«В этом ящике заключена смерть! Уходи отсюда, Дорн! – отчаянно кричал ее мозг, – скажи Споку! Скажи им всем!»

Боль превратилась в единую жгучую волну, уносящую во мглу. Лежа на полу, она едва чувствовала мягкое дуновение сквозь вентиляционное отверстие в стене под потолком, медленно расставаясь с реальностью. Глаза застелила черная пелена, сходясь вдалеке в крошечную точку света. И в этом маленьком ярком пятнышке она увидела своих мать и отца, братьев и друзей; перед ней за долю секунды пролетел каждый прожитый день, каждая когда-либо приходившая в голову мысль и Дорн.

«Так вот это как, – на мгновенье к ней вернулась ясность, – но я не могу сейчас умереть, просто не могу… просто… это несправедливо…» Потом, в этом же ярком пятнышке, она увидела саму себя, будто со стороны, оставляющую свое тело, устремляясь ввысь. «Дорн… должен был бы поцеловать меня… но я уже…»

Рэкир вздрогнул. Боль ворвалась в его грудь, колючими, горячими волнами разлилась по ногам и рукам, застучав острыми молоточками в мозгу. Так трудно дышать, будто воздух твердый, из воска. Так трудно повернуться. Он увидел беловатое свечение сканера, блеснувшие под его лучами осколки разбитого ящика. И Джанет, лежащую неподвижно на полу, с широко открытыми от ужаса глазами, с застывшей на лице гримасой боли и потемневшей кожей. Рэкир понял, что умирает. Раньше он не боялся смерти, но никто никогда не говорил ему, что это так страшно.

«Подожди меня, моя Джанет! Я иду с тобой… вначале… должно было…» Перед его глазами по стене плыли, увеличиваясь до гигантских размеров, красные буквы. Он заставил себя думать об этих двух словах: всеобщая тревога. Кнопка находилась под прозрачной панелью, всего в нескольких сантиметрах от его руки. Превозмогая боль, он изо всех сил ударил кулаком по стеклянной поверхности. Перед глазами появились и стали разрастаться черные уродливые пятна. Осколки стекла посыпались меж его пальцев, окрашенные кровью, но усилия оказались напрасны. Так и не успев нажать кнопку, беспомощно и медленно он поехал по стене, полусознавая, что у него не получилось.

Осталась только боль. Боль и горькое, ноющее сожаление. Его покрытая сверкающим льдом планета, а потом и собственный образ – вот и все, что успело промелькнуть в сознании, а теперь теряло четкость очертаний и меркло. Но сердце рыдало по Джанет, по неподаренным ей поцелуям, страдало по объятиям, в которых он отказал ей минуту назад и по расстоянию, разделявшему их: десять шагов, десять световых лет, которые ему уже никогда не преодолеть. Молясь о том, чтобы Бог подарил ему еще несколько мгновений жизни, он полз по полу, борясь за каждый сантиметр.

«Как жаль, моя Джанет, что я никогда не целовал тебя столько, сколько ты заслуживала… но я должен был догадаться… ради тебя…»

Вся его жизнь сжалась в единую крошечную яркую точку, в единую жестокую правду: он больше никогда не коснется ее, никогда. Он снова вытянул руку, тщетно пытаясь приподняться – свет постепенно угас в черной холодной пустоте.

Десятью секундами позже, система тревоги, затронутая Рэкиром, сработала автоматически – по всем коридорам и кабинетам, на всех этажах Штаба Звездного Флота зазвучал воющий сигнал. Но так как никаких действий со стороны людей не предпринималось, мгновение спустя сработала автоматическая система безопасности – закрылись все входы и выходы научного центра. Блокировались турболифты, перекрылись жалюзи вентиляционных труб ведущих в лаборатории восемнадцатого этажа, изолируя источник возникновения тревоги. Сирену никто не выключал, и пронзительный вой продолжался.

–., и заменить показания главного банка данных… Что, черт побери происходит?

– Тревога тревога тревога тревога… – на экране компьютера загорелись красные кричащие буквы.

– Конкретнее!

– Сработала система тревоги на уровне научно-исследовательских лабораторий.

– Причины?

– Неизвестны.

