Ирка наклонила голову и закусила губу, ей ужасно хотелось разреветься. Дело в том, что, когда позвонили родители, они застали ее врасплох, и, вместо того, чтобы рассказать им о том, что случилось, или хотя бы спросить у отца, где он спрятал эти проклятые десять тысяч долларов, она только успела вымолвить, что в школе у нее все в порядке и продукты в холодильнике есть, как связь прервалась.

— Ну ты даешь, — изумилась Янатаха. — Ты бы хоть телефон у них спросила. Не хочешь сама звонить, так я бы позвонила.

— Да не успела я, — рассердилась Ирка. — Говорю вам, я не сразу обратила внимание, что звонок междугородный. А они налетели сразу на меня с расспросами, а потом раз — и все.

— Да, — скисла Ямаха. — А я, честно говоря, надеялась, что мы сможем милицию к этому делу подключить.

— Ладно, — решила Ирка, — давайте так. Родители возвращаются через три дня. Если через два дня у нас никаких результатов не будет, тогда я позвоню в милицию, а потом — будь что будет.

— А чем будем заниматься эти два дня? — решила подвести итог разговору Янатаха.

— Ну, — сказала Ямаха, — первым делом попробуем выйти на того, кто мою сумку стибрил.

— Это каким же образом? — поинтересовалась Ирка.

— Ну хотя бы… хотя бы… да хотя бы через часы, — нашлась Ямаха. — Часы, между прочим, у меня отличные были — «Citizen», женские. Похожу по местным комиссионкам.

— В ломбард зайди, — посоветовала Ирка. — Иногда туда вещи тоже сдают.

— Ну вот, похожу посмотрю. Вдруг да найду!

— Что ж ты часы свои в лицо, что ли, узнаешь? — усомнилась в результате дела Янатаха.

— Узнаю, — буркнула Ямаха, — вот увидишь. Дай мне только их разыскать.

— Ладно, девчонки, — поднялась с места Янатаха. — А теперь разбегаемся. И как только у кого-то будет какая-то информация — тут же созвонимся. А насчет того места, где эти роллеры собираются, нужно будет как следует подумать. Мне кажется, что мы можем устроить там что-то вроде засады и выследить всю эту гоп-компанию. Давайте, у кого какие идеи будут — звоните мне вечером.

Следующий день у нас был достаточно напряженным. Во-первых, хватало всяких мыслей о том, кто же конкретно из ребят, которые учились в нашей школе, доложил банде роллеров о том, что Ямаха пойдет на рынок. Не учатся ли эти самые загадочные роллеры у нас в школе? Такие размышления, конечно, настроения не прибавляли. Пойди теперь пойми, почему, например, Атлантика не пришла сегодня в школу. То ли у нее настали веселые денечки, то ли она принадлежит к банде роллеров, которую спугнули Леня Запорожец и Ирка. А почему сам Леня Запорожец вдруг слинял после третьего урока? Или он так делал всегда? А почему Алка Карагодина сегодня была такая молчаливая и задумчивая? А не следит ли за нами исподтишка на переменах кто-нибудь из младшеклассников?

Теперь, когда точно выяснилось, что кто-то из школы имеет отношение к преступникам, ухо нужно было держать востро. И еще — не попадаться на глаза Анке-пулеметчице, у которой я по-прежнему была в опале.

Все перемены мы развлекались тем, что выспрашивали у окружающих время. Я прекрасно помнила Ямахины часы — на тоненьком коричневом кожаном ремешке с деревянным ободком, золочеными стрелками и римскими цифрами по кругу.

Боже мой, каких только часов не насмотрелись мы в этот день! Тут были и огромные наручные будильники, на которых неизвестный дизайнер раскидал цифры как попало с тем, чтобы покупатель этого чуда мог сам ломать голову — который же сейчас час — без пятнадцати три или четверть девятого. Попадались и старинные, по нынешним меркам, советские часы с заводом, глубоководные командирские, противоударные «Слава», а то и какой-нибудь «Полет» второго поколения. У двух школьниц даже обнаружился такой анахронизм, как часы, вделанные в кулон, который они носили на золотой цепочке. У некоторых девчонок, которых в школе называли ботаниками, были наручные часы-браслет с финифтью. Некоторые парни по инерции продолжали носить электронные японские часы с калькулятором, хотя комфортно пользоваться такой вещью с микроскопическими кнопочками мог бы разве что лилипут с тонюсенькими пальцами. В общем, в школе трудно было найти пару одинаковых часов и так же трудно — часы Ямахи.

