Пог вошел в кофейню, сел за стол и налил себе кофе, добавив в чашку много сливок и сахара. Затем через плечо взглянул на Кеневена, который не двинулся с места.

Мэй подошла к Биллу со спины.

— Он ушел! — шепнула она. — Его здесь нет!

Ее платье оказалось испачкано в пыли. Кеневен игриво шлепнул ее, и она торопливо отряхнулась.

— Куда он ранен? — шепотом спросил он.

— Кажется, в ногу выше колена. Далеко ему не уйти.

Пог поглядел в их сторону.

— Эй, о чем это вы там шепчетесь? — подозрительно спросил он.

Кеневен передернул плечами.

— А тебе что, завидно? Неужели, чтобы поговорить с хорошенькой девицей, мне нужно еще у тебя разрешения испрашивать? Настоятельно советую, не суй нос в чужие дела.

Пог отставил чашку с недопитым кофе.

— А теперь послушай! Никто еще никогда не…

— Пог, — оборвал его Кеневен, — на твоем месте я бы хорошенько подумал, прежде чем протягивать язык. Я же не нанимался на тебя работать и не собираюсь делать этого впредь. А посему как-нибудь уж сам решу, когда мне заводить разговоры с девицами и в каких выражениях беседовать со всеми прочими. Так что отвали… Отвали, я сказал!

Пог растерялся, вдруг ясно осознав, что, сам того не замечая, едва не напросился на разборку с человеком, который слишком мало знал о нем и потому совершенно его не боялся. Вот уже на протяжении многих лет в разговоре с окружавшими он не выбирал выражений, не задумываясь унижал тех, кто зависел от него, вел себя грубо и бесцеремонно. Сам хороший стрелок, он тем не менее привык полагаться на свою команду, которая с оружием в руках отстаивала его интересы. И вот теперь совершенно неожиданно оказался загнанным в угол. Отступать он не привык, но интуиция подсказывала ему, что в данном случае отойти в сторону — самое разумное решение. В конце концов ему есть что терять, а этот бродяга рискует лишь собственной шкурой.

Пог махнул рукой.

— Черт возьми, вот напасть! Из-за этих передряг нервы совсем сдали. Ну конечно же, какое мое дело, о чем вы там болтаете.

В зал вошел Войль в сопровождении двоих крутых парней.

— Босс, мы перевернули весь дом вверх дном. Его здесь нет. Правда, в погребе под картошкой мы приметили ящик. Довольно большой, человек уместился бы.

В кофейню вернулся Аллен Кинни, и Пог тут же переключил внимание на него.

— Ну, что скажешь, Кинни?

— И на что только не пойдешь, чтобы не сваливать картошку на земляной пол, — вслух заметил Кеневен, ни к кому не обращаясь. — В сырости она так быстро гниет…

Пог взбесился и хотел что-то сказать, но вовремя передумал. Войль тоже промолчал, оставаясь стоять в стороне и избегая встречаться взглядом с Кеневеном. Он, боец далеко не робкого десятка, теперь опасался, что Кеневену известно о его похождениях. Намек на знакомство с Далем его весьма встревожил.

«Он явно замешан в каком-то неблаговидном деле и не хочет, чтобы его босс узнал об этом, — догадался Билл. — Боится, что я проболтаюсь!»

Развернувшись, Пог вышел из ресторана через холл гостиницы. Следом за ним удалилась и его банда. Подождав чуть-чуть, Мэй подошла к Кинни.

— Аллен, где же он сейчас? Как выбрался?

— Должно быть, услышал, что они идут сюда, и ушел. Он не хотел, чтобы у нас из-за него возникли неприятности. Только куда он подался?

В своих рассуждениях Кеневен зашел намного дальше. Преследователи наверняка устроят себе передышку и остановятся, чтобы пропустить стаканчик-другой, а Пог сидел здесь, чтобы навести их на след. Войль, очевидно, не принимал непосредственного участия в заговоре против Барта, так как находился у горы Тысячи Родников, когда произошла перестрелка. Реакция ранчо «ЧР» на последние события оказалась на редкость вялой, так что, вполне возможно, к заговору были причастны те, кто работал вместе с Бартом и кому не терпелось побыстрее избавиться от него. По какой-то причине Ролли стал для них опасен, вот и решили его убрать во время вооруженной стычки, не далее как накануне вечером. Но, вопреки всем ожиданиям, он избежал гибели, пристрелив одного из нападавших и ранив другого. Теперь ему известно, что те, с кем он прежде вместе работал на одном ранчо, желают ему смерти и пойдут на все ради того, чтобы расправиться с ним.

