- Стынет, Артем!

- Погоди ты! Как же это, девочка... где же?

- Там, - нехотя произнесла Ира и резко захлопнула сумочку. - В богом избранной стране. Их долго не выпускали, не давали разрешения... а как пятидневная война началась, всех, кто в отказе сидел, сразу мобилизовали... Сирот потом Красный Крест развез в те страны, куда хотели уехать родители.

- О, господи, - сказал дежурный. - Ты что ж... совсем одна?

- Почему? - обиделась Ира. - У меня старший брат есть, кибернетик. Сейчас в подводники пошел. Я к нему каждое лето езжу, на лодке была. Знаете, как интересно?

- Знаю, - чуть хрипло сказал Артем и тихонько кашлянул, прочищая горло. Осторожно коснулся Ириного плеча. Ира мяукнула.

- Кофе хочешь? - беспомощно спросил дежурный.

- Нет, спасибо, Артем. Я бы пошла, а? Всю ночь черкала, то немцы, то англичане...

Артем кивнул, вынул из нагрудного кармана коробочек радиофона. Привычным движением сделал из трех пальцев какую-то "козу", небрежно ткнул в клавиатуру. Тускло блеснув, выскочила антенна, радиофон зашипел.

- Пал Семеныч? Привет! Слушай, я к тебе девочку пропускаю.

- Ну да? - спросил радиофон. - Зачем мне девочка?

- Хорошая девочка, только документ на работе оставила. Не гнать же ее обратно, сам посуди.

- Что-то девочка твоя заработалась, - с ехидцей сказал радиофон. Пропускай, ладно.

- Ну вот и хорошо. Пока.

- Стой, стой, Артем Григорьевич! Тут Вацлав все-таки звонил, кланялся тебе.

- Звонил? Почему не пришел-то?

- Интеграл какой-то доколачивал. Забыл, говорит, о времени.

- Понятно, - с какой-то уважительной завистью сказал Артем. Талантливый, чертяка...

Радиофон хмыкнул и проговорил:

- А кто сейчас не талантливый? Когда работа в радость...

- Все ж таки по-разному.

- Ну, знаешь, Артем Григорьевич, это как рост. У кого метр семьдесят, а у кого два пять. Но, в общем, к жизни все пригодны. А без роста совсем не бывает.

Артем засмеялся.

- Ты пропаганди-ист! Что-то я же тебе сказать еще хотел... Да! Тут опять приходил этот вчерашний чудик.

- Какой?

- Ну, помнишь: как пройти на улицу Кузнецкий мост? Мне нужен Выставочный зал Союза художников...

- И что сей художник хотел?

- Поговорить, я так понимаю. Бессонница у него, что ли?.. Какой же это, говорит, мост, если в час "пик" тут машин больше, нежели воды?

- Надо же, умный какой. А ты объяснил ему, что, например... ну, птица, даже если крылышки сложила и ходит по траве, все равно птица, а не мышь! Или вот социализм - что ты с ним ни делай...

- Пал Семеныч, прости, я перезвоню. Девочка тут просто засыпает.

- Да я ничего, - виновато пробормотала Ира, разлепляя глаза. - Веки только опустила.

- Вот я и вижу.

- Давай, - сказал радиофон. - Пусть гуляет и ничего плохого не думает. Связь кончаю.

- А я никогда ничего плохого не думаю, - заявила Ира. - С какой стати?

На миг встав на цыпочки, она чмокнула Артема в морщинистую щеку - тот даже крякнул от неожиданности, - а потом дунула через мост.

Она любила мосты за свободу и ветер. Город будто смахнули вдаль, на края, осталось лишь главное: небо и река. По реке тянуло просторной прохладой, чувствовалось: скоро рассветет. Разрывы облаков наливались алым соком, и по неподвижно лежащей глубоко внизу чистой воде медленно текли розовые зеркала. Было так весело нестись в утренней пустоте, что Ира вдруг загорланила с пиратской хрипотцой какую-то ерунду, звонко отбивая каблуками только что придуманный рвущийся ритм и время от времени перепрыгивая через лужи, которые оставил прошедший вечером теплый дождь.