Через четыре года — Лауро это запомнил на всю жизнь — пришел черед района Джудекка, который опустился под воду на восемь-девять метров. Сейчас из воды торчат лишь стены самых высоких дворцов да колокольни нескольких церквей. В тот день колокольня церкви Сан Джордже раскололась надвое, и теперь уцелевший обрубок кажется искалеченным пальцем, грозящим откуда-то сверху всему маленькому острову.

Лауро выпрямился и сел на диване. Письмо валялось на столе, никому не нужный, забытый листок бумаги. Но Лауро казалось, будто он видит, как Элиза Факко в старинном одеянии прогуливается по берегу, залитому солнцем, и неторопливо доходит до площади между Марчапой и Дворцом дожей. Теперь эта площадь превратилась в грязное месиво, а останки Элизы давно истлели, и одному богу известно, где ее могила. И все же эта молчаливая и печальная женщина два века назад бродила но солнечным улицам города, и, верно, это была ее последняя прогулка, грустная, полная мрачных предчувствий.

Она, женщина нз далекого прошлого, в тот ласковый солнечный день уловила таинственное дыхание смерти, запах тления, исходивший от каналов, из глубин темных улиц, от скрипучих полуоткрытых ворот. Страшны и процесс начался уже тогда, у подножия величественных дворцов, гнилостным запахом была пропитана мутная вода Канале Гранде и черный; ил на его дне.

В еще целом, нетронутом городе Элиза Факко с ужасом усмотрела первые признаки разрушения. Она подолгу стояла у старинных колодцев, глядя на изъеденные плесенью фасады домов, на очертания полутемных улиц и площадей. Прогуливаясь по Каннареджо или Кастелло, но узеньким закоулкам гетто и по огромной площади у Сан Пьетро, напротив островов, Элиза, верно, бережно гладила рукой потрескавшиеся, в тяжких ранах и рубцах камни и, облокотившись о парапет моста, смотрела на опрокинутый в воду город. Легкий порыв ветра или всплеск весла — и очертания зданий, берегов, статуй, прохожих расплывались, превращались в зыбкую, исчезающую полосу.

Но пора за работу. Приборы застыли посреди лаборатории. Лучевой индикатор на стальной опоре будет следить за ходом эксперимента. Реле времени установлено ровно на девять часов вечера, до начала еще три минуты. Соединенный с атомными часами прибор будет работать в унисон с гравитационным полем Земли. В нужный момент осветятся панели, зажгутся сигнальные лампочки и останется только нажать выключатель. Большой экран на противоположной стене должен дать точное изображение.

Гравитационно-магнитный зонд был мечтой многих поколений ученых. Прежние ультразвуковые зонды имели ограниченную сферу действия. По благодаря экрану, который вскоре засветится, изображение станет не только более четким, но и, если опыт удастся, значительно более попятным. Земная толща будет «спроецирована» на экране отдельными пластами, гравитационные силовые линии предельно точно покажут районы большей или меньшей плотности пород, а значит, и давления в верхних слоях земной коры. Расшифровывая эти изображения, оператор сможет заглянуть вглубь на добрых сто километров. Дальше зонд проникнуть не может — мала мощность.

Лауро подошел к экрану и, нащупав кнопку выключателя, стал следить за первой панелью на противоположной стене. Девять часов. Послышалось легкое жужжание, часто-часто замигала сигнальная лампочка. Лауро решительно нажал кнопку, сложное устройство с лучевым индикатором загудело и завибрировало.

Зажегся экран. Светлые линии сплетались в причудливые кольца и завитки$7

Светящиеся змеи на экране агонизировали, а Лауро невольно унесся мыслями к первым годам работы над прибором. Все это время, несмотря на скептицизм друзей и коллег, его не покидала вера в собственные силы. Еще будучи студентом-физиком, он днями и ночами бился над воплощением своего проекта, в который никто не верил, даже преподаватели. Как только его ни называли: и «Человек-зонд», и «Доктор магнетикус», и «Всемирное тяготение». Лауро не обижался на прозвища; он знал, что в глубине души коллеги ему завидуют. Прибор (а скоро его, по-видимому, смело можно будет назвать действующим) положит конец всем сомнениям Чрезвычайной комиссии по спасению города. Уж слишком медленно раскачиваются уважаемые члены комиссии — тридцать лет ведут свои исследования и до сих пор не пришли ни к каким выводам.

