Женщины рассмеялись. Кей взмахнула мундштуком.

— Приятно иметь небольшую известность. Сами мы в спектакле не играем.

Мы пытаемся показать другим, как надо играть по-настоящему. Вы не поверите, но театр почти ничего не зарабатывает. Выручки хватает лишь на покрытие издержек.

— Вы работаете бесплатно?

Кей рассмеялась и ее взгляд устремился на одного из центурионов, свирепо уставившегося на меня.

— Не совсем...

Мата пихнула меня в спину и я спросил:

— Вы упомянули Чарли Фаллона. Откуда вы о нем слышали?

— Если это тот человек, то его знает масса народа. Он был гангстером?

— Да.

— Какие он писал забавные письма. Боже, как он всех взбудоражил! Даже лучшие артистки получали записочки и цветы от этого старого вонючего козла. А мне тогда было всего двадцать лет.

— Это было так давно.

Кей улыбнулась и у глаз появились мелкие морщинки.

— Как вы легко говорите о времени. А я все еще считаю, что мне не больше тридцати.

— И вы тоже?

Она опять усмехнулась.

— Я лгунья. Мата, разве ты не получала от него записок?

— Возможно. В те времена у меня имелся секретарь, разбирающий почту, — она смолкла, что-то припоминая. — Мне кажется, мы как-то обсуждали это с девочками.

Достав сигарету, я заметил:

— На него это похоже. У Чарли была куча денег и он не знал куда их девать, предпочитая тратить их на девочек. Интересно, кому они достались?

— Никому, — ответила Кей. — В газетах вроде упоминали, что он разорился и отошел от дел, по крайней мере, в последние годы. Кстати, с чего это вы его вспомнили?

— Хотел бы я это знать. Кто-то никак не может забыть знатного покойника.

— Майк детектив, Кей, — сообщила Мата. — Было совершено два убийства и он расследует это дело.

— И пока вхолостую, — признался я.

— Действительно? — ее брови немного приподнялись. Она зажала мундштук зубами и осмотрела меня с ног до головы, как бы оценивая мои сексуальные способности. — Звучит заманчиво...

— Вы не собираетесь вернуться к своему воину, леди? — осведомилась у нее Мата. — Сейчас на сцене начнется битва.

Кей нахмурилась и распрощалась со мной, чуть придержав мою руку и многозначительно уставившись на мои брюки. Когда она была уже далеко от нас, Мата взяла меня под руку.

— Кей замечательная подруга, но если вы настоящий мужчина, то ее не сдержать.

— Старенькая, добренькая Кей, — посочувствовал я.

— К счастью, я отлично ее знаю.

— И все присутствующие тоже.

— Да. Если вы желаете познакомиться еще с какой-нибудь знаменитостью, я могу провести вас за кулисы и показать парочку молоденьких голливудских звездочек, телезнаменитость и лучшего в стране комика.

— Не надо, — остановил я ее, — мне хватит и вас.

Она снова прижалась ко мне, и мне вновь захотелось расцеловать ее.

Какой-то парень хлопнул ее по спине и предупредил:

— Еще две минуты, Мата.

Вероятно, он умел читать мысли, так как был тих и печален. Мата кивнула. Он ушел, а я кивнув на него, заметил:

— Этот парень высох от любви к вам.

Она посмотрела ему вслед и повернулась ко мне.

— Знаю. Ему только восемнадцать лет и я опасаюсь, что он слишком горяч. В прошлом месяце он был влюблен в Эллен О'Рорк и пришел в такое отчаяние, узнав, что она замужем, что стал чахнуть на глазах. Это его я отвозила в больницу в тот вечер, когда ко мне залез Декер.

— А что с ним случилось?

— Он устанавливал декорации и упал с лестницы.

Лохматый тип в конце зала яростно заиграл на пианино, приглашая всех занять на сцене свое место. Люди в тогах вылезли из кресел и я заметил еще несколько смазливых девчонок. Этим деткам было абсолютно все равно, как они выглядят в свете юпитеров. Их тоги легко просвечивались, открывая четкие силуэты тела, и я был единственным зрителем, который наслаждался этим, пока Мата не пихнула меня в спину.

— Смотрите, я буду ревновать, Майк.

— Искусство выше политики, — возразил я.