— Думаю, все это бесполезно, — увещевала я Ямаху на очередной перемене. — Ну какой идиот наденет на следующий день в ту же самую школу, где мы учимся, твои часы.

— Все правильно, — пожимала плечами Яма-ха, — но на всякий случай проверить все же стоит.

Ямаха даже набралась наглости и спрашивала время у учителей. Один раз она забылась и спросила «Который час?» у учителя географии в третий раз. Тот хмыкнул, странно посмотрел на нее, но все же ответил.

Во время последней перемены мы пошли в буфет, чтобы, следуя заветам великого Винни-Пуха, немножко подкрепиться. Пока стояли в очереди среди школьной мелкоты, говорить было нельзя. Мы затарились теплым прозрачноватым чаем с таким количеством сахара, будто его сыпали для диабетиков, булочками модели «Челюсти-4» и сели за отдельный столик.

Вгрызаясь в каменное нутро булки, мы придумывали изощренные способы расправы с бандой роллеров на их базе в подвале. Вдруг Ямаха остановилась на полуслове, поперхнулась булкой и, закашлявшись, выскочила из буфета. Я вышла за ней, участливо наклонилась и ласково осведомилась:

— Стукнуть?

— Не-е, — прохрипела Ямаха, на всякий случай отодвигая меня рукой. — Знаю я, как ты стукнешь. Желудок вместе с булкой вылетит.

Прокашлявшись как следует, Ямаха вытерла выступившие слезы и заглянула в буфет.

— Ну пошли, что ли, чай допьем, — предложила я.

— Погоди, давай постоим две минуты.

Мы прислонились к двери и застыли в немом молчании, словно кариатиды. Я ничего не спрашивала у подруги, по опыту зная, что это ни к чему не приведет.

В дверь то и дело входили и выходили школьники и учителя. Ближе к концу перемены поток входящих в буфет иссяк, зато из него то и дело пулей вылетали младшеклассники, которые боялись своей классной руководительницы пуще ремня. Одной из последних из буфета выскочила девчушка, учившаяся, вероятно, в пятом классе. Как только Ямаха увидела ее, она довольно бесцеремонно схватила девчонку за косички и поволокла в сторону. Там, у школьного буфета, был небольшой закуток, куда обычно складывали старые плакаты и доски из-под школьного расписания.

Оказавшись в укромном уголке, Ямаха задрала у девчонки левый рукав платья, повернула ее в мою сторону:

— Вот, полюбуйся!

— Вы чего, чего? — лепетала изрядно напуганная девчонка.

— Того, — неопределенно пояснила Ямаха, — ну-ка снимай часы.

— Я отдам, отдам, только не бейте, — испугалась пятиклассница.

— Да никто тебя бить и не собирается, — с презрением процедила Ямаха. — Давай часы сюда.

— И де-деньги тоже давать? — заикалась девчушка.

Я взяла ее за плечо:

— Да мы не грабим тебя, успокойся. Просто у моей подружки пропали часы, и, как я вижу, они в точности похожи на те, которые носишь ты.

— Ничего себе похожи, — процедила Ямаха, вертя во все стороны часы. — Это мои часы!

— Да вы что! — испугалась пятиклассница. — Вы… вы думаете, что я их… я их украла?

— Мы ничего не думаем! — сделала я страшные глаза в сторону Ямахи, чтобы та не пугала девчонку. — Просто мы увидели у тебя на руке часы, и ты, наверное, сможешь объяснить, откуда они у тебя.

— Дома взяла, — захлопала глазами девчонка. — Я вчера свои на тренировке по гимнастике разбила и эти взяла. Они там, в тумбочке лежали. Откуда я знала, что это ваши.

Я наклонилась и прошептала Ямахе на ухо:

— Слушай, а откуда ты знаешь, что это твои часы?

— Да точно тебе говорю! — взвилась она. — Смотри, вот тут остался кусочек от маркировки — я недавно их в мастерскую носила, там на них номерок пришлепнули, ну под которым регистрировали и квитанцию выдавали. Эту штуку я оторвала, а кусочек, видишь, остался.