Сейчас, в две тысячи четырехсотом году, когда наука семимильными шагами движется вперед, техника стала гордостью человечества, люди за последние триста лет завоевали и освоили планеты Солнечной системы и теперь готовятся к прыжку на Сатурн и Юпитер. Их не остановила бездонная пустота космоса. Но проникнуть в чрево Земли им не удалось, и лабиринты Третьей планеты остались для них недоступными. «Видеоискателя», который мог бы разглядеть глубинные пласты и с достаточной точностью воспроизвести их конфигурацию, до сих пор не существовало. Теперь же люди будут вооружены таким «оком» — это его чудодейственный зонд. Комиссия уже не найдет причин для дальнейших проволочек, ей придется вынести свой приговор — либо обречь город на смерть, либо даровать ему жизнь.

На экране движение ярких сверкающих линий замедлилось. Очевидно, зонд подходит к нужной глубине. И вот линии стабилизировались. Теперь на экране возникли темные расплывчатые пятна причудливой формы, скопления более плотных пород, которые благодаря электронному преобразователю приобретают более густую окраску, в то время как остальная часть экрана — светло-серая, только кое-где проходят полосы.

Отлично! Лучевой индикатор точно воспроизводит картину размещения слоев на площади сто пятьдесят квадратных метров; именно такую картину Лауро и предвидел на данной глубине. Впрочем, можно получить изображения в «разрезе» для площади семь квадратных километров; для этого достаточно включить усилитель. Итак, на глубине ста метров плотность пород равномерна. Нетрудно заметить несколько зон большей плотности, которые на экране выглядят более темными. Все это — результат наводнений.

Зонд работает великолепно, годы тяжкого труда и лишений$7

Все-таки в неизведанную глубь Земли первым заглянет именно он! Он открыл дверцу бара и вынул бутылку старого виски, припасенную ради столь торжественного случая. За твое здоровье, магический глаз! Нам с тобой предстоит еще немалый путь.

Лауро подошел к лучевому индикатору и отрегулировал его на глубину три тысячи метров. Наконец-то он проникнет в бездонную глубь земной коры, разница в удельном весе глубинных пород поможет открыть тайны недр. Когда-нибудь лучу прибора суждено будет пробиться в самое ядро Земли, и фантасмагорические огни магмы запляшут на экране в его скромной лаборатории.

Тогда он сможет объяснить загадку землетрясений. Обвалы в огромных пещерах, неистово бушующее пламя, его таинственные пути — все с величайшей тщательностью будет зафиксировано на экране. И тогда человек научится предсказывать катаклизмы природы, сможет узреть, как собирается в морщины земная кора, определить влияние сжатий и разломов в глубинах Земли на сложные взаимосвязи небесных тел.

Лучевой индикатор, приводимый в действие атомным генератором со свинцово-бетонной защитой, трудится вовсю. На экране возникают все новые гравитационные силовые линии, следы глубинных пластов коры, куда никогда не проникает солнце, где царит вечный мрак.

Внезапно в центре экрана появилось белое пятно. Лауро вздрогнул от неожиданности. Градуированная шкала показывает глубину две тысячи семьсот метров; пятно растет буквально на глазах.

Лауро поспешно проверил детали прибора. Все в порядке. Немыслимо, чтобы на такой глубине сказывалась интерференция волн! Аппаратура действует безотказно и четко выполняет задание. Лучевой индикатор мирно гудит и слегка подрагивает, аварийная лампочка не горит… Но крохотная вначале белая точка захватила половину экрана и продолжает расти. В чем дело, недоумевал Лауро, может быть, все-таки что-то разладилось в аппаратуре? Нет, это исключено, ведь па остальной части экрана изображение остается нормальным. А в случае неисправности оно исчезло бы совсем.