– А почему?

– Студия не позволит. После этого фильма агент собирается возобновить мой контракт, и я еще долго буду занята.

Глаза Варда вспыхнули, как огни на рождественской елке.

– Ты хочешь сказать, что твой контракт кончается?

Она кивнула, удивившись его реакции.

– Прекрасно, малышка! Так почему бы тебе годик не отдохнуть?

– Ты с ума сошел! Я не могу, Вард!

– Не понимаю. Почему? Ты одна из самых ярких звезд Голливуда. И не можешь взять год отпуска, чтобы потом занять прежнее место?

– Сомневаюсь.

– Не сомневайся ни секунды, Фэй Прайс. Ты можешь уйти и вернуться в любой момент.

– Тем не менее это риск, Вард. С карьерой шутки плохи.

Он внимательно наблюдал за ней. События развивались скорее, чем каждый из них ожидал.

– Развилка, не так ли, Фэй? Какую же дорогу ты хочешь выбрать? Старую или новую? Ту, о которой говорила – брак, дети… стабильность… и настоящая жизнь…

Фэй отошла от него и молча выглянула в сад, а когда повернулась, в глазах стояли слезы.

– Прекрати, Вард.

– Что именно?

Он не хотел тревожить Фэй и был потрясен ее реакцией.

– Перестань меня мучить этой чепухой. Мы едва знакомы. Мы чужие. На следующей неделе ты увлечешься какой-нибудь молоденькой артисткой или Ритой Хейворт, или кем-то еще. Я работаю, как собака, чтобы удержаться на своем месте, и не собираюсь уходить. И, может, никогда не уйду. И вовсе не думаю делать это ради полусумасшедшего отставника, прошедшего войну и утверждающего, что влюбился в меня только потому, что поговорил со мной на гастролях. Не трать на это свою жизнь, Вард Тэйер. И мне плевать на то, что ты богат, беззаботен, как птичка, и никогда в жизни не работал. Я работала. Я тружусь каждый день с восемнадцати лет и не собираюсь бросать свое дело. Я хочу удержаться на достигнутом до тех пор, пока не пойму, что могу уйти, не опасаясь за будущее.

Он обратил внимание на слово, которое она выбрала: «не опасаясь»… Фэй права. Она действительно много работала, чтобы получить желаемое, и уйти на вершине карьеры – полное безумство. Но со временем он докажет, что его обещания – не пустые слова, если, конечно, она захочет слушать.

– Я не желаю больше об этом говорить! – Слезы текли по ее щекам. – Захочешь меня видеть – прекрасно. Приглашай на ужин. Танцуй со мной. Веселись. Но не проси меня расстаться с карьерой ради незнакомца, даже если он так сильно мне нравится… – Рыдания захлестнули Фэй, она отвернулась, ее плечи в вечернем платье от Триже содрогались.

Вард быстро обнял ее, прижал к груди, спрятал лицо в ее шелковистых волосах.

– Тебе нечего опасаться со мной, детка… никогда… я обещаю. Я понимаю тебя. Поверь, я не хотел тебя испугать. Я так взволнован… Не могу ничего с собой поделать. – Он медленно отстранил ее. Сердце разрывалось от счастья, когда он смотрел на ее мокрые щеки.

– О, Фэй, – Вард крепче прижал ее к себе, и вместо того, чтобы отпрянуть, она каждым дюймом своего тела льнула к нему. Фэй очень нуждалась в комфорте, который он ей предлагал, во всем, что видела в нем! И ни одного мужчину раньше она так не хотела.

Они целовались, кажется, несколько часов подряд; его руки ласкали ее спину, его губы искали ее губы, лицо, глаза. Фэй обнимала его, гладила по лицу, целовала, чувствуя, как страх и гнев уходят прочь. Она сходила с ума по этому мужчине и никак не могла понять, почему. Очевидно, верила, что будет с ним в безопасности… всегда… Он хочет стать ей опорой, защитником – этого у Фэй никогда не было. Ни с родителями в годы Великой депрессии, ни в самостоятельной жизни, ни с кем из других мужчин. И дело не в деньгах – широта его взглядов, уверенность, внутренняя свобода окончательно покорили ее. И без сомнения, он ее обожал. Они не могли оторваться друг от друга, хотя и понимали, что не имеют права переступить последний рубеж. Вард чувствовал, что Фэй еще не готова к близости. Лучше оставить ее в покое. Варду безумно хотелось увлечь ее за собой на пол в кабинете, или перед камином, или наверху, в шелковой белой спальне, или в ванной, или на лестнице… Но, содрогаясь от желания, Вард понимал, что их время еще не настало.

