– …и преданный секретарь.

Кемп взглянул на полковника.

– Да… она могла бы ему что-нибудь подстроить… Мне надо идти к министру-коодинатору. А вы? Встретитесь с мисс Марло?

– Думаю отправиться в контору – повидаться с милой секретаршей. Соболезнование старого друга. Мог бы пригласить ее позавтракать… Значит, вы ее подозреваете?

Пока что я никого не подозреваю. Просто обнюхиваю следы.

– С Ирис Марло вам все равно придется встретиться.

– Встречусь, но хотелось бы побывать у нее в доме в ее отсутствие. И знаете почему, Кемп?

– Разумеется, нет.

– Потому что там кто-то чирикает – чирикает, как маленькая птичка… «Маленькая птичка, расскажи мне», – пел я, когда был ребенком. Вот в чем суть, Кемп, эти пичужки многое могут рассказать, только позволь им пощебетать.

Мужчины простились. Рейс нанял такси и отправился в Сити, в контору Джорджа Бартона. Главный инспектор Кемп, озабоченный растущими расходами, сел в автобус. Дом министра-координатора находился неподалеку.

Лицо инспектора, когда он поднимался по ступеням и дернул звонок, было довольно мрачным. Положение его, он знал это, было трудным. Фракция министра-координатора обладала огромным политическим влиянием и, словно сетью, покрыла всю страну своими объединениями. Главный инспектор Кемп верил в беспристрастность британской юстиции. Если Стефан или Александра Фаррадей причастны к смерти Розмари Бартон или Джорджа Бар-тона, никакие «связи» или «влияния» не помогут им избежать ответственности. Но если они невиновны или доказательства их вины недостаточно определены, тогда должностному лицу следует быть очень осторожным в своих действиях, иначе начальство хорошенько даст ему по рукам. Понятно, при такой ситуации предстоящее объяснение не очень радовало главного инспектора.

Поглощенный тягостными размышлениями, главный инспектор Кемп был препровожден похожим на епископа привратником в затененную, уставленную книгами комнату в задней части дома, где его ожидал министр-координатор со своей дочерью и зятем.

Поднявшись навстречу инспектору, министр-координатор пожал ему руку и учтиво произнес:

– Вы пришли точно в назначенное время, главный инспектор. Позвольте сказать, я по достоинству оценил вашу любезность – вы сами пришли сюда, вместо того чтобы вызвать мою дочь и ее мужа в Скотланд Ярд. Разумеется, в случае необходимости они с готовностью явились бы туда – об этом и речи быть не может. Они так же ценят вашу доброту.

Сандра произнесла:

– Безусловно, инспектор.

На ней было платье из мягкого черного материала, свет длинного узкого окна струился ей на спину, и она напоминала Кемпу статую из раскрашенного стекла, которую он однажды видел в заграничном соборе. Продолговатый овал лица и слегка угловатые плечи усиливали иллюзию. Как святая, подумалось ему. Но леди Александра Фаррадей не была святой – совсем не была. И, кроме того, все эти древние святые, по его разумению, были не добрыми, скромными, незаметными христианами, а нетерпимыми, фанатичными, жестокими к себе и другим.

Стефан Фаррадей стоял возле жены. Его лицо не выражало совершенно никаких эмоций. Он держался строго официально, как и подобает пользующемуся уважением политическому деятелю. Мужское естество было тщательно погребено. Но ведь оно существовало, это мужское естество, подумалось Кемпу.

Министр-координатор заговорил так, словно давал одно из своих многочисленных интервью.

– Не скрою от вас, инспектор, эта история произвела на нас чрезвычайно тяжелое и неприятное впечатление. Уже второй раз моя дочь и зять оказываются свидетелями чудовищной смерти в общественном месте – в том же самом ресторане, двух членов одной и той же семьи. Подобного рода популярность всегда опасна для человека, занимающего видное общественное положение. Огласки, разумеется, не избежать. Мы это хорошо понимаем, и моя дочь, и мистер Фаррадей полны желания оказать вам посильную помощь в надежде, что дело будет быстро закончено и потому заглохнет вызванная им нездоровая заинтересованность.