– Так, – Кирк быстро включил внутреннюю связь, – Ричардс! Говорит Кирк. Мой компьютер показывает: случилось что-то непредвиденное в научных лабораториях. У тебя есть информация?.. Ричардс?! – шипение в наушниках усиливало его волнение. Где-то в отдалении по-прежнему выл сигнал тревоги.

«Оставил пост, черт бы его побрал!» – раздраженно думал Кирк, нажимая на другие кнопки.

– Научные лаборатории! Докладывайте! Что произошло?! – в наушниках все так же раздавался гулкий вой сирены. – Докладывайте, слышите меня?! Сработала система всеобщей тревоги! Что там произошло?

«Должно быть, что-то серьезное. Так почему же они…»

– Научные лаборатории! Кто-нибудь!!! – никого. – Главный штаб, это адмирал Джеймс Кирк. В научных лабораториях какая-то неприятность. У вас все под контролем? «Когда они поедут выяснять, само собой разумеется, они захотят узнать, где я. Вот проклятье!»

Но никто не отвечал.

– Ричардс! – снова и снова пробовал Кирк. Может, он уже вернулся. Может, что-то случилось с внутренней телефонной связью, может… – Вызываю управление Штаба! Отзовитесь немедленно! Любой отдел! – Кирк почувствовал, как в груди все похолодело, а по спине заструился липкий пот. Это невозможно! Даже поздно ночью, в любом отделе всегда кто-то оставался дежурным. – Кто-нибудь, ответьте! Кто-нибудь может ответить?!

Молчание. Кроме…

Кирк резко повернулся, услышав слабый шум, но не из наушников внутренней связи: еле различимое пневматическое шипение и отдаленное бряцание чего-то металлического сменилось громким железным грохотом закрывающихся ворот Вольта. На экране компьютера загорелись новые слова:

– Отбой тревоги отбой тревоги… Допустимый уровень безопасности…

– Кто отдал приказ? – Кирк испугался собственного крика. – Кто включил тревогу?!

– Научная лаборатория 20:52:32:07.

– Показать.

Кирк затаил дыхание. В груди бешено стучало сердце. Он должен увидеть все, какой бы страшной правда не оказалась. Слова на экране компьютера исчезли. Появилось изображение главного входа в здание Штаба Звездного Флота, где всего полчаса назад проходил сам Кирк. Ричардс и не покидал своего поста. Курчавая рыжеволосая голова лежала на вытянутой вперед руке. Пальцы все еще крепко сжимали раскрытую книгу, хотя кожа на руках стала неестественно темной. Сигнал тревоги по-прежнему пронзительно звенел… В лаборатории, на полу, неподвижно застыла мертвая женщина рядом с молодым человеком, очевидно, смерть настигла его как раз в тот момент, когда он пытался помочь девушке: вытянутая рука находилась всего в нескольких сантиметрах от нее.

Комната офицеров была завалена картами, сброшенными на пол предметами и мертвыми телами. Они лежали на полу, сидели в креслах, на их лицах застыла гримаса невыразимой муки, кожа покрылась темными пятнами. Большинство из погибших – близкие друзья Кирка. «Что произошло? Почему так быстро?» Бредли почти успел дотянуться до наушников внутренней связи, но смерть остановила его, а Конклин… бедняга, наверняка, пытался спастись через окно, которое в любом бы случае не открылось.

«Как и Вольт – теперь!» Очнувшись от этого жестокого спектакля, в котором мертвецы, никому уже не нужные декорации – все вызывало у него щемящую жалость и тоску, Кирк вскочил, выхватив из-за пояса приемник.

– Кирк вызывает на связь «Энтерпрайз»! Кирк вызы… Черт! – он снова сунул приемник на место. О чем он думает! Это же Вольт! Приемник здесь не сработает! Он медленно и устало опустился в кресло, чувствуя, как неприятно дрожат колени. Все эти люди наверху мертвы. С восемнадцатого этажа по первый, и по шестьдесят девятый. Погибли за несколько секунд!

«Это не могло произойти настолько быстро. Еще не создано такой мощной смертоносной силы!»

Но внезапно подкатившей тошноте и головокружению была еще одна причина: приемник – не единственная вещь, которая не работала в Вольте.

Лифты тоже остановлены. Его обволакивало равнодушное спокойствие, и Кирк услышал отчетливо-частое биение своего сердца. Судорожно переведя дыхание, он сжал кулаки, чтобы взять себя в руки…