил с ужасом я, бессмысленно молотя языком на какие-то отвлеченные темы. И боясь помыслить о главном. Не-еет, довольно прелюдий, пора приступать к планомерной осаде. А еще лучше, сразу же, не откладывая, бросаться на штурм».

– Ладно, спасибо за теплый прием, – встал я из-за стола. – Пора и честь знать. Пойду я, Наташка. А как буду в ваших краях, обязательно загляну. Обещаю.

Я не сомневался в том, что мой блеф удастся. Скосил глаза на Наталью и удовлетворенно отметил, как у нее на лице промелькнула целая гамма эмоций. Сперва непонимание, потом удивление, потом разочарование.

– Чего ты так вдруг? – Она поднялась следом за мной. И растерянно замерла, не зная, как поступить. Не заявлять же прямым текстом: «Я не хочу, чтобы ты уходил. Останься, Денис»!

Нет, хорошо воспитанным девушкам так поступать не положено!

– Поздно уже, – сказал я. – Не хочу стеснять тебя.

– Да ничего. – Наташка дернула плечиком и робко шагнула ко мне. – Я ложусь поздно. А тебе что, завтра утром надо куда-нибудь ехать?

Завтра утром мне надо было опять отправляться на свой наблюдательный пост. Следить за обосновавшимися у меня на даче ментами.

– Нет, никуда мне ехать не надо. Я тоже в отпуске.

– Вот видишь. – Наташа застыла напротив меня, дожидаясь, когда я возьму ее за хрупкую талию. И начну целовать. – Вот видишь… – Она подняла ко мне личико. Похлопала густыми ресницами. Призывно раздвинула губки.

– Но все равно мне пора.

– Тебя разве дома кто-нибудь ждет?

– Я же тебе говорил, что я здесь один. Как, впрочем, и ты.

– А я уже не одна. – Ее руки цепко обвились вокруг моей шеи. Всем телом она крепко прижалась ко мне. – Вернее, я очень на это надеюсь, что не одна. С тобой… Останься, Денис! Не уходи! И поцелуй меня… Ну же!

У меня на лице появилась самодовольная улыбочка победителя. Не мытьем, так катаньем, но я своего добился: хорошо воспитанная Наталья отбросила к чертям условности и сама сделала первый шаг к разрешению щекотливой проблемы.