И все же Кеневен старался мыслить шире. Душой и мыслями он был вместе с раненым человеком, покинувшим свое убежище и оказавшимся в темноте улиц. Куда ему податься, когда вокруг одни враги? Как уйти от преследователей? И что бы он, Билл Кеневен, стал делать в такой ситуации, когда к тому же израсходованы почти все патроны и совершенно не осталось времени?

Ему пришлось бы идти, хромая, еле переставляя ноги. Любой заметил бы и узнал его издалека. Он не рискнул бы отправляться куда-то далеко и по освещенной улице, а держался бы темных закоулков.

И тут Кеневен, который в каждом клочке городской земли видел потенциальное поле боя, вспомнил о выложенной из камня стене, начинавшейся недалеко от конюшни при гостинице и огораживавшей большой запущенный сад. Камни кладки кое-где растрескались и обвалились, но все же стена представляла собой довольно выгодную позицию для обороны. К тому же там давно спустились тени, что совсем немаловажно для человека, вынужденного потихоньку ковылять вон из города.

Решительно развернувшись, Билл двинулся к черному ходу и вышел в ночь. С минуту постояв на крыльце, давая глазам привыкнуть к темноте, он направился к конюшне и пошел вдоль нее. Добравшись до стены, которая почти на всем протяжении имела примерно четыре фута высоты, без труда перелез через нее, спрыгнув на землю с другой стороны. Здесь ему пришлось остановиться. Если своим появлением он вспугнет Барта, то тот запросто может выстрелить, приняв его по ошибке за врага. Тем более, что они совсем не знакомы.

Осторожно ступая, Билл принялся воровато пробираться через заросший сад. Сделав несколько шагов, он больно оцарапал руку и тихо выругался от досады. Он добрался уже почти до угла, когда из темноты его окликнул негромкий голос.

— Ладно, мистер, на свою беду ты оказался чересчур догадливым. Теперь только попробуй высунуть нос оттуда и можешь считать себя покойником!

— Барт? Это ты?

— Нет, не я! — презрительно фыркнул раненый ковбой. — С тобой говорит царь Соломон. У меня здесь свидание с царицей Савской.

— А теперь, Барт, послушай, что скажу тебе я, и постарайся уяснить все с первого раза, потому что с минуты на минуту кто-нибудь догадается о том, где ты прячешься. Я твой друг, хотя ты меня не знаешь. Я друг Кинни и Мэй из гостиницы и пришел, чтобы помочь тебе выбраться отсюда. У Мэй в конюшне есть лошадь, и тебе нужно попасть туда как можно скорее. А затем ты исчезнешь из города.

— А откуда мне знать, что ты тот, за кого себя выдаешь?

— Так ведь будь я другой, то сразу бы принялся кричать, звать на подмогу, разве нет?

— Может, и успел бы крикнуть разок, но не больше. А кто ты? Я не вижу твоего лица.

— Ты не много теряешь. Меня зовут Билл Кеневен. Я только что приехал в ваш город.

— Так ты тот парень, что взгрел Сидни Бердью? Слышал об этом. Что ж, лихо ты его отделал.

— Идти сможешь?

— Подойди поближе, я обопрусь о твое плечо. А теперь пошли.

Одной рукой поддерживая Барта, Кеневен помог ему перебраться через стену, выбрав для этого место потемнее, а затем провел его по уснувшему переулку, в самом конце которого им пришлось перелезть через забор. Теперь они оказались на открытом месте у дороги, за которой темнел заросший кустарником лес. Если только им удастся добраться до тех деревьев, то оставшийся путь до дома Мэй они пройдут под их надежным прикрытием. Но если их застигнут на открытом участке, то придется отстреливаться.

— Так, Барт. Если где-нибудь откроется дверь, немедленно останавливайся..

— Куда мы идем?

— К дому Мэй. Возьмем лошадь и отправимся к холмам. Ты знаешь старую тропу, что ведет туда?

— Конечно, знаю. Но нам придется свернуть к Тысяче Родников. В камнях нет никакого источника воды.