Луна одиноко висела в чернильно-черном небе. Облака, которыми всю неделю было затянуто небо, куда-то попрятались. Круглый кусок сыра или женское лицо — такие метафоры Вадима всегда забавляли. Для него Луна была луной. Тем, чему не нужны лишние определения. Луна, звезды, облака — зачем сравнивать их с чем-то, они в этом не нуждаются. Существуют сами по себе, плевать хотели на то, что о них думают люди. Поэтизировать можно было то, чего касалась рука человека. Вот эту полосу асфальта Вадим мог бы обернуть в несколько изящных сравнений. Но луна — это луна.

Анна опять прикрыла глаза, и то ли дремала, то ли отдыхала. Кот искоса разглядывал Вадима, периодически касаясь мягкой лапой шва на его джинсах. В зеленущих глазах пряталась хитринка. Уши у кота были седые, с порванными краями. От левой щеки к шее тянулся узловатый розовый шрам. Котяра явно пересек рубеж среднего возраста, но не утратил бойцовского духа.

По правую руку Вадим разглядел силуэт здания МГУ. Теперь было относительно понятно, куда они направляются — на юго-запад. Пару лет назад он жил на углу Ломоносовского проспекта и Вернадского, места были хорошо знакомы и не один десяток раз пройдены пешком — от перекрестка до «Пентагона», здания Академии Генштаба за «Юго-Западной», и обратно. Тогда еще цены на аренду жилья не были такими непосильными. Сейчас его бывшая квартира стоила долларов семьсот в месяц — без ремонта, без каких-либо особых удобств. Вот Вадим и жил в Южном Бутово. Тихо, чисто и дешево.

Потом он все же задремал — и когда маршрутка остановилась, выругал себя. Теперь неясно было, куда же все-таки приехали. Справа лес, слева лес. Теплый Стан? Ясенево? Битцевский парк? Поди разберись в кромешной тьме. Деревья везде одинаковы. И табличек для ориентирования на них не растет. К сожалению.

Проводником был, конечно, кот. Он шел перед Анной по тропинке. Три или четыре минуты ходьбы по ночному лесу — в тишине, только чавкала под ногами не просохшая еще земля. Никаких птиц не было слышно — то ли не прилетели, то ли мирно спали по гнездам. Животных же в городском лесопарке Вадим встретить не ожидал. В потемках он двигался удивительно легко для себя. Ни разу не поскользнулся, не оступился. Вот когда оправдали себя тяжелые и прочные «гриндерсы».

Свет костра ударил в глаза неожиданно. Только что еще было темно — и вот, пожалуйста, яркая освещенная поляна. Посредине — костер выше человеческого роста. Вокруг костра — тут Вадим едва ли не впервые в жизни затормозил с подходящим словом. Пожалуй, существа. И даже предметы. По крайней мере, старый морозильник, пылесос и стиральную машину Вадим опознал. Выглядели все, словно притащились к костру с ближайшей свалки. Помимо техники хватало и других чудных персон. От силы пятерых можно было отнести к людям. Все они походили на бомжей. Остальные украсили бы собой кунсткамеру.

Нечто осьминогообразное, в галстуке-бабочке. Нечто, походящее на гибрид овчарки с барсуком. Тройка самых обычных лис. Пара воронов. Жуткий кадавр ребенка и кошки. Парочка горгулий. Всего гротескных созданий было десятка три.

Больше всего Вадим поразился не им, а тому, что не испугался.

Анна тоже держалась вполне бодро — только удивленно вскинула брови и сдержанно улыбнулась. Впрочем, когда безумная компания расступилась, пропуская кого-то с противоположной стороны поляны, и свет костра осветил лицо гостя, она тихо вскрикнула. Вадим промолчал, но на несколько минут лишился дара речи. И было с чего.

Среди сброда с городской свалки тот, кто шел им навстречу, смотрелся королем — но королем этой же свалки. Не казался чужим или лишним. И все же — место ему было не здесь, не в лесу на окраине Москвы. В кельтских или скандинавских сказках — может быть. В глубокой древности, в мифах о народе холмов. Но не в две тысячи шестом году же!

— Король народа холмов… — выдохнула Анна.

— Холмы давно пусты, девушка, — улыбнулся ей мужчина. — А я — не король.

