— Лили, остановись, пожалуйста, остановись… — взмолился напрягшийся всем телом Калеб.

Но его мольба лишь вызвала в ней новый всплеск страсти, и она стала двигаться еще увереннее, продолжая начатую им сладостную битву. Она прижималась к нему всем телом, она танцевала под ним так, что в конце концов он полностью утратил контроль над происходящим.

Но вот наконец наступила сладостная развязка, и вместе с высшим наслаждением Лили почувствовала удивление оттого, с какой силой содрогается лежавшее поверх нее мужское тело. В какой-то момент ей показалось, что он вот-вот раздавит ее своим весом. Все еще тяжело дыша, от откинулся назад.

— Я не хотел доводить до этого, — заметил он, и только тут Лили с беспощадной ясностью поняла весь ужас своего положения.

— Ты прекрасно знал, что делаешь! — воскликнула она, отпрянув от Калеба. Чувствуя, что слезы жгут ей глаза, она в темноте принялась разыскивать свою одежду. Калеб тоже поднялся с дивана и стал одеваться.

— Лили, я всего лишь хотел показать тебе, что ты можешь испытать, если будешь со мной. И я собирался остановиться, как только удовлетворю тебя, но ты не позволила мне этого сделать.

То, что в его словах заключалась правда, лишь сильнее разожгло в Лили стыд. Она в отчаянии спрашивала себя, как она позволила себе совершить такой глупый, такой возмутительный шаг. Еще минуту назад она кружилась в вальсе на балу, а в следующее мгновение улеглась под Калеба Холидея, словно какая-нибудь потаскушка.

Она вскрикнула от отчаяния и гнева и вырвалась, почувствовав на своих плечах руки Калеба. У нее было такое ощущение, будто он отнял ее собственное тело, и оно больше ей не принадлежит.

— Все будет хорошо, Лили, — нежно прошептал он, и она припала к нему, не в силах сдержать рыданий.

Он не выпускал ее из объятий, пока она плакала, а потом подал ей нижнюю одежду и платье. Подождав, пока она оденется, он снова зажег лампу.

— Прости меня, — сказал он, застегивая последние пуговицы на мундире.

— Отвези меня домой, — сказала она, предпринимая практически бесплодные попытки восстановить прическу.

Со вздохом Калеб жестом пригласил ее выйти, а сам потушил свет в комнате.

Лили уже вышла на улицу и вдыхала свежий ночной воздух, когда он догнал ее.

— Я сказал, что прошу простить меня, — повторил он, беря ее под локоть и пристраиваясь в такт ее шагам.

— Чудесно! — фыркнула она гневно. И шепотом продолжила: — Ты разрушил девушке всю ее жизнь, а потом заявляешь, что просишь прощения! Будь ты проклят вместе со своей лицемерной учтивостью, Калеб Холидей!

Он прижал ее к груди и заглянул в глаза. Из окон офицерского собрания все еще доносились звуки вальса.

— Ты ведешь себя так, будто это я один во всем виноват, — сердито сказал он. — Но ведь больше виновна ты сама, и ты чертовски хорошо это знаешь!

— Я? — воскликнула Лили. — Так это я сама сбросила с себя всю одежду?!

— Может быть, и нет, — не уступал Калеб, стоя перед ней нос к носу. — Но зато ты можешь назвать мне того дьявола, который помогал раздеваться мне!

Лили, совершенно шокированная, в ужасе принялась озираться: не подслушал ли кто-то их перепалку.

— Я должна уехать отсюда! — прошептала она.

— Нам обоим пора убираться, — со вздохом согласился Калеб. — Идем же. Я доставлю тебя обратно к Тиббетам.

Лили несколько успокоилась, но не собиралась мириться.

— Я и сама прекрасно дойду до их дома, большое спасибо.

Калеб, сдержанно чертыхнувшись, попросту развернул ее на месте и подтолкнул к одной из колясок, выстроившихся в ряд на улице возле входа. Прежде чем Лили успела подумать о бегстве, он уже водрузил ее на скамейку в экипаже.

— Попробуй только себе представить, что в один прекрасный день я все же соберусь выйти замуж, — произнесла она в пространство, скрестив руки на груди. — И что, по-твоему, я должна буду сказать своему супругу в первую брачную ночь?!

— Полагаю, тебе просто придется притвориться невинной, не так ли? — равнодушно пожал плечами Калеб.

Только ночная тьма скрыла то, как заалели ее щеки от такого бесстыдства, — по крайней мере, Лили на это надеялась.

