Наконец, мы остались одни. Последние лучи солнца, проникая сквозь шторы, падали на ковер яркими пятнами. Мата усадила меня в огромное кресло и исчезла на кухне, занявшись приготовлением пищи. Я почуял запах кофе и услышал аппетитное шипение бекона и яиц на сковородке. Я вспомнил, как давно ничего не ел, и мой желудок отреагировал на это голодными спазмами.

И я оказался на кухне раньше, чем она позвала меня, надеясь перехватить хотя бы кусок хлеба.

— Проголодались? — спросила она.

— Зверски.

— Я тоже. У вас в квартире я съела пачку какого-то печенья и больше ничего не ела.

И мы больше не разговаривали, пока не прикончили все на столе до последней крошки. Кофе был крепкий и горячий, как раз на мой вкус, и заодно я покурил с ним немного.

Мата включила транзистор и нашла спокойную музыку. Мы тихо сидели и слушали ее, пока не кончилась передача и начался выпуск новостей.

Радиокомментатор познакомил нас с последними известиями.

Начал он с того, что представился сам и продолжал так:

— Сегодня пришел конец эпохи. Человек, известный полиции, прессе и преступному миру под именем Луи Гриндла был найден убитым в летнем домике рядом с Ислином на Лонг-Айленде. Вместе с ним был убит один из его телохранителей, а еще одного обнаружили пристреленным в двадцати милях оттуда. По-видимому, в доме происходила перестрелка и, по мнению полицейских, телохранитель был убит из пистолета Гриндла. Еще раньше репортеры высказывали предположение, что дом служит для пыток жертв Гриндла и его шайки, но полиция отказалась подтвердить этот факт. В связи со смертью Гриндла, Генеральный прокурор сделал заявление. полностью обоснованное на установленных фактах:

«Луи Гриндл является порождением преступного мира с начала двадцатых годов. Со времен сухого закона мы подозревали, что он был ключевой фигурой...»

Я потянулся и перевел приемник на другую станцию. Оркестр играл румбу и удары барабана наполняли комнату, но Мата не обращала на это внимания.

Она сидела, открыв рот от изумления, а глаза ее выражали ужас.

— Майк... это были... вы?

Я улыбнулся ей, скривив рот в болезненной гримасе.

— Они собирались прикончить меня и это они меня так отделали.

Мата приподнялась на стуле, упершись руками в стол.

— Боже мой, Майк, не может этого быть! — она вся дрожала.

— Но им уже никогда не придется заниматься подобными делами.

— Но... почему, Майк, они вас пытали?

— Не знаю, честное слово не знаю.

Она рухнула на стул и устало откинула волосы с глаз.

— И все это... началось... с той ночи...

— Да, с нее, с этого неудачного ограбления. Вы пострадали, меня избили, мальчик остался сиротой, убит старый гангстер и двое его подручных, мертв Арнольд Безия. Мертв Тоди Линк и два частных детектива, работавших на него. Убит Мэл Хукер. Черт побери, кто же в конце концов остался жив?

— Они не могут вернуться к вам?

— Не должны. Я не собираюсь давать им на это время. Каждый получит пулю в живот и захлебнется собственной кровью и нечистотами, — заявил я и бросил окурок. — Можно позвонить?

Она проводила меня к телефону и я, найдя в справочнике нужный номер, позвонил Мервину Холмсу. Прозвучало несколько гудков и как раз, когда трубку подняли, в дверь раздался стук. Мата схватила меня за руку: она вся дрожала. Я вытащил из кобуры пистолет, снял его с предохранителя и протянул ей, и в это же время здоровался с человеком, поднявшим трубку.

Она открыла дверь, держа пистолет в руке и затем я услышал ее тихий истерический смех.

— Мистера Холмса, пожалуйста, — попросил я.

По разговору я понял, что у телефона слуга.

— Если это опять из полиции, то он еще не вернулся за те пять минут, что вы звонили. Его сегодня не будет, но если он все-таки вернется, я передам ему ваше сообщение.

Я бросил трубку одновременно с ним и, повернувшись, вышел к Мате, которая все еще не могла удержать в себе смех. Парень пытался вырвать у нее из рук трясущийся пистолет. Я подошел, отобрал его у нее и сунул обратно в кобуру. Наконец, припадок прекратился. Мата перестала смеяться и в изнеможении прислонилась к моему плечу.

