И в этой нависшей паузе я почувствовала что-то очень злое.

— В общем, не будет больше твоего мальца. Усекла? Теперь слушай. Твой отец, когда последний раз ездил в командировку, привез с собой десять тысяч долларов. Налом. Спрятал, видать, где-то в квартире. Срок у тебя — трое суток. Найди эти баксы. По истечении трех суток мы позвоним и скажем, где ты сможешь обменять деньги на своего братишку. Все ясно тебе? Ирка растерянно молчала.

— Попробуй поговорить с ним еще, — шепнула я ей на ухо. — Может быть, он выдаст свое местоположение, или хотя бы голос попытайся запомнить.

Но человек с той стороны трубки будто услышал мои советы.

— Я тебя серьезно предупреждаю: не вздумай в детективов играть — телефон там мой засечь или голос. Все равно ничего не получится. А тебе только хуже будет. Ну давай ищи деньги и жди звонка.

После этого неизвестный положил трубку, а Ирка осталась стоять столбом посреди кухни.

— Во дела-а-а! — опустилась на край стула Ямаха. — Что ж теперь делать-то?

— Чего тут думать, — тряхнула я головой. — В милицию надо звонить — вот чего!

Ирка посмотрела на меня дикими глазами:

— Нет, только не в милицию!

— Ну тогда пусть родители решают! — решительно отрубила я. — Раз на себя не можешь взять ответственность, они этим делом займутся. В конце концов, это их сын.

— Н-нет родителей, — пролепетала Ирка. — Уехали они вчера, в Испанию.

— Вот те раз, — села я на стул. — Слушай, а действительно твой отец недавно за границей был?

— Был, — кивнула Ирка. — В Нидерландах. У них там какой-то научный то ли симпозиум, то ли семинар проходил, не знаю я точно. Но откуда он десять тысяч долларов мог взять, это ж не сотня какая-нибудь, которую он, может, там в супермаркете не потратил.

— Да-а, — облокотилась я о спинку стула и посмотрела во двор. — Десять тысяч баксов — штука серьезная. А самое главное — откуда они обо всем этом узнали?

— Девочки, ой, девочки, — снова начала всхлипывать Ирка. — Что же делать-то? Делать-то чего?

— Чего-чего? — пробубнила я. — Если не хочешь в милицию звонить, так деньги искать надо.

— Верно, правильно! — оживилась Ирка и смахнула челку со лба. — Надо эти доллары проклятые найти, им отдать, Игорька забрать, а потом уже в милицию заявлять.

— Да, это разумно, — согласилась Ямаха, глядя на Ирку с сочувствием.

Конечно, я тоже жалела Ирку. Как бы мы ни завидовали ее туалетам, и ее отличному макияжу, и цвету лица, но все-таки когда у тебя пропадает брат — тут поневоле посочувствуешь.

— Где же он мог деньги эти спрятать? — стала размышлять вслух Ирка. — Интересно, а десять тысяч долларов — это какая должна быть пачка? Или может — чемодан?

— Смотря какими купюрами, — пожала я плечами. — Если однодолларовыми, то считай — десять тысяч бумажек. Вот возьми тетрадку, представь, что в ней на каждой странице по три доллара — вот такая вот стопка примерно и получится.

— Да-а, — процедила Ямаха. — Вряд ли он вез через границу все это в однодолларовых купюрах. Скорее всего это какой-то небольшой сверток с крупными банкнотами.

— Подождите-подождите, — потерла лоб Ирка. — От отца после поездки оставались какие-то бумаги, если он не забрал их с собой.

Тут она коршуном, спасающим своих детенышей, ринулась в другую комнату, где стоял большой сервант. Она открыла ящичек, выгребла оттуда на стол документы и стала в них разбираться.

— Так, это книжка расчетная, это дипломы старые, мое свидетельство о рождении… Смотрите, нашла — вот он ездил в Нидерланды, вот он декларировал, что провез… Пятьдесят шесть долларов, — с удивлением посмотрела на нас Ирка.

— А чего тут поразительного? — насупилась я. — Кто же в декларацию такие деньги будет включать? Там небось какой-нибудь налог нужно платить, или на учет возьмут еще в налоговой инспекции. Наверное, он их так, в кармане, провез.

— Вряд ли, — усомнилась Ирка. — Что-то на моего папу не похоже.