— Кто же?…

Вадим молчал, во все глаза разглядывая пришедшего. Высокий — на голову выше Вадима, но очень тонкий и не по-человечески стройный. Копна серебристо-пепельных волос, вольно разметанных по плечам. Длинные узкие глаза — совершенно черные, зрачки не видны. Выточенное лицо с серебристым отливом кожи. И — прикид металлиста или байкера. Черные кожаные штаны, «косуха», шипастые браслеты и перчатки с обрезанными пальцами. На куртке нашиты ленты с заклепками. Высокие шнурованные ботинки. Одежда была потертой, заношенной — но чистой. Пахло от него резкой свежестью тополиных почек и первых цветов мать-и-мачехи, раздавленных в пальцах. И еще немножко — бензином или соляркой.

Взгляд бездонных глаз перескакивал то на Вадима, то на Анну, словно незнакомец подсчитывал и оценивал что-то.

— Я — владетель Южных земель Полуночи, и рад приветствовать вас, — сказал он наконец, потом вскинул ладонь. — Приветствуйте короля и королеву Весны, подданные Полуночи!

Толпа за его спиной разразилась воплями, лязганьем, лаем и карканьем.

Вадим слегка смутился и попытался сделать шаг назад. Во-первых, громогласные почести били по ушам. Во-вторых, к подобному обороту событий он был не готов.

— Венки, — протянул руку назад владетель. Ему немедленно подали два венка, сплетенных непонятно из чего. По крайней мере, проволоку, ветки с первыми почками и палые листья Вадим опознал.

— Королева, — улыбнулся король Анне, надевая ей на голову венок и неглубоко кланяясь. — Приветствую тебя, Говорящая-с-Полуночью.

— Король, — и осторожные руки легко водрузили сумасшедшую конструкцию на голову Вадима. — Не бойся ничего, король-бард, ты наш гость и друг…

— Да я и не боюсь, — попытался возражать Вадим, но среброволосый только улыбнулся и слегка похлопал его по плечу.

— Праздник пока еще не начался — отдыхайте у нашего костра, — махнул рукой владетель. — Эй, вы! Вина и угощения гостям!

Угощение было простым, но удивительно своевременным — им подали пластиковые тарелки, на которых горой был навален шашлык. Что это за мясо и как оно раньше жило, мяукало или блеяло, Вадим предпочел не задумываться. Лишь бы не разговаривало. По вкусу — первосортная баранина, но откуда бы ей тут взяться? Вилок или ножей не предлагали — пришлось есть руками. Впрочем, после второго куска сочного хорошо прожаренного мяса Вадиму на такие тонкости стало наплевать.

Анна тоже уписывала за обе щеки, прихлебывая вино из загадочной емкости. Кажется, в прошлой жизни она была латунной туркой — только теперь ее отполировали до золотого блеска. Пить это девушке не мешало. Вадиму повезло меньше — пришлось употреблять вино из бывшего наградного спортивного кубка. В неровном свете никак не удавалось разобрать гравировку на боку. Было ясно, откуда взялись все эти предметы — с ближайшей свалки. Оставалось надеяться, что их хотя бы вымыли.

Вадим с удивлением осознал, что пьет спиртное, только после третьего глотка. Его никто не спрашивал — и неловко было просить минералки или сока. К тому же вино было сказочным, как все происходящее. Должно быть, домашнее ягодное. Легкий привкус малины и вишни, совершенно незнакомых пряных трав. Глоток, еще глоток — невозможно было оторваться от напитка. Каждая капля вливалась в кровь живительным снадобьем.

Прожевывая кусок за куском, Вадим разглядывал компанию. Некоторые ели, другие — как, например, пылесос и морозильник, с интересом следили за королем и королевой. Вадим и не знал, как именно чувствует их взгляды. Кожей, наверное. Допив кубок до половины, он начал различать то, что раньше ускользало от внимания. Все эти предметы и странные существа переговаривались между собой. Движениями, странными звуками, рычанием и карканьем. И все прекрасно понимали друг друга. Начал понимать отдельные фразы и Вадим.

Владетель молча сидел рядом с Анной. Костер освещал его спереди, луна — сзади. В руках мужчина держал серебристый кубок и изредка прихлебывал из него. Со спины его еще можно было принять за обычного байкера. Но удивительное лицо, серебристое свечение кожи и зрачки, то расширявшиеся, то сжимавшиеся в линию, как у кошки, развеивали иллюзию обычности. Говорил он с едва уловимым акцентом, которого новоиспеченный король не опознал.