Здоровяк, казалось, немного расслабился, и пистолет сзади уже не так сильно прижимался к шее. Наконец, мой сосед вылез из машины и встал возле дверцы. Его напарник вынул ключи зажигания и сунул к себе в карман.

— Вы хорошо себя вели, — проворчал он. — Ведите так себя и дальше, а сейчас вылезайте и не делайте лишних движений.

Практически, они зажали меня с обоих сторон и убежать было невозможно. Я достал последнюю сигарету и выбросил пустую пачку. Малыш оказался достаточно сообразительным и подобрал ее. У меня не было спичек, но они даже не предложили мне огонька, так что я просто сунул сигарету в зубы. У меня пока еще не было причин для беспокойства, по крайней мере, в это время и в этом месте. Ведь не так легко спрятать тело, а тем более, машину. Всему свое время, и я даже уже представлял себе, что может произойти потом.

Дверь в доме распахнулась и на фоне освещенного прямоугольника возник темный силуэт мужчины.

— Привет, скотина! — поздоровался я.

Лучше бы я придержал язык за зубами. Луи Гриндл ударил меня ладонью по лицу с такой силой, что я забеспокоился за блеск своих зубов. Два пистолета стукнули меня по спине, толкнув прямо на Луи, но я не стал уклоняться и нанес ему страшной силы удар прямо в челюсть, ощутив, что разбил в кровь его зубы и свой кулак. Парни сзади побоялись стрелять, но не остались в стороне. Один из них схватил пистолет за ствол и ударил меня рукояткой по голове. Я не успел почувствовать боли: просто сильный треск и полнейшая потеря памяти.

А потом пришла боль и почему-то не в голове, где ей должно было находиться, а вокруг, как будто тысячи иголок вонзились в тело и постоянно отдирали кожу от мяса, посылая дикие импульсы боли от ног до головы. Все тело, казалось, вопило от боли и сам я с трудом удерживался от крика. Я открыл один глаз. Второй заплыл так, что его невозможно было открыть.

Что-то капало...

— Он очнулся, — произнес кто-то.

— Может добавить еще?

— Я скажу когда, — этот голос распоряжался и мне больше никто ничего не добавил.

С трудом я стал различать окружающее. Мой взгляд был направлен вниз и я увидел собственные ноги. Они были связаны и привязаны к ножкам стула.

Руки были завернуты за спину и тоже связаны. А кровь капала из моего разбитого носа на пол. Я с трудом выпрямился на стуле, приходя в себя. Они сидели вокруг подобно стервятникам, ждущим смерти жертвы. Двое молодчиков с дубинками возле двери и Луи Гриндл, державший окровавленной полотенце у рта.

А Эд Тенн сидел на краю кожаного кресла и упирался подбородком в трость. Даже сейчас он выглядел банкиром, несмотря на невзрачный костюмчик. Он внимательно посмотрел на меня и осведомился, как будто его интересовало мое здоровье.

— Как вы себя чувствуете?

— Ничего, — с трудом выдавил я из себя.

— Это было лишнее. Нам надо было просто поговорить с вами. Все могло произойти в дружеской обстановке, — улыбнулся он. — Сейчас мы вас развяжем.

Луи ткнул полотенцем в мою сторону.

— Черт возьми, чего вы так носитесь с ним? Надо заставить его говорить! — Заткнись, — Эд даже не перестал улыбаться. — Вам повезло, что я здесь. Луи очень горячий и вспыльчивый человек.

Я промолчал.

— Очень неприятно, мистер Хаммер, что вы убили Тоди. Мы его очень ценили.

— Вы все подонки, — выдавил я из себя.

Эд откинулся в кресле.

— Не надо объяснений, мы не в полиции. Если его убили вы, это ваше дело, а мне необходимо кое-что другое. Где это?

Губы мои распухли так, что было больно разговаривать.

— Понятия не имею, что вам надо.

— Напомни ему, Луи.

И он поудобнее уселся в кресле, с удовольствием куря сигарету. На этот раз Луи не стал молотить меня ногами, он просто обмотал мокрое полотенце вокруг кулака и начал тщательно обрабатывать со всех сторон.

Последствия первого избиения были еще так свежи, что я снова потерял сознание.

— Теперь вы вспомнили? — металлическим голосом поинтересовался Тенн и звук его голоса молотом отдался в моей голове.

