– А вы меня не вытолкаете вон?

Казалось, эта мысль его позабавила, а она всерьез рассердилась.

– Конечно, нет!

– Во всяком случае, я постараюсь.

– Хорошо.

Фэй снова улыбнулась, и тут он увидел, как она устала… Уже пятый час утра. Меньше чем через два часа ей вставать и ехать дальше, на следующий концерт. Несколько месяцев она вкалывала без остановки, на пределе сил. Два месяца в пути. А перед этим работала без единого выходного над большой картиной, и по возвращении ее ждет новый фильм. Фэй была настоящей звездой, и у нее головокружительная карьера, но все это, казалось, его не трогало. Она просто красивая женщина, с добрым, щедрым сердцем, и он уже был готов влюбиться в нее, даже за такое короткое время.

Вард встал, осторожно сжал ее тонкие пальцы и поднес к губам.

– Спасибо, Фэй… Даже если я никогда больше не увижу вас, спасибо за эту ночь.

Она долго не отнимала руки, но глаз не поднимала.

– Когда-нибудь мы обязательно встретимся. Он очень сомневался в этом, но ее словам хотелось верить. Неожиданно для самого себя он вдруг выпалил:

– Бьюсь об заклад, то же самое вы говорите и другим парням.

Она рассмеялась и тоже встала, а он медленно пошел к выходу.

– Вы невозможны, Вард Тэйер. Он оглянулся.

– А вы совсем неплохой человек, мисс Прайс. Теперь она стала для него просто Фэй, и он с трудом вспомнил, кто она еще? Да, Фэй Прайс… Кинозвезда… актриса… певица… знаменитость… Нет, для него она теперь просто Фэй. Во всяком случае, на эту ночь.

Лицо его стало серьезным.

– Я увижу вас утром?

Вдруг Фэй почувствовала, как много это для них значит, и для нее даже больше, чем ему кажется. Ей хотелось увидеть его еще раз, до отъезда.

– Может, удастся перехватить по чашечке кофе перед тем, как начнется это сумасшествие?

Она знала, что экипаж и оркестранты не спали всю ночь, гудели с солдатами, медсестрами; так было везде, куда бы они ни приезжали. Им надо было расслабиться, и они не упускали случая весело провести ночь. Но на следующий день, перед отлетом, все меняется. Еще два часа продлится безумие, а потом они наконец погрузятся в самолет, который доставит их на следующую базу. Через все это она проходила почти ежедневно и знала, что в самолете все уснут и будут спать без задних ног до самой посадки, потом все начнется сначала. Ей предстояло многое сделать до отъезда, помогать грузиться, но может быть… Может быть, появится минутка и для него.

– Я найду вас.

– Я буду где-нибудь поблизости…

Но когда она пришла в столовую в семь утра, Варда не было: он срочно понадобился командиру. Только около девяти он нашел Фэй, у самолета – все ждали, когда прогреется мотор. В ее глазах мелькнул слабый намек на панику, что обрадовало его. Он выскочил из джипа и сразу заговорил:

– Простите, Фэй… Командир…

Голос потонул в шуме моторов. Режиссер начал давать распоряжения членам группы, столпившимся вокруг нее.

– Все в порядке.

Фэй улыбнулась своей блистательной улыбкой, но было заметно, как она устала – ведь не спала и двух часов. Вард сам почти не спал, но давно к этому привык. Фэй была в ярко-красном костюме и в сандалиях на танкетке, что заставило его улыбнуться. Последний писк моды, и где, – на Гвадалканале!.. Вдруг, как вспышка, в памяти возникло лицо Кэти, и он снова ощутил знакомую боль. Он взглянул на Фэй, но тут кто-то выкрикнул ее имя.

– Мне надо идти.

– Понимаю. – Они кричали уже оба, чтобы перекрыть шум. Вард сильно сжал ее руку. Страшно хотелось поцеловать ее в губы, но он не осмеливался. – Увидимся на студии.

– Что? – На ее лице отразилось страдание. Никто из всех встреченных здесь мужчин не взволновал ее так, как этот человек.

– Я сказал… увидимся на студии.

Фэй улыбнулась. Увидит ли она его снова?

– Поберегите себя.

