— Как нет? А подъемные?
— Проиграл. В очко. Женьке.
— Ты что? С ума сошел? Играть в карты, да еще с этим жуликом. А ну пойдем, разберемся!
С некоторой надеждой во взоре, Светик поплелся следом. Евгений пиршествовал. Весь стол в его куне был завален дарами природы — огурцы, помидоры, яблоки, сливы, какая-то зелень. Трапезу с ним разделял Михаил, компенсируя себя за конфискованные пирожки.
Наливаясь святым гневом, Ромка прокурорским голосом спросил:
— Жрете? На нетрудовые доходы?
— Полегче. Он сам этого хотел, — Евгений кивнул в сторону опустившего голову Светика.
— А ну, верни деньги! — зловеще сказал Ромка.
— Нетушки! — возразил Евгений. — Дело добровольное. Хочешь, можешь отыграться. Или слабо?
Ромка поглядел на опечаленного друга и неожиданно даже для себя согласился.
— Чур, я на банке, — сказал Евгении. — Сколько на кон?
— Сколько ты проиграл? — повернулся Ромка к горе-картежнику.
— Одиннадцать семьдесят, — жалобно, нараспев сказал Светик.
— На все, — кивнул Ромка. — Так, что у тебя, валет? Неплохо для начала. Давай мне. Девятка, валет, семерка. Стоп. Хватит. Теперь ты. Десятка. Девятка. Перебор.
Ромка забрал деньги в карман.
— Вот так, без дураков. Пошли, искатель счастья.
— Нет, попрошу! — нагло остановил его Евгений. — Как банкомет, имею право отыграться.
— Имеет, имеет, — закивал Михаил, звонко хрумкая малосольным огурчиком.
— И ты туда же? — покосил на него глазом Ромка.
— Мое дело — нейтралитет, — ответствовал Михаил.
— Черт с тобой, сдавай, — сглатывая слюну, решил Ромка.
— Удваиваю ставку, — разошелся Евгений, бросая двадцатипятирублевую бумажку.
Кряхтя, Ромка сделал то же самое.
— Мечу. У меня десятка. Теперь тебе. Восьмерка. Король. Берешь еще? Туз. С чем тебя и поздравляю, — зареготал Евгений. — Отыграться не желаете?
Ежимая в кармане оставшуюся трешку, Ромка с ненавистью посмотрел на победителя.
— Зато в любви везет! Счастливчик! — продолжал издеваться Евгений.
Мишка громко заорал:
— «Ехал на ярмарку ухарь-купец...»
Странно, но и Светик явно повеселел после Ромкиного проигрыша. И чем больше Ромка злился, тем больше Светик воспринимал происшедшее с юмористической точки зрения.
— Как он тебя, ха-ха. Как ребенка, ха-ха. Ой, не могу!
— Что это вы так развеселились? Мне с вами можно? — услышали они жизнерадостный голос Андрея, массивная фигура которого показалась в дверном проеме.
Однако улыбка его мгновенно исчезла, как только он увидел карты.
— Та-ак, товарищи комсомольцы! Значит, в картишки режетесь? Не ожидал. Особенно от тебя, Роман. Ты же у нас активист! Не на деньги, надеюсь?
Ромка смутился. Врать он никогда не умел.
— Понятно, — угрюмо бросил Андрей. — Ну, Евгений, пеняй на себя. Я тебя предупреждал еще в Москве — будь человеком! Вот что, собирай свои манатки и сходи на первой же станции! Не хочу тебя видеть.
— Ну, мы же пошутили, Андрюша, — заюлил Евгений. — Правда, ребята?
Ромка и Светик, потупившись, молчали.
— Вот ваши деньги, забирайте, — Евгений бросил на стол скомканные бумажки.
— Правда, пошутили? — недоверчиво спросил Андрей.
— Правда, правда! Я — свидетель! — пришел на помощь Михаил.
— И ты тут болтаешься! — сурово сказал Андрей.
— А я не играл, все могут сказать! — вывернулся Михаил.
— Ну, если пошутили, — протянул недоверчиво Андрей. — Все равно — выбрасывай эту гадость. Давай в окно, чтобы я видел.