— После того, что случилось нынче вечером, Калеб Холидей, я не желаю иметь с вами никакого дела! Я не хочу ни видеть вашу физиономию, ни даже слышать ваше имя!

Калеб на ощупь нашел рукоятку тормоза и с щелканьем хлопнул вожжами. Всю дорогу до дома Тиббетов он не открывал рта.

— Завтра в восемь утра я буду здесь, чтобы отвезти вас домой, — сухо произнес он. — Соизвольте быть готовой.

Лили едва сдержалась, чтобы не залепить ему пощечину, но все же решила, что он того не стоит.

— Дабы не обеспокоить вас лишний раз, господин майор, я лучше дождусь понедельника, когда в Тайлервилль отправится карета. Даже если в ней будет полно перебежчиков-индейцев и грабителей, я окажусь в большей безопасности, чем в вашем обществе!

Калеб чуть было не взорвался в ответ, но не смог сдержать накативший на него приступ смеха.

— Перестань! — воскликнула Лили, в гневе пребольно пихнув его локтем под ребра, и попыталась выбраться из коляски.

Запряженная в экипаж лошадь начала нервничать от этой возни, а тут еще Калеб схватил Лили за локоть и втащил назад в коляску. С унизительным грохотом Лили плюхнулась обратно на скамейку.

— Ты знаешь, — сказал Калеб, — я, пожалуй, проведу забавный месяц, занимаясь твоей дрессировкой.

— Моей дрессировкой? — вспыхнула Лили, не веря своим ушам.

— Тебе предстоит многому научиться, Лилия-цветок, — кивнул Калеб. — И начнем мы с уважения, которое женщина обязана иметь к своему мужчине.

У Лили не нашлось слов для достойного ответа на такую наглость, и она лишь гневно фыркнула. Но когда Калеб, обойдя коляску, принялся ссаживать Лили своим обычным способом, она не выдержала и замолотила кулачками по его каменным плечам.

Калеб легко отодвинул ее от себя подальше, и она бессильно опустила руки.

— Я тебя ненавижу, Калеб Холидей, — прорычала она.

— Конечно, ты меня ненавидишь, дорогая, — отвечал он, легонько целуя ее, и она ощутила на его губах едва уловимый, но свой собственный, женский запах. А майор развернул ее в сторону дома Тиббетов.

— И то, что случилось этой ночью, никогда не повторится впредь! — не унималась она.

— Неправда, — убедительно произнес он. — Это повторится еще тысячи раз, в тысяче разных мест.

Пока Лили лихорадочно придумывала достаточно уничижительный ответ, входная дверь распахнулась и на крыльцо вышла миссис Тиббет.

— Калеб? Лили? Разве танцы уже кончились?

— У Лили немного разболелась голова, — невозмутимо отвечал Калеб, подталкивая ее к ступенькам крыльца, — но я уверен, что она будет себя чувствовать прекрасно к восьми часам, когда я приеду за ней.

Лили не хватило духу закатывать сцену на виду у миссис Тиббет, которая так искренне заботилась о ней и старалась сделать все, чтобы ее пребывание в форте Деверо было приятным. Она лишь презрительно улыбнулась Калебу и сказала:

— Доброй вам ночи и большое спасибо за воистину выдающийся вечер.

— До завтра, — отвечал он с легким поклоном, лукаво улыбаясь.

Больше всего на свете Лили хотелось бы сейчас оторвать ему голову, но она благоразумно подавила в себе это желание и проследовала в дом за хозяйкой.

— Я могу дать вам порошки от головной боли, — предложила миссис Тиббет. Лили только сейчас заметила, что она одета в халат и ночные туфли, а на голове у нее чепец.

— Пожалуйста, не беспокойтесь обо мне, — отрицательно покачала Лили головой. — Все, что мне необходимо — это несколько часов сна.

— Ну что ж, если вы так в этом уверены, — с сомнением посмотрела на нее миссис Тиббет. — Как вам понравились танцы, милая?

— Я прекрасно провела время, — сказала Лили. — Танцы и вправду были чудесными.

Позже, оставшись одна в своей комнате, Лили позволила себе вспомнить, что испытала она этим вечером с Калебом. Если не считать краткого момента, когда он причинил ей боль, любить и быть любимой таким мужчиной, как он, оказалось прекрасно. Раскрасневшись, Лили вслушивалась в собственные ощущения. Она почувствовала легкий трепет и утомление в бедрах и еще в одном, самом интимном месте и вспомнила тот восхитительный миг, когда Калеб слился с нею воедино. Хотя Лили по-прежнему была уверена, что совершила величайшую ошибку в своей жизни, горечь и страх оставили ее.