— Но…

— Нет.

Жоссу не оставалось ничего другого, как проследить за ее уходом. С неожиданным чувством собственного достоинства, которое в ней нельзя было и заподозрить, женщина встала, аккуратно подняла горшок, прихватила овощи из подола, вошла в дом и плотно закрыла за собой дверь.

Жосс нашел сообщников Хамма Робинсона по чистой случайности. Въезжая в лес с намерением взглянуть на место, где было найдено тело, он услышал громкие возбужденные голоса.

К сожалению, его удача не распространилась на то, чтобы он расслышал что-нибудь полезное. Едва заслышав топот коня, говорившие умолкли. Двое мужчин были не столь запуганы, как женщина, поэтому они сразу перешли в наступление.

— Эй! Что тебе здесь надо? — крикнул один.

Второй замахал толстой палкой.

— Проваливай отсюда! — грозно заорал он.

Жосс подъехал прямо к ним. Гораций был крупным конем, и рыцарь знал, что, будучи в седле, он легко возьмет верх, невзирая на толстую палку.

— Юэн и Сиф, не так ли? — крикнул он. — Друзья покойного Хамма Робинсона? Или лучше сказать, подельники-воры?

Это был выпад наугад. Тут же последовал ответ — мужчина с палкой начал угрожающе размахивать ею над головой и вопить:

— Это была его идея! Это Хамм нашел! Это Хамм заставил нас пойти вместе с ним! Я бы ни за что…

В этот момент стоявший рядом ударил его. Он яростно вонзил локоть в живот своего товарища, так что тот согнулся пополам, задыхаясь и кашляя.

— Не обращайте внимания на Юэна, — сказал Сиф, заглушая хриплые звуки, издаваемые его другом. — Он прав, сэр, это Хамм сказал, что в лесу много дичи, вот мы и пошли вместе с ним.

— Дичи, — повторил Жосс. Он был уверен, что получивший удар бедолага говорил не о дичи. Но, что бы тот ни имел в виду, Жосс не собирался это выяснять.

— У нас, как у всякого другого, есть животы, и их надо чем-то набивать, — продолжал Сиф с наигранной искренностью. — А когда здесь так много кроликов и оленей, — он показал большим пальцем через плечо в направлении лесной чащи, — нет никакого вреда, если мы добудем кое-что для себя. Вот что я скажу, сэр!

— Ясно, — ответил Жосс. — Только кто-то, очевидно, не согласился с этим. До такой степени, что хорошенько прицелился и бросил в спину твоего двоюродного брата дротик.

При этом воспоминании Сиф заметно побледнел. Побитый — Юэн — возобновил свои жалобы и стоны.

— Я говорил тебе, Сиф! — сказал он, задрожав. — Говорил тебе, да и ему тоже! Я сказал: «Хамм, если ты пойдешь туда опять и они…»

Жосс понял, что этот парень не из тех, кто схватывает все на лету. Как и в прошлый раз, слова, которые хотел произнести Юэн, так и не вылетели из его рта. Но теперь удар был настолько сильным, что сбил его с ног. Прежде чем Жосс повернул Горация и, пришпорив, погнал его рысью, он успел увидеть, как Сиф целится обутой в башмак ногой в голову упавшего товарища.

Возвращаясь в аббатство, Жосс всю дорогу размышлял, что именно незадачливый браконьер и, вероятно, мелкий вор мог найти в глубокой чаще древнего леса. Что могло быть настолько ценным, чтобы заставить не только Хамма, но и двух его подельников, несмотря на суеверия, свойственные подобным людям, отправиться в места, о которых сложено столько вселяющих ужас легенд? Это должно было быть что-то поистине поразительное.

Что бы Хамм ни обнаружил, видимо, именно это и привело его к гибели. Жосс никогда не верил, что таинственные обитатели леса пронзили человека дротиком лишь из-за пары капканов на кроликов. Скорее, Хамм случайным образом наткнулся на что-то, что они предпочитали держать в секрете.

Но что это было?

Нечто, что, по мнению Хамма, можно было легко превратить в деньги. Разумеется, ничто другое не заставило бы его рисковать, отправляясь ночью в лес. Зарытые сокровища? Клад римских монет? Ходили слухи, что в великом Уилденском лесу побывали римляне; они добывали здесь железо, проложили через непроходимые заросли хорошие дороги, следы которых можно было встретить и теперь, спустя тысячу лет. Быть может, занимаясь браконьерством, Хамм заглянул в кроличью нору под каким-нибудь вековым дубом и наткнулся на щедрый подарок, о котором и не мечтал?