— Да, каждый из нас за десять тысяч долларов может, наверное, что-нибудь такое сделать, что на него похоже не будет, — вздохнула Ямаха. — Впрочем, я никогда таких денег-то и не видела.

— Хорошо, но где же он мог их тогда спрятать? — огляделась Ирка кругом. — Девчонки, ну пожалуйста, помогите мне! Может быть, вы найдете?

…Битых два часа рылись мы в Иркиной квартире. Осмотрели, казалось, все. Искали и в кухонных шкафах, и в мусорном ведре, и под ванной, и в туалетном столике, и даже в бачок унитаза Ямаха умудрилась заглянуть. Ну, конечно, письменные столы, комоды мы просмотрели сразу, однако ничего похожего на доллары не нашли. Потом перевернули все вверх дном в комнате Игорька. Там и до этого-то бардак был страшный, ну а после нас просто Мамаево побоище на свалке Куликовой. Однако и там никаких долларов мы не обнаружили.

Усталые, мы вернулись на кухню. Ирка поставила чай, зябко закуталась в шаль:

— Может быть, он не в квартире их спрятал?

— Не падай духом, мы еще не все тут осмотрели, — скептически огляделась я кругом. — А вдруг он их в люстру спрятал? Или, скажем, взял заднюю крышку у телевизора снял и туда этот пакет положил — там он спокойненько и лежит. Или еще, допустим, мог в библиотеке просто рассовать купюры между страницами книг. Или, скажем,…

— Ладно, — вздохнула Ирка. — Сейчас чаю попьем и снова искать будем.

Чаепитие наше было невеселым. Все-таки каждый осознавал, что дело серьезное, и никому из нас, конечно, не хотелось иметь к нему какое-либо отношение. Особенно нам с Ямахой. И угораздило же выйти гулять в такое время суток — тронулись бы в обход микрорайона чуть раньше или чуть позже и не влипли бы в эту историю. А теперь… Но не могли же мы бросить Ирку в самом деле! Это было бы уж совсем как-то не по-человечески.

После того как мы дважды выцедили чайник, поиски были возобновлены. Мы осмотрели все места, на которые указала я, перетряхнули всю библиотеку — книжку за книжкой, страничку за страничкой, умудрились даже посмотреть те места, где плинтуса отходили от стен, но опять-таки никакого намека на доллары не нашли.

— Может быть, он их спрятал в гараже? — сникла Ирка.

— А ключи у тебя есть? — оживилась Ямаха.

— Есть, как не быть, только там сигнализация какая-то мудреная, — пробормотала Ирка. — Я толком-то и не знаю.

— Ну, делать нечего — надо идти смотреть, — переглянулись мы.

— Ладно, — согласилась Ирка. — Сейчас, я только оденусь.

— Слушай, — вдруг осенило меня. — А откуда ты вообще узнала, что Игорька украли?

— Во дворе какой-то парень на роликах подъехал… Эх, — рассердилась Ирка и стукнула себя кулаком по коленке. — Если бы я сообразила за куртку его ухватить и прямо об асфальт шмякнуть. Небось, далеко потом не уехал бы на своих колесах. Кто-нибудь из взрослых, может быть, помог бы… Но так неожиданно все произошло, растерялась я.

— Подожди-подожди, как он выглядел?

Ирка нахмурилась, потерла рукой лоб и довольно подробно описала того парня: брюнет, лицо противное, наверное, еще не бреется, глаза колючие и какие-то испуганные, одет был в бейсболку козырьком назад, грязные голубые джинсы и кислотную куртку цвета «Последняя радость рейвера».

— Раньше ты его видела или нет? — спросила я.

— Нет, не припомню. Вроде бы что-то знакомое, с одной стороны, а вроде бы и нет. Но то, что он не из нашей школы, — это точно.

— Жалко, — натянула я куртку. — Приметы ты дала довольно точные, может, по ним кого и разыщем. А пока давай сходим в гараж, а потом мы с Ямахой еще по микрорайону прошвырнемся — может, засечем кого-нибудь похожего.

Мы вышли из Иркиной квартиры и направились во дворы, туда, где рядом с мощными, в два этажа, кооперативными гигантами притулились старые гаражи, сбитые из досок, крытые листовым железом, и новая генерация — небольшие гаражики — «бегемоты», или, как иначе их называли, «ракушки». Мы обошли островок грязно-серых «бегемотов», и Ирка стала возиться с большим ржавым амбарным замком, который висел на двери их гаража.