– Меня зовут Очард, Уильям Очард, я служу в этой фирме торговцев алмазами, «Дьюк и Пибоди». Как я только что сказал, я зашел за забытой книгой и обнаружил… то, что вы видите.

– И что вы сделали?

– Сделал? То, что сделал бы любой при таких обстоятельствах. Посмотрел, мертв ли мистер Гетинг, и, убедившись в этом, тела не тронул, а бросился звать на помощь. Первым я увидел вас.

– Мистер Гетинг? – строго переспросил констебль. – То есть вы знаете убитого?

– Да. Это мистер Гетинг, наш главный секретарь директора.

– Про сейф вы знаете что-нибудь? Оттуда что-нибудь исчезло?

– Не знаю, – ответил молодой человек. – Наверное, там было много алмазов, но сколько точно, не знаю; что там сейчас, я не посмотрел.

– А кто мог бы знать об этом?

– Думаю, никто, кроме мистера Дьюка, раз теперь мистер Гетинг убит. Мистер Дьюк – совладелец фирмы, о втором ничего не могу сказать.

Констебль молчал, быстро прикидывая, о чем еще стоит спросить. Наконец он достал из кармана потрепанный блокнотик и коротеньким тупым карандашом стал записывать выясненные детали происшествия.

– Значит, вы сказали, что фамилия убитого – Гетинг? Как его имя?

– Чарлз.

– Чарлз Гетинг, скончавшийся, – вслух повторял записываемое констебль. – Так. Его адрес?

– Фулхэм, Монктон-стрит, двенадцать.

– Фулхэм… Монктон… стрит… двенадцать. Хорошо. А вас зовут Уильям Очард?

Рутинный опрос продвигался медленно. Двое мужчин со стороны являли собой яркий контраст. Алкорн уже пыхтел от записывания показаний, но был спокоен, деловит и озабочен лишь тем, чтобы его действия одобрил начальник. Отвечавший же, напротив, дрожал от еле сдерживаемого волнения и не мог забыть о бездыханном человеке на полу. Бедняга Гетинг! Хороший добрый старик, таких поискать. Ужасно, что его тело лежит вот так, неловко согнутое, а разбитая голова даже платочком не накрыта хоть для приличия. Но ничего не поделаешь. У полиции свои правила, и ему, Очарду, лучше не вмешиваться.

За вопросами, ответами и усердной писаниной прошло минут десять. Потом на лестнице послышались шаги и голоса, и в комнату вошли четверо мужчин.

– В чем дело? Что случилось, Алкорн? – точно так же, как до того спрашивал клерка сам констебль, громко спросил первый – полный, гладковыбритый человек начальственного вида. Он остановился в дверях и теперь пристально осматривал комнату, переводя взгляд с констебля на труп, с открытого сейфа – подозрительно на молодого клерка, потом снова на Алкорна.

Констебль застыл под его внимательным взглядом и ответил ровным деловым тоном, словно оглашая официальные улики в суде.

– Я был на посту, сэр, и примерно в десять часов пятнадцать минут заворачивал с угла Чарлз-стрит к Хэттон-гарден, когда заметил, как этот молодой человек, – он указал рукой на Очарда, – выбежал из этого дома. Он закричал мне, что здесь что-то случилось, и я пришел посмотреть и увидел вот это тело. Ничего здесь не тронуто, но кое-какую информацию я для вас записал.

Алкорн показал блокнот. Начальник кивнул и обратился к одному из сопровождавших, высокому мужчине, в котором безошибочно угадывался судебный медик.

– Он мертв, доктор, надеюсь, вы не сомневаетесь в этом. Пожалуй, мы пока не будем его трогать. Наверняка за дело возьмется Скотленд-Ярд, а раз так, то оставим его тому, кого они сюда пошлют.

Медик прошел к телу и наклонился над ним.

– Да, он мертв, – заключил врач, – но умер не так давно. Если бы можно было перевернуть труп, я бы мог сказать кое-что более конкретное. Но раз вы не хотите, я трогать его не буду.

– Ага, не трогайте пока, ладно? Итак, Алкорн, что еще вам известно?