Догадка. Это была всего лишь догадка. Но как бы правдоподобно она ни выглядела, у Жосса не было доказательств.

«Существует только один путь, чтобы их найти», — заключил он, въезжая в ворота аббатства.

Аббатиса Элевайз сидела на скамье под сводом галереи. Она закрыла глаза, лучи заходящего солнца падали на ее лицо. Жосс не хотел беспокоить ее, но, с другой стороны, аббатиса сама сказала, что он может докладывать ей, если найдет что-нибудь…

Он все еще пребывал в нерешительности, размышляя, будить ее или нет, когда Элевайз заговорила:

— Я не сплю. И я знаю, что это вы, сэр Жосс. Никто другой здесь не носит шпоры, которые звенят при ходьбе.

Он подошел и сел рядом с ней на узкий каменный выступ.

— Мне очень жаль беспокоить вас. Я знаю, что у вас был тяжелый день.

Аббатиса вздохнула.

— Да. Но все складывается не так уж плохо. Больной младенец был окрещен, как и его брат, и я думаю, что он пошел на поправку. Он хорошо сосет, у него появился румянец.

— Слава Богу, — молвил Жосс.

— Аминь.

Наступила небольшая пауза, затем Элевайз спросила:

— Полагаю, у вас тоже есть новости?

— Да.

Жосс коротко рассказал, что ему удалось выяснить и что, по его мнению, произошло.

— Я собираюсь посмотреть своими глазами, — добавил он, стараясь говорить беспечно. — Возможно, сегодня ночью. Железо куют, пока оно горячо. — Он попытался рассмеяться, но это вышло не слишком убедительно даже для него самого.

Аббатиса медленно проговорила:

— Вы полагаете, Хамма Робинсона убили Лесные люди, потому что он нашел что-то, что они предпочитали сохранять в тайне. И вы намерены отправиться сегодня ночью в лес, дабы выяснить, что же это такое?

— Да.

Странно, но когда она выразила мысли Жосса своими словами, его решение действительно стало выглядеть безрассудным.

— Все будет в порядке, аббатиса, я смогу о себе позаботиться.

— Конечно, сэр Жосс, — ответила она с мрачной иронией. — Я прекрасно понимаю, что у вас есть глаза на затылке и они заметят летящий в вас дротик.

Это прозвучало не слишком приятно. Жосс ощутил, как мышцы его спины непроизвольно напряглись.

— Я вооружен, — запротестовал Жосс, — и, в отличие от бедняги Хамма, буду настороже.

— Раз так, все в порядке, — усмехнулась аббатиса.

— Я должен сделать хоть что-нибудь! — воскликнул он с внезапной горячностью.

— Тише! — поспешно прошептала Элевайз. — Кто-нибудь может услышать!

— Я хочу выяснить, кто его убил и почему, — продолжал Жосс шепотом, почти таким же громким, как его обычная речь. — Я не в силах оставить это так, как есть, даже если вы считаете это возможным!

Последние слова были несправедливы, и он знал это. В ту же секунду, пожалев о них, Жосс сказал:

— Простите, аббатиса. Я знаю, что вы нашли бы убийцу, если бы это было в вашей власти.

Некоторое время Элевайз не отвечала, и Жосс уже испугался, что нанес ей жестокое, незабываемое оскорбление. Но в этот момент, коснувшись его руки, она проговорила:

— Я распоряжусь, чтобы для вас приготовили кое-что — немного пищи, воду, кремень и факел. Если вы идете ночью в лес, разумно принять меры предосторожности.

— Но…

Жосс не хотел идти, обремененный поклажей. Однако, если, помогая ему, аббатиса давала понять, что он прощен и что она тоже хочет внести свой вклад в поимку убийцы, — что ж, вряд ли у него был большой выбор. Ему оставалось только согласиться.

Рыцарь слишком высоко ценил ее дружбу, чтобы позволить чувству обиды отгородить их друг от друга.

— Благодарю вас, — ответил он покорно. — Я глубоко вам признателен.

В тот вечер Жосс поужинал с монахинями и, поддавшись внутреннему голосу, пошел с ними на службу. Вскоре рыцарь почувствовал, что вечернее богослужение действует на него необыкновенно успокаивающее.