События, происходящие на озере в первые годы после замора, заметит разве что такая вот Минни. Пусть она не вполне ясно представляет себе, как и от чего гибнет рыба, и уж, конечно, не знает специальных терминов, но последствия ей ясны. Как и большинство рыболовов, Минни не станет рассказывать первому встречному, где искать крупную рыбу. Впрочем, большинству и в голову не придет, что Минни может быть советчицей в рыбной ловле, хотя она, думаю, успела забыть больше, чем любой из них когда-нибудь узнает. Минни отчасти кормится тем, что ловит, вялит и коптит рыбу, и делает все это с большим удовольствием. Впервые я с ней встретился у моста через Черную, когда Минни робко попросила меня подкинуть ее до Назко. Я пообещал подвезти, но сказал, что сперва хочу наловить немного форели. Полновесная фигура Минни заколыхалась от смеха.

— Попробуй-ка одно местечко на том берегу, пониже Джо. — И она стала показывать пальцем направление. — Пройдешь вон тот маленький домик мимо забора, только не к сараю. Все время по-над забором, не забудь! Дальше будет прудок, на нем утки, ты иди мимо. Потом через поляну к тем ивам, куда вон мерин пошел. Потом скоро будет место, где Джо держит плот. Подтяни его чуток повыше, где река поворачивает. Оттолкнись пошибче, и течение тебя на тот берег снесет. Прокатишься ого-го! И опять чуток пройди кверху. Там бывает хорошая рыба.

И она как ни в чем не бывало усаживается себе опять у реки и плетет дальше свою хитроумную корзину из ватапе, словно времени у нее хоть отбавляй. Корзинка эта, когда Минни ее закончит, будет совершенно водонепроницаемой.

У Слэшей мы со Слимом спросили Минни, рыбачила ли она на водопадах Чайни-Фолз в последнее время. Нет, она не бывала там уже давно.

— Время у вас есть — попробуйте попасть на озеро Дивное. Вот где хороша рыба! Бобр там все запрудил. Если попадете туда, то ходите осторожнее. И плот там есть хороший. В озере Ючинико форели пропасть. Но самое лучшее, по-моему, на Клу-Ка-Ни-Ва, по-вашему, Верхнее Ючиникское озеро. Там на десять мужиков хватит.

— Джонни, мы «пикап» у Хуси оставим. Если кому-нибудь из тех, кто умеет крутить баранку, будет с руки, хорошо бы подогнать машину до моста. Там пусть и оставит.

— Идет. Постараемся, если выйдет.

Питер Моррис из Клускуса говорит, что первого «дани» (американского лося), появившегося в здешних краях, убил его отец, Старый Вождь Моррис, в 1897 году. Это самые ранние сведения об американских лосях в бассейне реки Черной. Поскольку животное было индейцам незнакомо, они сочли его «дионике», то есть нечистым, и никто из племени не стал есть его мясо, кроме брата вождя — Старого Джерома, который уже видел лосей раньше. Следующего лося, по словам индейцев, убил в 1903 году Гарри Капитан из Улькатчо. В 1910 году Алекс с Форелевого озера подстрелил первого появившегося на его участке, но соплеменники Джонни Слэша отказались есть лосиное мясо. К этому времени немало лосей было убито близ озера Батнуни и в верховьях Ючинико. К 1916 году лоси уже прочно обосновались в районе Черной. Животные были крупные, у многих самцов великолепные рога.

До начала века лоси обитали только в самых северных районах страны, но в первые годы заселения Британской Колумбии сильные пожары сровняли с землей вековые хвойные леса на обширных пространствах, и тогда лоси пришли на юг осваивать лиственные поросли по гарям. Широко расселились и расплодились и чернохвостые олени.