А на следующий вечер агония стала еще слаще. Они целый час просидели в «дюзенберге» у ее ворот, целуясь, как подростки, хохоча и обнимаясь, а потом он повез ее в «Билтмор Боул».

Там шла шумная вечеринка. Фоторепортеры неистовствовали при виде их. Но теперь Фэй, казалось, ничего не имела против. За четыре коротких дня она поняла, что от Варда Тэйера ей не убежать. Она не знала, куда приведет их роман, но сопротивляться было бессмысленно. На ней была белая песцовая шуба до пола и платье из черного атласа с белой отделкой. Словом, Фэй выглядела шикарно, держа красавца Варда под руку. Она тепло посмотрела на него, он улыбнулся в ответ, тут же подскочили фотографы и больше не выпускали Варда и Фэй из поля зрения весь вечер. Потом Вард отвез ее домой. Развлечения допоздна уже давали о себе знать, но Вэнс Сент-Джордж всякий раз появлялся на площадке так поздно, что Фэй могла немного поспать.

– Ну как, понравилось тебе? – Вард не отрываясь смотрел на нее. – По-моему, неплохая вечеринка. Наверное, ее устроили для того, чтобы как следует подать новый фильм; я думаю, там собрались все звезды.

– Может быть. – Фэй склонила голову ему на плечо. Ей все больше начинали нравиться эти вечерние выходы. – Если бы не наш проклятый фильм, я с удовольствием расслабилась бы по-настоящему.

Он рассмеялся и потянул ее за золотистый локон.

– Я же тебе говорю – не возобновляй контракт; ведь развлекаться лучше, правда?

– Это уже входит в привычку. Но все же по натуре я – рабочая лошадка, Вард. – Она осуждающе посмотрела на него, но вскоре оба рассмеялись.

– Так ведь ты вправе выбирать и в любой момент можешь все вернуть на свои места. – Он со значением взглянул на Фэй. Та промолчала.

Когда они доехали до дома, Вард страстно поцеловал ее в губы и едва сдержался, чтобы не подхватить ее на руки и не понести наверх.

– Все, уезжаю, – сказал он с мучительным отчаянием, и она еще раз поцеловала его у порога.

Сладкая мука длилась несколько недель. Как-то в середине воскресного дня, через месяц после начала романа, они гуляли в ее саду, говорили о войне, о других делах. У Артура и Элизабет были выходные. Умиротворенные, Фэй и Вард бродили по саду; она рассказывала о детстве, о родителях, об отчаянном желании уехать из Пенсильвании, о том, как волновалась, начиная работать фотомоделью в Нью-Йорке, и как потом ей это наскучило… Фэй призналась, что временами и сейчас испытывает похожее чувство.

– Мне кажется, я способна на что-то большее… У меня хватит ума не только кого-то изображать…

Это заинтересовало Варда:

– А что бы ты хотела делать, Фэй? Писать? – Как всегда, он жаждал ее тела и ничего не мог с собой поделать. Сейчас они были совсем одни, и она никуда не спешила – ни на работу, ни с работы. Артур не крутился с подносом у порога, они не собирались ни на какую вечеринку. Оба так ждали, когда смогут побыть наедине! Фэй сама приготовила ему обед. Они прекрасно провели день, погуляли, лениво прошлись вокруг бассейна, опять бродили по саду. – Может, ты хотела бы писать сценарий? – Вард с улыбкой повернулся к ней. Ее удивила эта мысль, и она отрицательно покачала головой.

– Не думаю, что смогла бы.

– Тогда что же?

– Режиссура… когда-нибудь… – почти неслышно выдохнула Фэй.

Да, конечно, из уст женщины звучит весьма амбициозно. Интересно, подумал Вард, бывают ли женщины кинорежиссерами?

– А ты думаешь, тебе кто-то позволит? Она улыбнулась и покачала головой.

– Сомневаюсь. Кто поверит, что женщина способна на это. Но я точно сумела бы. Знаешь, когда я наблюдаю за Сент-Джорджем на площадке, мне хочется орать и топать ногами, я ведь знаю, что он должен делать… Я бы могла направлять его, руководить им. Это такой дурак, такой примитивный идиот.

Вард улыбнулся, сорвал красный цветок и засунул в ее волосы за ухом.