– Конечно. – Но какие здесь могут быть гарантии? Их ни для кого нет. Даже для нее. Самолет могут сбить на пути к следующей базе. Они все уже привыкли и не думали об этом, покуда с кем-то не случалась беда – с товарищем, соседом по койке. Кэти… Вард старался отстранить ее образ. – Вы тоже позаботьтесь о себе. Что говорят таким женщинам? Желаю удачи? Она не нуждалась в этом. У нее было все. А было ли? Интересно, есть ли у нее сейчас мужчина? Но об этом слишком поздно спрашивать…

Она уже догоняла остальных, оглядываясь и махая ему рукой. Вдруг появился командир, чтобы сказать прощальное «спасибо». Фэй пожала ему руку, а тот долго смотрел ей вслед. А потом, уже у трапа, в самый последний миг она помахала и ему, и красный костюм исчез из его жизни. Может, это к лучшему. Скорее всего, он никогда больше ее не увидит. А Фэй смотрела на него сверху и спрашивала себя – чем же он так затронул ее душу? Может быть, пора возвращаться домой; похоже, мужчины, которых она встречала на гастролях, стали чересчур занимать ее, а это опасно. Нет, совсем не то. В нем было что-то такое, чего она никогда раньше не знала. Но об этом нельзя думать, надо жить дальше. А в ее жизни для него места не было. Он воюет на фронте, а ей хватает своих сражений – на гастролях, в Голливуде… «До свидания, Вард Тэйер, желаю удачи…» Фэй откинулась на спинку, закрыла глаза… Но его лицо, глубокие голубые глаза еще долго преследовали ее – лишь где-то через месяц она сумела выбросить Варда из головы. А потом он появился. Наконец.

На киносъемочной площадке царила напряженная, тяжелая тишина. Почти четыре месяца они ждали этого момента, а теперь всем хотелось замедлить его приход, перенести на другой день. Это был один из тех замечательных фильмов, где почти все прошло гладко. Казалось, работая над ним, все они стали друзьями, все с ума сходили по главному герою, и половина женщин, а может, и больше – влюбились в режиссера. Мужскую роль играл Кристофер Арнольд. Все говорили, что это самая яркая звезда среди мужчин в Голливуде. И не без основания. Он был профессионал, и сейчас все стояли и слушали его заключительный монолог. Он говорил тихо, из глаз лились слезы. Было бы слышно, если бы муха пролетела по Пасадене. Фэй Прайс в последний раз вышла на площадку. Голова опущена, по щекам катятся настоящие, неподдельные слезы. Арнольд смотрит, как она уходит… Вот, наконец, финальная сцена… Все кончено.

– Вот это да! – прокричал кто-то, и наступила бесконечная тишина, затем раздался пронзительный вопль, а потом все разом закричали, захохотали, стали обниматься, рыдать. Появилось шампанское для всей труппы. Актеры наперебой расхваливали друг друга, обменивались пожеланиями, и расставаться никому не хотелось. Кристофер Арнольд крепко обнял Фэй и, оттащив в сторону, заглянул в глаза, цепко держа за плечи.

– С тобой работать, Фэй, огромная радость.

– И мне было приятно.

Они обменялись долгой понимающей улыбкой. Когда-то, почти три года назад, у них был роман, и она колебалась, соглашаться ли сниматься в этом фильме. Но все прошло хорошо. Арнольд был джентльменом с самого начала и до конца, и только однажды слабый намек на что-то большее напомнил об их старой связи. Но потом, за три месяца работы, такого не случалось.

Фэй ласково улыбнулась. Он отвел руки.

– Я снова буду скучать по тебе, Фэй, хоть и думал, что все давно перегорело. – Оба рассмеялись.

– Я тоже. – Она огляделась вокруг. Все счастливы, все веселятся, режиссер страстно целуется с художником сцены, которая, так уж вышло, была его женой. Фэй нравилось с ними работать, а режиссер просто восхищал ее. – А что ты собираешься делать, Крис?

– Через неделю еду в Нью-Йорк, потом во Францию. Хочу провести несколько недель на Ривьере, пока не кончилось лето. Говорят, во Францию ехать не время, но что я теряю? – Кристофер подмигнул ей и в этот момент показался мальчишкой, хотя и был на двадцать лет старше. Он и впрямь самый великолепный мужчина в городке, и он понимал это. – Ну так поедешь со мной?