Евгений с готовностью кинул в окно колоду карт, мгновенно разлетевшихся широким веером.
Потом Ромка долго лежал на полке, уставившись в окно. Начались предгорья Урала, поросшие березняком и соснами. Среди зелени то тут, то там, как драгоценности, мерцали красноватые скалы. Восторженным воплем всего поезда была встречена граница Европы и Азии. А за Уралом пошла плоская, ровная, необъятная степь.
Лежать надоело. Ромка резко сел и опустил ноги с полки.
— Ты куда? — лениво спросил Светик.
— Посмотреть, как там наши. Пойдем?
— Ладно, — Светик нехотя спрыгнул с полки.
Уже начало смеркаться, а проводник все не зажигал света. В полутемных купе было весело и шумно — кто пел, кто рассказывал анекдоты. Из купе, которое занимали девчонки их группы, раздавались звуки гитары. «Опять этот Стас», — почему-то неприязненно подумал Ромка.
Со Стасом они встречались каждый день, поскольку их группы были в одном потоке. Отношение друг к другу, как у двух нейтральных держав — высокомерно-дружественное. Стас не играл в баскетбол, но тем не менее ездил все время за них болеть. Почему? Вообще он был какой-то уж очень правильный. Старательно посещал все лекции и заставлял, как староста, делать это и других членов группы. Не курил. Когда Ромка со Светиком в перерыве жадно затягивались сигаретами, демонстративно рукой отталкивал от себя дым, говоря что-нибудь избитое:
— Сигареты — яд. Капля никотина убивает лошадь.
Звезд с неба он не хватал, добиваясь четверок лишь благодаря ясным глазам и активному участию в общественной работе. Охотно музицировал на студенческих вечерах, что делало его гвоздем общества. Ближе они не сходились, и что Стас читал и о чем думал, Ромка просто не знал.
Вот и сейчас он собрал вокруг себя довольно большую компанию. Здесь ребята из его шестой группы и, конечно, Ромкины девчата. А где же Ира? Ага, вот она: свесила голову со второй полки, внимает сладостному напеву:
Потный лоб Стаса и нос аккуратно обмакивала полотенцем, как промокашкой, Алка.
— Привет, мужики! — под перебор струн сказал Стас. И великодушно добавил: — Присаживайтесь.
Они втиснулись внутрь.
— Что еще споем? — спросил Стас.
— «Фонарики»! «На Дерибасовской»! Про геологов! — загомонил девичий хор.
— Что за шум? — раздался чей-то хорошо поставленный административный голос.
В этот момент зажглись лампочки, и Ромка слегка поморщился: это был снова Андрей. В отличие от прочих, одетых в спортивные и туристические костюмы, он сохранял прежний вид — был в пиджаке с комсомольским значком на лацкане и при галстуке.
— Проходите, товарищ Андрей, — без нотки подхалимства, но с должным почтением сказал Стас.
— С удовольствием, — ответил «товарищ Андрей», протиснувшись, сел рядом со Стасом. — А ну-ка, дай гитару.
И, сделав опытной рукой несколько звучных аккордов, запел, почему-то поглядывая на Ромку:
Ребята сидели притихшие.
— Товарищ Андрей! — вдруг раздался Ирин голосок. — А куда все-таки мы едем?
— На целину, — под дружный смех ответил секретарь.
— А подробнее нельзя?
— Можно и нужно. Нас сейчас собирали в штабном вагоне. Совхоз, где мы будем работать, имеет животноводческие фермы. Поэтому будем сначала заготовлять корма, а потом — убирать хлеб. Наш институтский отряд разбивается на четыре бригады, по количеству отделений совхоза, поскольку его территория — с пол-Люксембурга. Бригадиром одной из бригад думаем поставить вот его, — Андрей кивнул на Стаса. — Не возражаете?
— Нет! — крикнуло купе единодушно.
— Ну, и отлично. С утра приступим к формированию бригад. А пока — спокойной ночи.
Стас тоже поднялся:
— Девочки, привет! Записывайтесь ко мне в бригаду. И вас приглашаю, братцы-кролики.