Я мог лишь отрицательно качнуть головой, и сразу же меня ударили кулаком. Удары сыпались один за другим, все заволокло болью, а в промежутках с трудом смеялся и даже улыбался, сам того не осознавая. Даже молодчикам с дубинками надоело это дело и они старались глядеть в сторону.

Эд стукнул тростью по полу.

— Довольно! Он уже ничего не соображает и ничего не чувствует. Пусть он посидит и подумает несколько минут.

Луи уже измотался от непосильной работы. Воздух со свистом вырывался из его пасти, а подбородок был покрыт кровью. Он отошел в сторону и уселся за стол, массируя натруженную руку. Но сейчас он был счастлив.

— Я не убивал Линка, — наконец, пробормотал я.

— Это неважно, убили вы его или нет. Мне необходимо то, что вы забрали из его квартиры.

Луи закашлялся и сплюнул кровью на пол. Потом он скривился, засунул пальцы в рот и вытащил пару обломков зубов. Подняв голову, он пробуравил меня взглядом.

— Я убью этого сукиного сына!

— Вы будете сидеть и молчать, — заявил Тенн. — И сделаете то, что я скажу.

Луи вскочил и рванулся руками к глотке Тенна, точно хотел разорвать его на части. Но Эда не так-то просто было напугать: пистолет был уже в его руке. Луи замер: его гнусная физиономия исказилась от бешенства.

— Будьте прокляты вы и вся ваша вонючая шайка!

— НЕ шепелявьте, Луи. Сидите!

Гриндл опустился на стул и вновь уставился на осколки зубов на ладони. Ведь он так гордился своими красивыми, ослепительно белыми зубами.

Он кинул их на стол и не мог отвести от них глаз. Потом он стал ощупывать десны языком, как будто еще не верил в случившееся — злоба его была беспредельна. Сейчас он не спускал с меня пистолета и, ослепленный бешенством, Луи мог натворить сейчас что угодно.

— Чертов сукин сын, чтоб ты сдох! — проклинал он меня. Затем он принялся в ярости бить кулаком по столу. — Черт возьми, этого не случилось бы, если бы я действовал по-своему! Я прикончил когда-то Фаллона и его шлюху, потом этого вонючего Линка и никогда со мной такого не случалось. Я убью тебя, мразь!

Я поднял голову и обвел присутствующих взглядом.

— Вам вставят новые зубы, еще красивее, Луи, — вежливо и спокойно проговорил Эд. Он всегда отличался вежливостью.

— Вы ужасный шалун, мистер Хаммер. Вы ударили по самому больному его месту — по его тщеславию.

— А вам что до этого, Эд?

— Люди должны сочувствовать друг другу.

— Конечно, — усмехнулся я, хотя это движение и причинило мне боль. Я вам тоже сочувствую и буду сочувствовать, когда вас постригут для электрического стула.

— Я думаю, — пробормотал он, когда Луи вернется, пусть он займется вами по-своему.

— Как в добрые старые времена... когда Фаллон пытал горящими сигаретами и раскаленными щипцами.

Эд нахмурился.

— Хватит болтать и говорите сразу, где «это»?

— Что «это»?

Луи все еще полоскал полость рта, и не повернув головы, Эд обратился к здоровяку:

— Покажи ему, Джонни.

Мастодонт быстро подошел ко мне. Под его рубашкой были заметны выпирающие мускулы. Быстрое движение кулака и я вновь отключился. Холодная вода привела меня в себя. Промежутки между раундами стали увеличиваться.

Джонни прохрипел:

— Он готов, Эд. Я думаю, он не знает, о чем вы его спрашиваете.

— Должен знать! — Эд сердито стукнул тростью об пол. — Добавьте еще.

И опять повторились водные процедуры. Вода смыла кровь с моих глаз и я снова стал зрячим, и это достаточно прояснило мою голову.

Эд заметил, что я очнулся. Он держал в руке зажженную сигарету и задумчиво разглядывал горящий кончик.

— Вы меня слышите?

Я лишь кивнул в ответ.

— Советую вам понять, так как я спрашиваю вас в последний раз. Лучше вспомните... Ведь если вы сдохнете, то уже ничего не сможете сделать.

— Скажите... какого черта... вы хотите?

— Вы отлично знаете, что я имею в виду. Вы с самого начала ввязались в это дело и у вас уже возникли неприятности с полицией, мистер Хаммер.