Она резвилась или замирала, но куда ей... С ветром. И он вдруг уходил. Исчезал, как появлялся. Она обзывала его вслед. Ругала, звала, умоляла. И взрослела.
Она стала женщиной, ибо возраст — это память, память тела, память души. Все помнило о ласке ветра. Как грубы прикосновения человеческие! Она не понимала человеческого. Она старалась, но что сравнится с его дуновением!
И злоба закипала от его непостоянства, и раздражали неожиданностью его появления-исчезновения. Но тело помнило игры и утешения. И стало чуточку понятнее и привычнее вместе. Надо только ждать, и она училась ждать. Надо только уловить, и она училась этому. И чем дольше она училась, тем совершеннее был ветер, тем чаще он являлся.
Неуловимым дуновением шептал ветер о любви. Она научилась ждать и научилась в миге слышать нежное приветствие.
Она привязалась к нему, не смея и не умея объяснить. Лишь пробуждение — прикосновение утра, и он уже ласкает, как раб, как господин. А днем воспоминания, воспоминания. И ожидание. А к вечеру, когда все стихнет, он становится еще нежнее, обволакивая, словно шаль. И кто сказал, что он непостоянен! Вернее ветра нет супруга! Неожиданно его можно почувствовать везде и всегда — только пожелай. И она училась желать. "Ты — мой, ты — мой!" — повторяла она в самую тяжкую пору. И казалось, из самой неподвижности он нет-нет, да коснется ее: "И ты — моя". И женщина знала, что она его. Она для него. Она принадлежала ему, как принадлежали ему и облака, и дым, и жизнь. Как раба и как госпожа. Госпожа позже, когда она все, что можно было узнать о своем супруге у людей и у него самого, узнала, но сколько до того ошибок и терзаний...
Она назло ему изменяла с Солнцем, она обращалась с жалобами к Луне — его матери. Она ревновала, когда, отлетев от нее, он приставал к другим. Как сжималась ее душа! Как завидовала она всем, к кому он прикасался! Но потом поняла — не поняла, все вместе.
Мужчины не ревновали своих жен к ветру — не понимала. Родители оберегали своих детей от дурных забав — а от ветра? С ветром никто не считался — он со всеми. И теперь все, кого касался ее супруг, становились ее родственниками. И странно, что другие этого не чувствовали.
Давно женщину мучало, что ее посещают два духа, как бы два ветра: один теплый, нежный, ласковый, другой — грубый, холодный, с дождем, градом, снегом, словно с оскорблениями. И она просила его, просила, чтобы он был всегда нежный и теплый. И так не стало, но как прежде их было два. И от одного она удирала и затворялась, а другого ждала. А теперь поняла: не два, но один. Один несет в себе тепло и нежность мира, другой — холод и жесткость этого же мира, нежность и жестокость чужих сердец. Он проносился меж людей, отбирая чуждый холод и отдавая свою нежность. И она стала жить так же: принимая на себя холод и тяжесть и отдавая тепло и легкость. И тогда ветер по-настоящему заговорил с ней.
Теперь по ночам, кроме ласк, она внимала его рассказам о беспредельности мира, о строении мира и назначении его. Перед нею открылись Тайны. И это было неожиданно и бездонно. Весь мир стал иным, наполненным. И женщина снова училась. А ветер оказался не только упоительным. Женщина обнаружила в ветре подозреваемую мудрость. И люди стали чтить ее советы.
Как трудно жить с ветром. Он твой и не твой, как все. Он здесь и не здесь, как все. Слезы и нега, терзания и наслаждения. Она знала уже все тайны ветра, и тело ее помнило всю гамму поцелуев ветра. Голос ветра стал понятным и родным. Нет в человеческом языке слов ветра, надо понять язык ветра. И она научилась.
И наступил момент, когда тело устало от прикосновений. И женщина снова училась. Она давно умела призывать ветер, и он являлся. Она научилась отстраненности, и ветер не мог уже ее достичь. Давно уже он временами представлялся ее ребенком. И теперь она готовилась уйти в тот мир, где нет ветра. В свое время он сам поведал ей о том, что он не вездесущ, что есть миры, куда его не допускают, ибо ветер от несовершенства. Ветер живет в мире относительности. В Вечности ветер смешон, ибо он — лишь стихия, и дух человеческий живет выше его. И все свершившееся — от несовершенства земли, людей, ибо ветер внутри нас. Ветер внутри нас и ветер снаружи нас рождает порывы, одни лишь порывы. И когда женщина поняла это, ветер отлетел, и стало тихо...
Антип Лестовкин ПОСЛЕДНИЙ РОМАНТИК
РОССИЯ ВО МГЛЕ
Россия во мгле, и всё мрачно на свете,
Но все мы великого Атмана дети.
Мы бродим по нашей прекрасной земле,
Мы ходим по нашей великой стране,
Мы бродим по нашей чудесной планете,
Но... Россия во мгле!
ТАНТРИЗМ
(Белая магия)
Ты опять приходишь в белом:
В белом снеге, с белым телом,
C белым зайцем поседелым,
В сарафане-платье белом,
В бледной звездной тишине
Ты являешься ко мне...
Пламя блеклое свещи,
Ты молчи, а не трещи!
Несмотря на растаманье,
Несмотря на расставанье,
Несмотря на расстоянье
Продолжается камланье...
ТАНТРИЗМ-1
(Им не понять)
Есть, впрочем, тонкая связь между
душою и телом, поверь, что
мне очень жаль... Ведь...
Родители разбужены между делом,
но все это им невдомек: зачем
твой надсадный плач —
палач в моей цепи неудач
и как же все это — серьезно!
Где же и как им знать
что ты сейчас узнала
и что это всего лишь начало
и нет предела
и что уже знает душа и чувствует тело,
и что в ночи песня моя звучала
им не понять...
НЕКРОФИЛЬСТВО
А что нас связывает? Да ничто!
И только в мокрых стеклах морга
Царит задумчиво торжество —
Все это дорого, да недолго!
НИКАК
Мое грязное жирное тело