Этот ручей, извивающийся перед палатками наземного базового лагеря, все время нас беспокоил; вот и сейчас из-за постоянных дождей он стал заметно полноводнее. Мы сообщили об этом по телефону нашим друзьям, находившимся на глубине двухсот семидесяти метров в подземном лагере II. Но они настолько устали после штурма глубин, что приступили к изнурительному подъему только на следующий день. Однако в шесть часов утра Франжен сообщил по телефону, что они застряли: за ночь подземные водопады увеличились, и теперь им придется ждать спада воды.

Но спада не предвиделось, дождь лил не переставая. Тогда четверо спелеологов решили подниматься навстречу беспощадному и опасному потоку, свирепствовавшему в колодцах. В конце концов с помощью спасательного отряда, спустившегося навстречу, они выбрались на свет божий. Им порядком досталось от водопадов пропасти Пьера: как и все большие пропасти, он противилась вторжению человека.

Волнующие исследования и поразительные успехи экспедиции в пропасти Пьера не могли заставить меня забыть скромный колодец, обнаруженный мною в чаще леса в тот день, когда нам сбрасывали снаряжение и парашютах.

2 августа мы снова были у его отверстия: Грольер из спелеологической группы Экса, моя дочь Раймонда и я. В колодец была сброшена лестница, закрепленная за ствол поваленной ели, который вначале частично загораживал отверстие. Мы снарядились и приготовились к спуску.

Раймонда была готова раньше всех. Я обвязал ее страхующей веревкой.

— Предоставляю тебе честь спуститься первой, — сказал я ей, пока она прилаживала ремешок каски и зажигала фонарь.

Через несколько минут она достигла дна колодца и дала свистком сигнал поднимать веревку, от которой уже освободилась.

Наклонившись над краем колодца, мы некоторое время наблюдали, как Раймонда пробиралась по его неровному и покатому дну, но вскоре она исчезла из виду. Следовательно, колодец имел продолжение. Тогда спустился Грольер, достиг дна, освободился от веревки и тоже исчез. Итак, пропасть шла дальше. Спустившись в свою очередь на глубину тридцати метров, я заметил на дне колодца большую груду щебня и крутой спуск, уходивший под низкий свод. Согнувшись вдвое, я шел по щебню, сыпавшемуся у меня из-под ног. На пути я заметил несколько костей каменного барана. И вдруг передо мной открылся красивый зал с очень высоким стрельчатым сводом. В кромешной тьме я услышал доносившийся с другого конца этого нефа шум передвигаемых камней.

— Алло! Грольер! Где вы?

— Это вы, Кастере? Мы работаем. Ваша дочь втиснулась в узкий проход. Он почти: забит камнями, но в нем чувствуется сильный поток воздуха.

В несколько шагов я пересек зал, перелез через груду камней, обвалившихся с потолка, и увидел Грольера.

Он стоял на коленях, согнувшись у входа в узкий лаз, вытаскивал оттуда камни. Что касается Раймонды, то ее не было видно, но было слышно как она возится в норе, разгребая камни, и с трудом пробирается дальше. Пытаться заменить ее бесполезно; она трудилась с пылом и остервенением спелеолога, чувствующего, что за узким лазом последует расширение и продолжение пропасти. Один верный признак поддерживал и ободрял Раймонду: сильный нисходящий поток воздуха. Мы настаивали на том, чтобы ее заменить, но она утверждала, что мы не сможем протиснуться в лаз, а, кроме того, она уже различает впереди расширение, где можно пролезть свободно.

И действительно, немного погодя ей удалось выбраться из каменной трубы, через которую она еле пролезла. Мы услышали, как она продвигалась дальше уже не ползком, а во весь рост. Поскольку мы не обладали гибкостью молодой девушки, нам с Грольерол пришлось расширить лаз, заваленный породой, и только тогда мы смогли наконец последовать за Раймондой.

Но что же это такое, пропасть или пещера?

