– Люди Мизард станут выискивать самые слабые признаки нашей активности. Посему мой ответ: очень немного.

– Просто очаровательно, – произнес Карл, поднимаясь. – Отговорки – это просто очаровательно. Вот только далеко ли мы продвинемся со всеми этими отговорками.

– Ты не поверишь, если я расскажу, как убегали порой люди, – произнесла Мауд Плайтон, – в моей профессиональной практике.

Вокс-динамики Рейвенора издали звук, соответствующий смеху.

– Вполне возможно, что и поверю, – сказал Карл, отставляя кружку. – Сэр, согласитесь ли вы, что вся наша работа состоит из сплошных тайн? Мы храним тайны, вскрываем тайны. Молох, не к ночи будь помянут, стал настолько опасен именно благодаря своему умению хранить эти самые тайны.

– К чему ты клонишь, Тониус? – спросила Плайтон.

– Я думаю так, Мауд, – ответил Карл, уставившись в бурю. – Дело ведь не в том, чтобы просто хранить тайны? Вопрос в том, как ими воспользоваться. В том, насколько вы способны к маневру.

– Маневру? – спросил Рейвенор.

– Да, сэр. Что вы говорите и чего не говорите. Тайны недостаточно держать взаперти. Необходимо обладать силой и мужеством, чтобы открыть свою тайну, когда поймешь, что это ни на что не повлияет.

– Интересная мысль, – сказал Рейвенор. – Разверни ее, Карл.

– Мы что, в классе? – рассмеялся Тониус.

– Мы в классе, пока я не сказал обратного, Карл Тониус, – ответил Рейвенор.

– Верно замечено, – сказал Карл, помрачнев. – Для начала стоит вспомнить присказку, что память лучше всего у враля.

– Старые добрые школьные азы, – произнесла Плайтон. – Я узнала это в первый же свой день на рабочем месте. Мошенникам необходимо обладать отличной памятью, чтобы не забыть, где именно они соврали. Чтобы липовая история не вскрылась при допросе, нужна просто феноменальная память.

– Звучит, словно совет от Магистратума, – заметил Рейвенор.

– Да, да, – сказал Карл, – но враль, настоящий враль время от времени должен раскрываться. Просто ради того, чтобы сохранить рассудок. Он должен либо покаяться, либо начать действовать открыто, когда уверен, что этого никто не заметит. Он должен научиться время от времени говорить правду, не попадая впросак. Хотя бы ради того, чтобы удостовериться в целостности своего вранья.

– И ты полагаешь, что подобные рассуждения могут двигать и Молохом? – спросил Рейвенор.

– Возможно. Над этим стоит подумать.

– Учтем, – сказал Рейвенор. – Отличная, свежая мысль, Карл.

– Благодарю вас, сэр, – улыбнулся Карл. – Но скажите, что, если некто сделает что-то подобное прямо сейчас, перед вами?

Он взмахнул правой рукой. Плайтон отставила кружку и достала пистолет из-под куртки. Она сняла оружие с предохранителя и приставила к своему виску.

– Карл, похоже, ты слишком много нервничаешь, – произнес Рейвенор. – Напряжение плохо на тебе сказывается...

– Или вот это? – произнес Карл с усмешкой. Он снова взмахнул рукой, которая запылала тусклым красным жаром.

Парочка, сидящая на противоположной стороне обзорного зала, целовалась. Парня неожиданно оторвало от его девушки и потащило по воздуху к окнам купола. Девушка заорала, не веря своим глазам. Он пытался закричать, размахивал руками, но продолжал плыть по воздуху, в итоге мягко, будто мыльный пузырь, налетев на окно.

Потом он прошел сквозь стекло, как рука проходит сквозь воду.

Оказавшись снаружи, он завопил. Но никто не мог уже услышать его, хотя его возлюбленная кричала за двоих. Ледяное крошево, гонимое бурей, вмиг изодрало его одежду, и ветер прижал парня к стеклу.

Нестихающий поток бритвенно-острых льдинок менее чем за тридцать секунд ободрал плоть с его костей. Скелет, украшенный окровавленными полосками мяса и все еще сохраняющий целостность, с иссеченными органами, продолжающими пульсировать в грудной клетке, медленно сползал по стеклу, оставляя за собой красную размытую полосу, а затем рухнул во тьму.