Мата сказала всего несколько слов, но их тон заставил меня оторваться от сцены и повернуться к ней. Она полулежала в кресле, подобно мифической нимфе, ее окружали складки тоги. Тога была распахнута до пояса и на ее губах блуждала легкая улыбка. В полумраке она казалась греческой статуэткой, ее теплая и живая зовущая меня плоть поднималась и опускалась в такт ее учащенному дыханию. Но прежде чем я успел протянуть руку к ее сокровищу, она запахнула тогу и выскользнула из кресла.

— Уж вам-то ревновать ни к чему, — восхитился я.

Мата вновь улыбнулась и ее рука легко коснулась моей, обещая грядущее блаженство. Сигарета выпала из моей руки на пол.

И она исчезла, а мне оставалось лишь мечтать о вечере с ней...

После темноты театра солнечный свет ослепил меня. Закурив очередную сигарету, я забрался в машину и посидел немного, обдумывая дальнейшие действия. Передо мной все еще стоял образ Маты, не давая сосредоточиться.

Мата, Кей, Эллен и масса других женщин в тогах скользили призраками перед моими глазами. И еще призрак убийцы, которого мне необходимо было разыскать. Выкинув окурок в окно, я включил зажигание.

Пока руки мои автоматически управляли машиной среди оживленного уличного движения, мозг мой продолжал работать. Умерло уже трое ребят...

Удрал убийца, разыскивая добычу от несостоявшегося грабежа. Декер погиб на обочине дороги. Арнольд Безия в канаве. Хукер отдал концы в своей комнате, и тоже на полу. Все просто, как у врача в морге.

Так что же сейчас важнее всего? От того, что Безия был парнем Луи Гриндла выплыло на поверхность имя Фаллона или причина тут в другом? Да, из отдельных деталей можно сварить целое. Я улыбнулся, найдя нужную мысль.

Важность дела в том, что эти отдельные мелочи вырисовывают некоторую интересную картину. Например, эти ребята, напавшие на меня, когда я прижал Хукера. Например деньги, которые Декер взял у кого-то, чтобы расплатиться с Дикси Купером. Например Декер, который устроил все свои дела, прежде чем идти на риск.

Теперь я знал, куда ехать и что делать. Я свернул с авеню на боковую улочку и направился на запад, пока не достиг района порта, откуда шла вереница грузовиков, пахло рекой и слышался разноязычный говор, как и много лет назад. Я затормозил у пивной. Внутри еще никого не было, когда я, распахнув дверь, сошел по ступенькам. Бармен был увлечен телевизионной передачей, но автоматически взял стакан, услышав, как я усаживаюсь за стойку.

Не дав ему налить пива, я спросил:

— Ты меня помнишь, браток?

Он насупился, сжал губы и я понял, что с памятью у него все в порядке.

— Да, — сухо буркнул он.

Я склонился над стойкой так, чтобы он видел под моим распахнутым пиджаком кобуру пистолета и чтобы понимал, что со мной шутки плохи.

— Кто они такие, браток?

— Знаете, я...

— Возможно, я неправильно задал вопрос, может быть, мне надо прижать дуло пистолета к твоей тупой башке? Пожалуйста, могу и так.

Он оцепенел и глаза его устремились на дверь с надеждой, что кто-нибудь войдет. Бармен облизал губы, стараясь найти нужные слова и произнес:

— Я... не знаю, черт возьми... кто это такие...

— Выходит, вы предпочитаете другой вид разговора по душам? Если я спрашиваю, вы должны отвечать. Хукер, тот рабочий парень со шрамом на щеке, убит. Его застрелили прошлой ночью и так как вы знали их, то сейчас вы сидите на пороховой бочке. Если вы сомневаетесь, то сообщите им о моем разговоре с вами и тогда посмотрим, как они с вами поступят.

Его прошиб холодный пот. Капли начали стекать по лбу и падать вниз.

Он нервно смахнул их тыльной стороной ладони.

— Они частные детективы.

— Частные детективы?

— Я говорю правду, так как видел их жетоны.

— Расскажите еще что-нибудь.

Они пришли сюда, разыскивая Хукера, и заявили, что он работал в профсоюзе и зажилил там кучу денег. Черт, откуда мне было знать, что все так кончится? Его же не могли убить за это. Они показали мне свои жетоны и сказали, что работают на профсоюзы, и я помог им.