Увы, наиглавнейший информатор и воспитатель миллионов людей — телевизор — ныне из "окна в мир" превратился в рассадник зла, без валидола и валерианы мягкосердечный зритель ныне уже не рискует садиться к телеящику. Почти вся сегодняшняя зарубежная кинопродукция, которой захламлены основные каналы нашего российского телевидения, — это школа по выращиванию сотен тысяч преступников, наркоманов, это наглядное пособие, как грабить, убивать, насиловать, как брать в заложники. Идёт эстетизация садизма, героизация жестокости. Героизм нынче измеряется не духовными, а в основном физическими данными супермена, тем, скольким людям он переломает рёбра, сколько партнёров убьёт в течение фильма.

Произведя захват общественного мнения, телевидение не формирует его в сторону истины и добра, а лишь деформирует, узурпирует, навязывая каждому человеку своё "демократическое" разномыслие, на самом же деле — полное безмыслие, душевный хаос.

"Удивительно неинтересны преступления", — написал в своём дневнике Антон Павлович Чехов, вернувшись из дальней поездки на остров Сахалин, где встречался со многими преступниками. В своих произведениях Чехов лишал преступление ореола, всего того, из-за чего оно в глазах обывателя вдруг возводится в яркое деяние. Преступники в его глазах — это всегда лишь фигуры серые, примитивные, безликие, а само преступление — всего лишь несчастье, дисгармония в нормальной жизни людей, проявление их уродливой психики и морали.

Тогда почему же сегодня внимание зрителя так усердно концентрируется на патологических явлениях жизни, почему так увлечённо эксплуатируются материалы неистощимой судебной хроники, жутких уголовных историй, кровавых разборок, почему так массированно в сознание наше вдалбливается культ кулака, денег и вещей, негодяйские кодексы бытия, убогие пещерные идеалы: набивай живот снедью послаще, а жильё — шмотками подороже?

Почему приключения терминаторов, шлюх, воров и садистов заняли на экране и на страницах вредных, по точному определению авторов Открытого письма, книг главное место, напрочь оттеснив тех, кто честным трудом и умом кормит и славит страну, укрепляя дух и стойкость общества?

Вопросы эти я задаю прежде всего нашим правителям, которые едва ли не каждый день говорят и пишут об усилении борьбы с терроризмом, преступностью и коррупцией, а в правительстве подсчитывают, сколько миллиардов нужно дополнительно для укрепления подразделений МВД и ФСБ.

Но есть простые, бесплатные способы укрощения преступности, уважаемые господа президент и премьер-министр России. Для начала обуздайте телевизионного монстра, этого безнаказанного носителя зла, донельзя обнаглевшего кинопирата нашего времени, перенацельте его на добротворчество. Или буши, клинтоны, соросы, березовские не позволят?

С этими вопросами я обращаюсь и к Вам, Михаил Ефимович, хотя вряд ли Вы станете отвечать на них, поскольку не согласны с вопиющими реалиями нашей рыночной яви и называете провокацией против конституционных свобод граждан России даже попытку обозначить эту ужасную явь.

К слову, немножко об этой свободе, которой вместе с Вами кичатся ваши гайдары и чубайсы. А вот мой коллега, писатель Леонид Бородин, бывший политзаключённый, в недавнем интервью заявил, что если бы ему знать, какой вред, "какую свободу" принесут народу перестройка и реформы, то он не стал бы поддерживать демократию, которая вызволила его из тюрьмы: "Если бы лично от меня зависело, досиживать свой срок, либо чтобы вот это всё было, я бы лучше досидел". То есть не спешил бы из тюрьмы на такую свободу, какую "завоевали" нам демократы.

В народе же об этой зряшной, импотентно-имитационной свободе давно уж и не молвят, лишь гневливо сплёвывают при очередном маститом словоблудии "демократов". Подобно Вашему, Михаил Ефимович, фарисейскому интервью.

В редакцию пришла статья без подписи. Она нас заинтересовала. Кто не согласен, спорьте.

РЕДАКЦИЯ

Ньютон говорил, что он видит далеко, потому что стоит на плечах гигантов. Историки до сих пор спорят, было ли это признанием заслуг предшественников или тонкой издёвкой над своим предшественником Робертом Гуком. Отец советской водородной бомбы Андрей Дмитриевич Сахаров ничего подобного не утверждал.

Впервые широкая публика могла зреть его визуально в обличии актёра Николая Бурляева. Появившись на экране в фильме Храбровицкого "Укрощение огня", Сахаров с пол-оборота завёлся на политические темы. А между прочим, на заре туманной юности никаким политиком он не был, да и юность его была вовсе не туманной. Родившись в семье профессора Московского университета, прекрасного физика-методиста Дмитрия Сахарова with a silver spoon in mouth, Андрей Дмитриевич никак не мог избежать карьеры выдающегося учёного. Время было такое, пропитанное научной харизмой.

Его сверстник, а позже друг-соперник Александр Солженицын для разгона тоже подался на физико-математический факультет Ростовского университета. Во всём, конечно, виноват был Ленин. Написав туманную, в немецком стиле книгу "Материализм и эмпириокритицизм", он положил начало новой дисциплине, которую можно назвать "политической физикой". Обнаруженная Лениным связь неисчерпаемости электрона с классовой борьбой и неизбежной победой пролетариата надолго смутила неокрепшие души будущих могильщиков пролетарского государства.

Юношеская любовь с новой силой проснулась в зрелые годы. Добившись впечатляющих успехов в науке и литературе, Сахаров и Солженицын ринулись в горнило борьбы за свободу угнетённого народа. Но, как и их предшественники, Герцен и Аксаков, они по-разному чертили вектор исторического процесса. Конвергенция с Западом по Сахарову — и православная самостийность, бросившая Солженицына на борьбу с жидомасонами.

В конце концов их пути снова сошлись в полном несоответствии действительности и представления о ней. Солженицын поступился художественным даром ради просветительства в пустоте, усилия Сахарова завершились конвергенцией на нижнем потребительском растительном уровне, попросту говоря, гибелью той части общества, чьим выразителем он был — советской интеллигенции.

Политический взлёт Сахарова начался в 1968 году резкой критикой советского руководства за вторжение в Чехословакию. Взлёт был стремительным и ярким оттого, что по гамбургскому счёту именно благодаря ему, яростному оппоненту, партийно-государственная верхушка обладала неслыханной мощью и властью во всемирном масштабе.

Шли годы. Дружными и согласованными усилиями западные либералы и отечественные партократы взметнули популярность трижды героя на недосягаемую высоту, и в конце 1980-х настал его звёздный час.

Нет никакого сомнения, что, доживи Сахаров до выборов президента СССР, песенка Горбачёва была бы спета на полтора года раньше, и сам Андрей Дмитриевич мог занять высший пост. Остаётся только гадать, куда повернул бы штурвал истории новый капитан: распался бы Союз, затопили бы "Мир" вместе с великой наукой и атомоходом "Курск", или эксцессы смягчились, и здравый смысл не испарился бы из умов элиты, пришедшей во власть под сахаровскими знамёнами. Однако факт остаётся фактом: кровь полилась рекой, танки палили по русским людям в центре Москвы, а сама элита превратилась в банду мародёров.