И мои надежды Наташа оправдала с лихвой: сворачивала на интересную тему, и при этом не раз – так, словно специально задалась целью этим вечером выложить мне все секреты своего несчастного банка. Мне даже не пришлось ломать голову над проблемой, как узнать о том, что, например…

– …проникнуть в депозитарий проще пареной репы. Если, конечно, человек, который это затеет, не лентяй, не трус и не круглый дурак. – Наталья смерила меня внимательным взглядом, и я решил: «Оценила. Определила, что я по всем статьям подхожу под эту мерку. Готов к ограблению банка!» – Тут главное суметь забраться в подвал. А оттуда просто поднять перекрытия пола мощным домкратом. И добро пожаловать в хранилище денег!

– А сигнализация?

– Элементарщина! У нас она наипростейшая, без наворотов. Как в детском садике. Администрация жалеет денег на что-нибудь хитрое, а потому во всех помещениях стоят обычные объемные датчики, а кабель сигнализации проходит по общегородскому коллектору телефонной сети. Отключить ее проще простого, если рубануть в люке все без разбора кабеля связи. Заодно оставив без телефонов весь микрорайон, – зловредно хихикнула Наташка, а я не смог не отметить:

– «Коллектор», «объемные датчики», «кабеля связи». Ты говоришь об этом так непринужденно, словно сама, как минимум, инженер вневедомственной охраны. Наташка, а ну признавайся, откуда ты все это знаешь?

– Я же администратор, Денис, к тому же еще и со строительным образованием. Моя обязанность знать обо всем, что творится в помещении банка. И обо всем, что этого банка хоть как-то касается.

– И даже о том, что в депозитарий можно проникнуть, приподняв из подвала пол?

– Ну, про это мне просто когда-то кто-то рассказывал. Не помню, кто именно, но этот способ отложился у меня в памяти.

– И ты подумала: «Почему бы его ни испробовать?»

– Именно так и подумала, – улыбнулась Наташка. – Эх, была бы я мужиком…

Она как будто сознательно провоцировала меня совершить то, к чему я уже внутренне готов: «Вот, милый, тебе задрипанный банк, администрация которого экономит на сигнализации и обеспечении надежности депозитария, где сейчас дожидается решительных мужиков – не трусов, не дураков и не лентяев – рюкзак, набитый дензнаками. Вот тебе готовый сценарий, как проникнуть к этому рюкзаку из подвала, вскрыв пол с помощью домкрата. Вот тебе схема, как отключить ту дешевую систему охраны, что сейчас установлена в банке. Короче, все карты в руки! Иди и бери из хранилища деньги! Ни об этом ли ты так мечтал?! Вот и пожалуйста, все тебе как по заказу, на блюдечке с голубой каемочкой! Остается буквально лишь протянуть руку и хапнуть!

Или обжечься. Угодить в ловушку, будто та мышь, что позарилась на бесплатный сыр в мышеловке. Ведь на словах все действительно выглядит совершенно бесплатным. Гладким и сладким. Элементарно: рубануть в коллекторе кабеля связи, проникнуть в подвал, поддомкратить перекрытия пола – и вся недолга. Вот только, когда на словах все красиво, по жизни получается наоборот – настолько уродливо, что дальше и некуда. И все же…»

Уже была на исходе ночь, за окном занимался серый рассвет, и мирно посапывавшей у меня на плече Наташке скоро было пора вставать на работу, а я все лежал с открытыми глазами и переваривал в голове то обилие информации, которую случайно – а может быть, вовсе и не случайно – получил накануне.

Это выглядело с одной стороны как подарок.

Это выглядело с другой стороны как подстава.

И теперь предстояло решить: бросаться ли, очертя голову, в эту авантюру с депозитарием. Или проявить благоразумие и отступить от аппетитного и манящего сыра, который вполне может быть банальной приманкой. Уж больно настойчиво меня подталкивает к нему Наталья. И не только Наталья, но и сама жизнь, которая загнала меня в ситуацию, когда выбирать-то особо и не приходится. Подозрительно, ой как подозрительно выглядит это, словно специально спланированное, стечение обстоятельств…

И все-таки под утро я отчаянно ударил шапкой оземь:

«А! Будь, что будет! Где наша не пропадала! Один черт, деться мне некуда, а потому не пошла бы на хрен провокаторша-жизнь! Наплевать на все мышеловки, расставленные у меня на пути! Пропади она пропадом, эта Наталья, если сейчас ведет двойную игру! Я все равно, несмотря на препоны, возьму это хранилище. Обведу вокруг пальца предателей. Уйду от самых проворных ментов. Пробьюсь! Проскочу! Просочусь! Я привычный. Мне это все не впервой».

И я начал будить разоспавшуюся Наташку.

– Э-эй, красавица. Доброе утро. Пора на работу.

«Нас ждут большие дела! Во всяком случае, что касается меня, так это уж точно».

Уже более часа красная «девятка» мокла под дождиком на въезде в Вырицу.

Уже более часа мы с Конфеткой сидели в машине и перебирали плюсы и минусы задуманного мною предприятия. Плюсов было немерено, минусов и того больше, но времени – и вовсе навалом, а потому мы не торопились и тщательно разжевывали все, казалось бы, незначительные нюансы предстоящего дела, которые только могли возникнуть в нашем воображении.

При этом самый главный вопрос, к консенсусу по которому надо было прийти в первую очередь, уже был решен. Света, даже не дослушав до конца мой лаконичный рассказ о том, что вчера мне удалось выведать у Натальи, без единой тени сомнения сразу же заявила, что в авантюре с банком «Северо-Запад» она со мной.

А ведь еще утром я в этом сомневался. И при этом рассуждал трезво: «Какой смысл Светлане вписываться вместе со мной в эту паленую на девяносто девять процентов затею? Она не нуждается в фишках настолько остро, как я. Она не в таком безвыходном положении, когда ничего не остается, как только идти ва-банк. Она сейчас вообще в положении (не в том, о котором принято думать, если это понятие относится к бабам) довольно стабильном, и стремление вносить в это устойчивое равновесие какое-то сомнительное разнообразие людям, дружащим с головой, совершенно не свойственно».

Но все дело в том, что с головой Конфетка как раз и не дружила. «Пути женские неисповедимы, а пути Светланы тем более», – про это правило я почему-то забывал постоянно. И ее поведение оценивал с позиций нормального человека, вместо того, чтобы сначала вывернуть наизнанку свои мозговые извилины, потом насквозь проникнуться психологией голодной свихнувшейся амазонки, и лишь после этого пытаться понять, что может твориться у нее в голове.