— Извини, Майк, я думала...

— Ну что ты, Мата... — произнес парень.

— Входи, Джорри, — пригласила она.

Он вошел и прикрыл за собой дверь.

— Это мистер Хаммер... Джорри О'Нейл.

— Привет, — буркнул Джорри и не подал мне руки.

Наверное, я ему не понравился и было понятно почему.

Мата затеребила меня за рукав.

— Майк, мне надо выпить. Вы не возражаете?

— Конечно, крошка. А вы будете пить, Джорри?

— Нет, благодарю, мне надо уже уходить. Я заглянул к Мате, так как ее вчера не было дома и все мы очень волновались. Мы звонили всюду, где вы бываете, и вот я решил зайти еще раз, чтобы узнать, что с ней.

Глаза его блестели.

— Ох, Джорри, извините меня. Весь день я была с мистером Хаммером.

— Теперь я это вижу.

— Скажите в театре, чтобы они не беспокоились.

— Так я и поступлю, — он взялся за ручку двери. — До свидания, Мата.

— Прощай, Джорри.

Мне он вообще не сказал ни слова. Я протянул ей бокал.

— Вам не надо было так поступать, он же от вас без ума.

Мата отпила из бокала и задумчиво промолвила:

— Поэтому я так иногда и поступаю, Майк. Его иногда следует немного проучить.

— Хорошо, но не будем особенно винить его за это.

— Хотела бы я, чтобы вы ощущали то же самое, — горько усмехнулась Мата.

На такие заявления необходимо отвечать, но она не дала мне этого сделать. Улыбнувшись, она одним глотком выпила содержимое бокала и направилась в спальню. А я сидел на ручке кресла, позвякивая кубиками льда в бокале. Я думал о том парне, понимая, что он сейчас испытывает. Такие сразу получают все, а другим ничего не достается и, наверное, к ним отношусь и я сам. Нет, я все же намного счастливее его. Мата стояла в дверном проеме, освещенная последними лучами солнца, скрывавшегося за рекой. Ее розовое тело приятно гармонировало с металлическим отливом нейлоновой ночнушки, создавая видимость бронзовой статуи, мягко обтекая ее соблазнительные бедра, создавая приятные ложбинки под животом, легко спадая складками с плеч и четко обрисовывая торчащие вперед груди с остриями сосков.

— Спокойной ночи, Майк, — просто сказала она и улыбнулась, понимая, что на этот раз я поцелую ее еще жарче, чем в первый раз.

Солнце уже ушло спать за реку, наполнив комнату сумерками. Дверь тихо прикрылась. Я ждал, что щелкнет задвижка, но все было тихо.

Я думаю, что легко сидеть с выпивкой и размышлять, устранившись в сумрак, который ограждает нас от всего. Но нет, это не легко. Удобно, спокойно, но не легко. Наверное, было так же темно, когда Декер влез через окно и двинулся к сейфу на стене. Я попытался представить себе, как все это произошло и понять, почему привело к такому концу, но мои мысли постоянно перескакивали с одного на другое и получалась сплошная мешанина.

С этого места все началось, здесь находился ключ ко всей веренице событий, но я не мог понять в чем дело. Как будто какой-то внутренний голос постоянно твердил мне что-то, а что, я не слышал. Я нервно закуривал одну сигарету за другой и отбрасывал их, затянувшись лишь один раз.

Хотелось что-нибудь сломать и я бы так и поступил, если бы не Мата, спавшая в соседней комнате. Ее спокойное ритмичное дыхание доносилось из-за двери.

Нет, я не имею права спокойно сидеть и ждать, когда что-нибудь случится. Мне опротивела темнота и одиночество. Может быть и стоит отдохнуть, но не сейчас. Я открыл дверь и тихонько вышел.

Чтобы не беспокоить лифтера, я сам сбежал вниз и вышел на улицу к своей машине, больше никого не напугав своим видом. Я немного посидел в машине, высматривая прохожих и проносящиеся машины и неожиданно вспомнил, что Пат передал просьбу Эллен позвонить ей.