– Сейчас мы находимся, так сказать, в сердце нашего научно-исследовательского института прикладного прогнозирования. Позвольте вас познакомить: доктор математических наук Эмиль Кудринка – СОКРАТ, иными словами, Суперорганический Кибернетический Регенерационный Анэлектронный Тахионный компьютер, – торжественно произнес директор института Ярослав Драбек.

– Очень приятно, – пробормотал доктор Кудринка, у которого от волнения вспотели ладони. В своем комбинезоне он был похож на пузатого снеговика со смешной круглой головой из плексигласа. Директор неумело волочил за собой кислородные шланги. Не часто приходилось ему заглядывать в стерильно чистую обитель СОКРАТа, и он с полным основанием полагал, что выглядит в скафандре нелепо, как ряженый на масленицу. Он споткнулся о шланги и упал бы, не подхвати его вовремя молоденький математик. Директор со злостью покосился на Ярду Знаменачека, который, заложив руки за спину, подпирал стенку и равнодушно наблюдал за посетителями. "Виду не подает, – злился Драбек, – а сам, небось, потешается в душе. Надо мной! Ему-то что, он в скафандре как рыба в воде, скафандр ему даже идет!"

– Долго задерживаться не будем, – сказал он. – Смотреть здесь особенно нечего. За той бронированной дверью – биоагрегаты, под ними холодильное устройство. Все остальное вы уже видели наверху.

– К чему тогда эти приборы? – спросил математик.

– По правде говоря, они тут не нужны – просто для ориентации обслуживающего персонала.

Математик переводил взгляд с директора на Знаменачека, ожидая, что Драбек представит их друг другу, потом попытался, как Знаменачек, скрестить руки на груди, но для этого ему не хватило добрых десяти сантиметров. Директор не без злорадства наблюдал за его безуспешными попытками.

– Неудобно в скафандрах, правда? – заметил он. – Но они здесь необходимы. Наш СОКРАТ – такая неженка. Неизменный состав воздуха, постоянная температура и влажность – без этого суперорганические компьютеры не могут работать. Вот почему мы требуем от наших сотрудников строжайшей дисциплины.

Последняя фаза предназначалась для неподвижной фигуры у стены.

– Малейшая ошибка или небрежность могут иметь непредсказуемые последствия, – продолжал директор, – а ведь это дело огромной важности. Результатов работы СОКРАТа ждут наша промышленность, сельское хозяйство, наука, органы управления. Поэтому я и ставлю ребром вопрос о дисциплине.

– Где находятся тахионные эмиттеры? – спросил доктор Кудринка.

– Они… они… – директор вопросительно обернулся к Знаменачеку. Тот молча кивнул на зеленую бронированную дверь. – Там, за дверью, видите надпись? Ну, здесь нам больше делать нечего, перейдем к осмотру столовой, на сей раз без скафандров, хе-хе. Шучу, шучу.

И оба снеговика выкатились в соединительный отсек. Едва дверь за ними захлопнулась, Знаменачек ожил, с размаху хлопнул ладонями по клапанам застежки, Откинул шлем и облегченно вздохнул. Потом стянул перчатки и небрежно бросил их на стол.

– Повезло, – сказал он. – Спасибо, малыш. Чего это шефу вздумалось сюда притащиться без предупреждения? Раньше всегда звонил, предупреждал. Похоже, и впрямь хотел меня застукать без мундира.

Знаменачек вылез из скафандра – или, как он выражался, мундира, вытер о него руки и рассмеялся.

– Ну и видок у них был, а, малыш? Сейчас мне смешно, но как подумаю, что шеф закатил бы истерику, застукай он меня в неподобающем виде… Надо бы тебе придумать что-нибудь, чтоб он сюда не лазил.

– Я уже придумал, – ответил СОКРАТ приятным низким голосом.

– Серьезно? Расскажи! Сигнализация? Лампа или зуммер?

СОКРАТ засмеялся:

– Достаточно, если я тебя за час предупрежу? Тебе ведь пяти минут хватает, чтобы влезть в мундир.

– За час? Райская жизнь, дружище! Только ты шефа не знаешь. Вот это подарочек! Слушай… а он случайно не вернется?

– Нет, – не колеблясь, сказал СОКРАТ.

– Почему ты так уверен?

– А ты разве не слышал? Я же – сердце научно-исследовательского института прикладного прогнозирования, – СОКРАТ воспроизвел голос Драбека настолько точно, что Знаменачек перепугался.

– Ну и шуточки у тебя! А я вечно попадаюсь.

СОКРАТ мог подражать всем голосам и звукам и частенько разыгрывал Ярду. Знаменачек слегка посердился для виду, но потом и сам засмеялся. Затем снова стал серьезным:

– Тебе смешно, а мне не до смеха. Директор давно под меня копает, не хочу давать ему повод.

– Я ему научно объясню, что я – кибернетический регенерационный компьютер, – сказал СОКРАТ. – С твоей помощью я усовершенствовался настолько, что уже не нуждаюсь в стерильной среде.

– Сколько раз тебе повторять, что Драбек признает только инструкции. И будет их соблюдать, даже если ты курить научишься!

– Неплохая мысль. Научи меня курить сигары. Ярда! Кстати, через час директор вызовет тебя к себе.