Определить было трудно, так как мы здесь встретились с признаками того и другого: входной вертикальный колодец присущ пропасти, а зал, переходящий в узкий проход, — пещере. Теперь же перед нами была одновременно и пропасть и пещера. Мы продвигались вперед между стенами расщелины в известняковом осадочном пласте, то есть между почти параллельными стенами, расположенными достаточно близко. Этот способ продвижения, «способ трубочистов», как говорят альпинисты, состоит в том, что человек, расставив ноги и руки, упирается в стены ладонями и ступнями. Если проход еще больше суживается, то приходится упираться в скалу не только вытянутыми руками, но и всем телом — плечами, бедрами и коленями. Все эти гимнастические упражнения, зависящие от конфигурации расщелины, достаточно сложны и крайне разнообразны, но в общем всегда интуитивны и обычно нравятся настоящим скалолазам.

Расщелина, где мы присоединились к Раймонде, была тесной, извилистой и очень высокой: не было даже видно ее потолка, что, впрочем, бывает под землей довольно часто. Мы молча продолжали продвигаться по ней на разных уровнях, чтобы составить наиболее полное представление об этом ходе.

Грольер, спустившись как можно ниже, на глубине около тридцати метров добрался до груды камней, намертво зажатых в расщелине. Мы с Раймондой пробирались друг против друга, примерно держась горизонтали, пока не добрались до места, где стены раздвинулись на несколько метров. Здесь нам пришлось остановиться, так как мы уже не могли продвигаться нашим старым «способом трубочистов». Передо мной, надо мною и подо мною зияла черная пустота. Пещера значительно расширилась.

Раймонду остановило то же самое препятствие: стены раздвинулись, и пробраться дальше не удавалось. Но все-таки она услышала нечто вроде шелеста, который приняла за шум ручья или маленького водопада протекавшего где-то глубоко внизу.

Первая разведка колодца, который заранее считался неглубоким и мало интересным, убедила нас в том, что здесь есть кое-что заслуживающее внимания и что его стоит исследовать до дна. Поэтому на следующий день мы снова оказались в той же расщелине. Разыскав путь вниз, по которому шел Грольер, мы сползли на дно до того места, где он остановился прошлый раз. Сегодня этот спуск был медленнее и сложнее, гак как мы были тяжело нагружены рулонами лестниц, веревками и рюкзаками. Правда, на сей раз нам помогал наш новый товарищ Даниель Леши из спелеологической группы Экса.

После сложной эквилибристики на шатких и скользких глыбах мы спустились дальше по каменной осыпи и очутились перед обширной горизонтальной галереей, вызвавшей у нас молчаливое восхищение.

Узкие лазы и завалы расщелины, где человеку приходится протискиваться и ползти, извиваясь как змея, остались позади. Здесь, в большом зале, мы могли наконец продвигаться свободно. Но куда идти, направо или налево?

Нам было все равно, однако в тишине короткой передышки, которую мы себе позволили, справа послышался легкий шум.

— Это тот самый поток, что я слышала вчера, — заявила Раймонда и двинулась направо. Мы пошли за ней. вскоре мы обнаружили на середине подземного зала русло высохшего ручья. Немного дальше встретилось несколько луж в маленьких бассейнах — остатки потока, струившегося здесь совсем недавно. Еще дальше струйки воды пробирались между камнями, просачиваясь сквозь наносы. И наконец показался выступ в несколько метров высотой, откуда ручеек стекал маленьким водопадом. Он оказался так мал, что его легче было услышать, чем увидеть. Его-то накануне и слышала Раймонда, пробираясь по расщелине.

Коридор продолжался и по другую сторону маленького водопада. Мы могли бы легко взобраться на невысокий откос, но для нас было важнее установить не исток ручейка, а то, куда он ведет. Поэтому мы повернулись спиной к водопаду и пошли вниз по течению то по каменистой береговой кромке, то прямо по руслу из гравия и белой пыли кристаллического гипса.

Внезапно наше внимание привлек совершенно необычный и неуместный здесь предмет. Мы его подобрали: это оказалась электрическая батарейка с маркой фирмы Лекланшэ! В подземных исследованиях такого рода находки всегда неприятно поражают спелеологов, так как они бесспорно доказывают, что кто-то их опередил, что не они первые проникли в эти места, хотя и считали себя первооткрывателями.