– Так что, – произнес Карл, – вы скажете об этом?

– Разве тебя не восхищает эта буря? – сказал Рейвенор. – Ты только посмотри на ее первозданную мощь.

– Вы ведь ничего не видели, верно? – пробормотал Карл. – Я сделал это, но вы ничего не заметили. Что ж, это меняет дело.

Он перевел взгляд на Мауд Плайтон.

– Не сегодня, – сказал Тониус.

Она поставила пистолет на предохранитель и убрала его. А затем снова взяла кружку и поднесла ко рту. Карл опустил свою уже прекратившую пылать руку.

– Вот так. Замечательно. – Плайтон подняла взгляд.

– Сэр? Почему эта женщина кричит? – спросила она.

Лацик вошел в торговый зал, пройдя мимо сенсоров и ожидающих сервиторов, оставляя за собой грязные следы на бронзовом полу.

– Выметайтесь. Мы закрыты, – сказал Стайн, не поднимаясь из-за стола.

– Я собираюсь совершить представление, – произнес Лацик, прежде чем усесться на один из кожаных диванчиков.

– В самом деле? – усмехнулся Стайн.

– Да, в самом. И уж лучше сохраняйте бдительность.

– Выгода-то ожидается? Или, Лацик, ты снова притащил каких-нибудь неудачников, как в прошлый раз? «Стайну и Стайну» скоро надоест тратить на тебя время.

– Ни в коем случае. Инквизиция пришла по нашу душу. Готовьтесь.

Стайн, внезапно заинтересовавшись, вскинул голову:

– Инквизиция? Откуда знаешь?

– Мне платят за то, чтобы знать, – произнес Гирам Лацик.

Стайн какое-то время подождал, сидя за деревянным столом в главном демонстрационном зале. Он был возбужден, у него вспотели ладони. Потом торговец начал мерить комнату шагами.

Внезапно он замер, когда в тени раздался звук вокс-вызова. Вначале последовало кратковременное приглушенное потрескивание, а затем голос произнес:

– Принято.

Рыжеволосый мужчина, стоявший до того в тени, вошел в один из овалов изумрудного света, где располагались витрины. Он убрал линк обратно в карман.

– Это был Лацик, – произнес мужчина. – Они уже в пути. Прибудут через пять минут.

– Ох, не нравится мне все это, – сказал Стайн.

– Альтернатива понравится вам еще меньше, – откликнулся рыжеволосый.

Стайн не знал имени этого человека. Они встретились с ним всего час назад.

– Вы готовы?

– Но ведь так не делается, – сказал Стайн. – Отношения между залами и Домом очень деликатны. Нельзя ими злоупотреблять. Слишком многое поставлено под угрозу. Самые основы нашего существования...

– Стайн...

– Выслушайте меня! Если эти люди – агенты Инквизиции, им нельзя позволить обнаружить Дом. Мы очень строго следим за этим.

– Что? И что же вы, ювелиры, можете сделать? Собрать весь свой клуб и вымести целую команду Инквизиции? Сомневаюсь.

– Мы справлялись и прежде! – надменно проговорил Стайн. – Думаю, вы недооцениваете то, как рьяно мы защищаем свои интересы или могущество залов Беринта. Обычно нам не приходится прибегать к силе. Мы обнаруживаем приближение инквизиторов и сбиваем их со следа, подкидывая им ложные подсказки, ведущие только в тупик. С момента закладки этого улья ни один агент ордосов не смог прошмыгнуть мимо нас, не смог даже приблизиться к Дому.

– На сей раз, – пожал плечами рыжеволосый, – придется действовать по-другому. Это исключительный случай, и игра пойдет не так, как привыкли залы Беринта. Теперь приведите себя в порядок. Вы должны сыграть свою роль. Мы хорошо вам за это платим. Крайне важно, чтобы эти люди полагали, будто получают доступ к Дому при помощи правильных каналов. Если они хоть на мгновение заподозрят, что с ними играют, у вас возникнут проблемы.

– С ними?

– И с ними, и с нами, Стайн.

Стайн открыл ящик стола и извлек из него кусок чистой полировочной ткани, которым вытер вспотевшие ладони. Он бросил ткань обратно в ящик и снова закрыл его, после чего посмотрел на рыжеволосого.