Констебль в считанные секунды доложил своему начальнику все, о чем успел узнать. Последний обратился к медику:

– Здесь не только убийство, доктор Джордан, как видите. Все дело в сейфе. Слава богу, такие случаи – только для Скотленд-Ярда. Сейчас я туда позвоню, и через полчаса они пришлют своего человека. Извините, доктор, но вам придется подождать. – Он повернулся к Очарду: – Вам, боюсь, тоже придется подождать, молодой человек, но, надеюсь, инспектор из Скотленд-Ярда вас быстро отпустит. Так, а семья у этого бедняги есть? Он женат?

– Да, но его жена больна, прикована к постели. У него две дочери. Одна живет с матерью и ведет хозяйство, а другая замужем и живет где-то в Лондоне отдельно.

– Надо их известить. Ступай, Карсон, – велел начальник одному из двух сопровождавших его констеблей. – Старой леди пока ни о чем не говори. Если дочери не будет дома, дождись ее. И предложи ей свои услуги: захочет послать за сестрой – поезжай сам. А ты, Джексон, спустись к входной двери и, когда появится человек из Ярда, проводи его сюда. Алкорн, оставайся здесь.

Распорядившись, офицер полиции позвонил в Скотленд-Ярд и изложил суть дела, потом снова обратился к молодому служащему:

– Так вы говорите, мистер Очард, будто никто не знает, что именно пропало – если пропало – из сейфа, кроме мистера Дьюка, как я понял, единственного действующсго совладельца? Мистера Дьюка нужно срочно пригласить сюда. Его телефон?

– Джерард, четырнадцать семнадцать Б, – быстро ответил Очард. Его волнение немного улеглось, он с интересом наблюдал за действиями полицейских и восхищался тем, как уверенно и профессионально они взялись за дело.

Офицер полиции еще раз снял трубку телефона и набрал номер:

– Мистер Дьюк дома?.. Да, скажите: старший офицер полиции. – Последовала пауза, затем он продолжил: – Мистер Дьюк?.. Я звоню из вашей конторы на Хэттон-гарден. С прискорбием извещаю вас, сэр: здесь произошла трагедия. Ваш главный секретарь, мистер Гетинг, мертв… Да, сэр. Вот он лежит здесь, в вашем кабинете, и все обстоятельства указывают на то, что это убийство. Сейф открыт и… Да, сэр, боюсь, что так. О содержимом я, разумеется, ничего сказать не могу… Нет, но ничего определенного нельзя пока… Мне бы хотелось, чтобы вы срочно подъехали сюда. Я пригласил полицейского из Скотленд-Ярда… Очень хорошо, сэр, мы будем вас ждать.

Он положил трубку и обратился к присутствующим:

– Мистер Дьюк уже выезжает. Нам нет смысла здесь стоять. Пойдемте в ту комнату и хотя бы сядем.

В общей комнате было холодно, огонь в камине явно погасили уже давно, но они все равно сели и стали ждать. Старший офицер предупредил всех, что мебель в соседнем кабинете должна оставаться на своих местах. Из всех четверых только он один казался спокойным и уверенным в себе. Очард заметно нервничал, пытался изображать задумчивость и беспрестанно ерзал на стуле. Констебль Алкорн, чувствуя себя неловко в такой компании, сидел навытяжку на краешке стула и смотрел прямо перед собой. Доктор же откровенно скучал и очень хотел поскорее вернуться домой. Разговор не клеился, хотя время от времени старший офицер пытался его завязать; поэтому, заслышав шаги по лестнице, все четверо испытали облегчение.

В двоих вошедших угадывались констебли в штатском – с чемоданчиками из черной кожи. Третий был крепкий невысокий мужчина в твидовом костюме с чисто выбритым добродушным лицом и темно-синими глазами, которые, помимо проницательности, таили в себе смешливые искорки. Он держался просто и спокойно; видно было, что такой человек с удовольствием отдаст дань хорошему обеду и последующей беседе за курительной трубкой.

– А-а, здравствуйте, капитан! – весело заговорил он, протягивая руку. – Давно мы не виделись. После того дела в парикмахерской Лайм-хауса. Скверная была история. А теперь у вас, я вижу, нашелся еще повод, чтобы лишить бедного сыщика его заслуженного тяжким трудом отдыха?

Старшему офицеру показалось, что легкомысленное панибратство сейчас неуместно.

– Добрый вечер, инспектор, – ответил он официально и резко. – Позвольте представить доктора Джордана. Вы не знакомы? Доктор Джордан, это инспектор Френч из отдела по криминальным расследованиям. А это, инспектор, – мистер Очард, служащий этой конторы, обнаруживший труп и сообщивший о преступлении.