– Благодарю вас, министр-координатор. Я исключительно ценю проявленную вами заинтересованность. Она, безусловно, облегчит нам нашу работу.

Сандра Фаррадей сказала:

– Спрашивайте у нас все, что найдете нужным, инспектор.

– Благодарю вас, леди Александра.

– Позвольте, главный инспектор, – сказал министр-координатор, – вы, конечно, располагаете собственными источниками информации, но, как сообщил мне мой друг, комиссар внутренних дел, смерть Бартона расценивается не столько как самоубийство, сколько как убийство, хотя по всем внешним признакам, с точки зрения обывателей, самоубийство выглядело бы более правдоподобным объяснением. Ты считаешь, что произошло самоубийство, дорогая Сандра? Католическое изваяние чуть склонило голову. Сандра в раздумье произнесла:

– Мне кажется, вчерашние события это подтверждают. Мы находились в том же ресторане и сидели за тем же столом, где в прошлом году отравилась бедная Розмари Бартон. Мы часто встречались с мистером Бартоном этим летом на даче, и он производил довольно странное впечатление – просто на себя не походил. Мы все думали, что смерть жены повлияла на его рассудок. Знаете, он обожал ее, и не думаю, чтобы он когда-либо примирился с ее смертью. Поэтому мысль о самоубийстве кажется если не естественной, то, по крайней мере, возможной – лично я не могу представить, чтобы кому-то понадобилось убивать Джорджа Бартона.

Стефан Фаррадей быстро проговорил:

– Бартон был великолепным парнем. Уверен, на всем свете у него не было ни одного врага. Инспектор Кем оглядел лица, обращенные к нему в немом ожидании, и собрался с мыслями. «Лучше им все рассказать», – подумал он.

– Леди Александра, не сомневаюсь в основательности ваших рассуждений. Но, понимаете, есть обстоятельства, которые, возможно, вам еще неизвестны.

Министр-координатор незамедлительно вмешался:

– Мы не вправе держать за руки главного инспектора. Он волен сам решать, какие факты следует предавать гласности.

– Благодарю, милорд, нет причин, которые бы помешали мне быть откровенным. Суть дела в следующем: Джордж Бартон незадолго перед смертью высказал двум людям свое убеждение, что его жена не совершила, как предполагалось, самоубийства, а, напротив, была отравлена. Он думал, что напал на след этого человека, обед и празднество, устроенные вчера вечером якобы в честь дня рождения мисс Марло, на самом деле являлись частью разработанного им плана с целью установить личность убийцы его жены.

Последовало молчание, и в наступившей тишине главному инспектору Кемпу, имевшему внешность деревянного истукана, но, несмотря на это обладавшему поразительной восприимчивостью, показалось, будто бы в комнате появился страх. Он не отразился ни на одном лице, но инспектор мог бы под присягой подтвердить его присутствие.

Первым пришел в себя министр-координатор. Он сказал:

– Безусловно, подобные мысли подтверждают, что бедняга Бартон был немного… хм…не в себе. Потрясенный смертью жены, он, возможно, слегка тронулся рассудком.

– Возможно, милорд, но все говорит за то, что состояние его рассудка не заставляло опасаться самоубийства.

Снова наступило молчание. Неожиданно Стефан Фаррадей резко произнес:

– Но как могла подобная мысль прийти в голову Бартона? Что ни говори, а миссис Бартон все-таки покончила с собой.

Инспектор Кемп невозмутимо посмотрел на него.

– Мистер Бартон так не думал.

Вмешался министр-координатор:

– Но полиция подтвердила факт самоубийства. Иных предположений даже не возникло. Инспектор спокойно произнес:

– Факты свидетельствовали в пользу самоубийства. Доказательств, что ее смерть произошла по каким-то иным причинам, тогда не существовало.

Он знал, что человек, занимающий положение министра-координатора, сможет оценить смысл этого замечания. Сделавшись чуть более официальным, Кемп сказал:

– Теперь вы позволите задать вам несколько вопросов, леди Александра?