– Откуда ты знаешь? – рассердился Ярда. – Только не надо говорить, что ты – сердце научно-исследовательского института прикладного прогнозирования, ладно?

– Что поделать, знаю. Почитай мне, пожалуйста!

Знаменачек хотел было возразить, но только пожал плечами. СОКРАТ упрям, не хочет – ни за что не скажет, как ни заставляй. Да и как заставить Суперорганический Кибернетический вдобавок Регенерационный Анэлектронный Тахионный компьютер? Ярда открыл книжку и начал:

– В тридевятом царстве, в тридесятом государстве жил король, и было у него три сына. Жили они, поживали, как вдруг однажды…

Он читал с выражением, нараспев, как ребенку перед сном, иногда поднимая глаза на главную панель. Там находились глаза и уши СОКРАТа, там на светящихся дисплеях мерцали изменчивые синусоиды, там покоились металлические паучьи лапки-руки, умевшие прекрасно рисовать, если у СОКРАТа было настроение. Ярда никогда не упрекал СОКРАТа за то, что тот не читает сам. Специальную литературу компьютер штудировал самостоятельно, отрастив для этой цели особое щупальце для переворачивания страниц. Вот бы директору взглянуть, как СОКРАТ отворяет дверцы главной панели и высовывает щупальце с влажным кончиком! Оно так и мелькает в воздухе, любовно переворачивая страничку за страничкой. Однако СОКРАТ настойчиво требовал, чтобы Ярда читал ему вслух художественную литературу. Почему, Знаменачек не знал. Спросил как-то, но вразумительного ответа не получил. Дескать, слушать приятнее. Приходилось смиряться, характер у СОКРАТа был своенравный.

Но на сей раз произошло нечто из ряда вон выходящее. Компьютер перебил чтеца:

– Спасибо, Ярда. Ты хорошо читаешь. Дальше я сам, дай мне, пожалуйста, книжку. Собирайся, директор сейчас позвонит.

– Что?! – уставился Знаменачек на СОКРАТа.

Тот терпеливо объяснял:

– Надень свой мундир. Иначе не сможешь говорить по телефону с шефом. Не торопись, минут десять у тебя есть.

– И какова же вероятность того, что директор меня вызовет к себе?

– Одна-единственная, Ярда. Вызовет, можешь мне поверить.

Знаменачек не настаивал, отдал СОКРАТу книгу и с неохотой натянул тесный, неудобный скафандр. Руки и ноги в нем вечно потели, по груди стекал пот, в спину дуло из кислородных шлангов. Едва он привел себя в надлежащий вид и воткнул штепсель телефонного провода в розетку, как раздался голос Драбека. В наушниках прозвучал отрывистый приказ:

– Знаменачек, поднимитесь ко мне. Немедленно.

– Я очень занят, нельзя ли…

– Нельзя, – отрубил директор и бросил трубку.

– Я был прав? – засмеялся СОКРАТ.

– Что ему от меня надо?

– Не знаю, – серьезно сказал компьютер. – То есть пока не знаю. Я могу предсказать только то, что произойдет у нас внизу. Пока.

– Что значит «пока»? Со временем будешь знать больше?

– Будь добр, принеси мне сигару.

– Что ты ко мне прицепился с этими сигарами! Курить собрался? Я пошутил, понял? По-шу-тил.

– Нет, нет, это отличная идея. Так принесешь или нет?

Это был приказ. Считая Знаменачека другом, СОКРАТ в то же время педантично настаивал на исполнении всех своих желаний. Началось это года два назад, когда Знаменачек устроился на работу младшим научным сотрудником при СОКРАТе. Они быстро подружились, и, помнится, СОКРАТ высказал первое пожелание: ему захотелось пять кубиков радиоактивного техраствора Те-99". С большим трудом Знаменачек достал ампулу. Машина поблагодарила, и дальнейшее ее поведение послужило иллюстрацией к пословице: "Аппетит приходит во время еды". То ей требовался химически чистый марганец в порошке, то фосфор, то жидкий азот. Углерод СОКРАТ уминал килограммами, дистиллированную воду потреблял литрами. Позднее, когда он перестал заказывать химические элементы в чистом виде, Знаменачек понял, что суперорганизм СОКРАТа создал надежные очистные сооружения и фильтры. Уже тогда было ясно, что происходит: машина явно способна на большее, чем просто восстанавливать изношенные схемы и менять суперорганические запчасти. Она самосовершенствовалась, создавая новые органы, о которых ее конструкторы и понятия не имели. При этом требования компьютера возрастали: так, в нынешнем году он перешел на органические соединения, а месяц назад, к ужасу Знаменачека, попросил влить в дверцы главной панели литр молока и вложить шесть кусков сахару и соленый огурец. Теперь вот сигара… Из чего состоит сигара, ломал голову Знаменачек. Из целлюлозы, органических красителей, алкалоидов и, само собой, никотина. Никотин – яд, но ведь СОКРАТ с аппетитом поглощает фтористо-водородную кислоту, цианиды и щелочи. Ладно, получит он свою сигару. Раз компьютер в тысячи раз умнее человека, сам должен знать, что ему можно, а чего нельзя.