События, благодаря которым лоси получили обильные пастбища, почти погубили коренных обитателей местных лесов — лесных карибу, или «уэт-цаэ», как их называют чернореченские индейцы. Их среда обитания была разрушена. Судя по рассказам индейцев и по тому, сколько рогов все еще валяется у старых хижин, в болотах и на лугах, приблизительно до 1880 года этих оленей было великое множество по всей верхней части бассейна Черной. Когда серия бесконтрольных пожаров погубила большую часть зимних пастбищ, поголовье их резко сократилось. Позже старатели жгли альпийские луга, обнажая породу. Деревья пожар не всегда уничтожает, но огонь дочиста слизывает мох, лишайники и перегной. Возле границы леса и чуть ниже, то есть как раз там, где карибу укрываются в дождь и проводят большую часть зимы, остаются одни только голые камни. Лишайники принадлежат к числу самых медленно растущих, хотя и самых долговечных видов флоры. На восстановление лишайников уходят десятилетия, так что в наших местах их только теперь начинает хватать на прокорм карибу. Вся эта история — поучительный пример того, как из-за перемен в условиях один вид размножается и процветает, а другой хиреет и гибнет вслед за разрушением привычной среды. Она наглядно показывает, до какой степени животные зависят от земли, на которой живут.

Как ни парадоксально, но и для лесных пожаров есть свое время и место. Индейцы с незапамятных времен поджигали лес, чтобы иметь побольше ягод и побольше дичи, теперь же продовольственное снабжение лосей и других лесных жителей целиком зависит от «внеплановых» естественных пожаров. Зимнее снабжение оленей улучшается также благодаря лесозаготовкам, при которых лес тоже расчищается и олений корм создается более или менее естественным путем. С другой стороны, старый лес, во всяком случае в глубине Британской Колумбии, столь же необходим для зимнего выживания оленей, как и пища. В зрелых лесах олени находят кров и убежище. После того как на многих важных оленьих зимовках лес вырубили начисто, оленей в этих местах мало, хотя кормов на вырубках предостаточно.

Было время, когда на лугах Британской Колумбии водилось много оленей-вапити, или «йа-зи». В начале прошлого века — точно неизвестно когда — какое-то бедствие вроде лютой зимы, а то и несколько таких зим подряд уничтожило все стада вапити от Скалистых гор до Тихого океана. Плуги первых поселенцев выворачивали из земли их рога до самого Лэнгли на юге. Зимой 1948 года двое индейцев-назко пошли по следу, как им сперва показалось, коров-двухлеток. Обнаружив ошибку, они продолжали идти по следу и близ истока Топорного ручья, севернее Горы, набрели на семерых оленей-вапити. С тех пор вот уже много лет время от времени поступают сообщения о встрече с вапити. Сегодня эти олени не так уж редки, хотя до сих пор не заполнили и малой части своего прежнего местопребывания.

В районе Черной бывают большие перепады температуры, но государственных метеостанций там нет. В Кенельском аэропорту на высоте 542 метра средняя годовая цифра осадков за двадцать лет — 54,2 сантиметра. Снега выпадает в среднем 187,7 сантиметра. Больше всего осадков бывает в августе, примерно 7,5 сантиметра; на втором месте стоит январь, когда выпадает снега до 57 сантиметров. Самый сухой месяц — май — 3,47 сантиметра, затем сентябрь — 3,94 сантиметра.

По наблюдениям в аэропорту у Уильямс-Лейка (для Кенеля данных нет), среднее годовое число часов солнечной погоды составляет 2127. Единственное место в стране, где больше солнца, — это Гонсалесская обсерватория в Виктории.

Поскольку годовое количество осадков в бассейне Черной, вероятно, меньше шестидесяти сантиметров, лес здесь умеренной толщины с относительно скудным подлеском. Главные лиственные породы — это однообразный тополь и западная белая береза. Кроме того, здесь растут ключевая береза, волосистоплодный тополь, зеленая и ситхинская ольха, клен Дугласа, рябина, различные породы ив и ивняка и всевозможные ягодные кусты. Из хвойных преобладают широкохвойная скрученная сосна и канадская ель, но есть ель Энгельмана и черная ель, бальзамическая пихта, белоствольная сосна и скальный можжевельник. На болотах Ючинико порой попадается американская лиственница. Большая часть бассейна лежит вне зоны распространения пихты, и дугласия встречается лишь в нижних его районах, хотя несколько небольших рощиц есть вблизи Клускуса. Последняя крупная пихта в бассейне Черной, которую видишь по пути на запад к реке Дин, — это большое сучковатое дерево у развилки, где отходит дорога к юго-восточному склону Тополиной горы.