— Ну и толкнул однажды, — буркнул Сенька, — что с того?
— Только не однажды.
— А я считал сколько?
— Считать не считал, но помнишь. Сколько получил-то за них?
— По полсотни получил, вот сколько.
— Ого! Щедро. А почему так, Сеня, ты не думал?
— А чего мне думать? Пусть вон трактор думает, он железный. Мне дают, я и беру.
— Трактору-то все равно, где и как трудиться, а человеку дома вроде приятнее. Для этого думать надо, чтоб не ошибиться.
— Трактор один бензин жрет, а человеку много чего надо.
Сеньке как будто понравилась игра в слова.
— Ну вот, — заметил Сергей с усмешкой, — ты вроде начал отличать трактор от человека. А теперь пошутили — и будет. Ты, Сеня, в этом городе жить хочешь?
— Мать у меня тут…
— Тем более. Так что про чужие карманы придется забыть. Рано или поздно, а ведь схватим. Скорей, рано, поскольку ты уже у нас на примете.
— Я на них уже не гляжу, пропади они пропадом.
— Другим занялся?
Сенька метнул настороженный взгляд исподлобья и неопределенно усмехнулся:
— Без дела один медведь зимой сидит, и тот лапу сосет.
— А ты чем занялся?
— Чем придется. Жить-то надо.
— Кто как живет. Одни — по закону и по совести. Другие — наоборот. Беспокойно, но, до поры, прибыльно.
— Это как же, к примеру?
— К примеру, рублевки с дураков получать. Сам-то небось не куришь. Здоровье свое бережешь.
Сенька, снова набычившись, взглянул на Сергея. В глазах его мелькнул страх.
— Я… курю… вот, гляди… — Он поспешно вытащил из кармана мятую пачку сигарет.
Сергей улыбнулся:
— Брось, Сеня. Дурака не валяй. Может, из другого кармана чего еще вынешь? Давай, не стесняйся. Люди тут все свои, понимают.
— Ты меня зачем приволок, начальник? — зло прошипел Сенька. — Ты мне зачем шарики по дороге вкручивал?
Сергей ответил холодно и строго:
— Для твоей же пользы приволок. А иначе ты бы меня разве послушал? — И неожиданно резко хлопнул ладонью по столу. — Выкладывай сюда все! Ну? Весь гашиш. Протокол сейчас составим. Как добровольная явка.
Сенька оторопело посмотрел на него. У него даже рот приоткрылся от удивления.
— Чего?…
— На стол, говорю! — требовательно повторил Сергей. — Живо, живо. Вон из того кармана.
Криво усмехнувшись, Сенька вывернул пустой карман.
— Гляди начальник. Что найдешь, твое.
— Та-ак. Все продал, выходит? — Сергея, кажется, нисколько не смутило отсутствие в кармане гашиша.
— Ничего не знаю, — насмешливо пожал широченными плечами Сенька.
— Ты меня, Сеня, все-таки не понял, — Сергей укоризненно покачал головой. — Мы же сейчас карман твой исследуем, найдем следы гашиша, обязательно найдем…
— Подумаешь, следы…
— Вот, вот. И начнем думать — откуда? Гашиш — это дело серьезное, опасное. Мы тебя не отпустим, пока не докопаемся, откуда он у тебя. И прямо тебе скажу: зря ты с ним связался. Выгода от него ой какой невыгодой может обернуться. Я тебе дело предлагаю: выдай все, пока не поздно. Добровольно выдай. За кого ты голову-то решил класть? За кого свободой своей решил расплатиться?
Сенька, нахмурившись, молчал, но на его широкой прыщавой физиономии отразилась мучительная борьба, которую он сейчас вел с самим собой. Потом недоверчиво спросил:
— Отпустишь, говоришь? Сладко поешь, начальник. Я вашу механику знаю.
Сергей пожал плечами:
— А знаешь, то соображай. Гашиш ты отдашь добровольно. Протокол на это составим. Как же после этого тебя задержать?
— А паспорта?
— Это уже не для протокола. Карманную кражу так не оформляют. Сам знаешь.
— Так-то оно так…
Сенька беспокойно заерзал на стуле и снова испытующе поглядел исподлобья на Сергея. Наконец со вздохом сказал:
— Эх, не часто таких начальников встречаешь. Надо пойти навстречу.
— Одолжение делаешь? — понимающе усмехнулся Сергей. — Ну, давай делай. Так где гашиш?
— В одном месте.
— Сейчас поедешь с нашими сотрудниками и добровольно выдашь. Так?
— Ну, так. Чего же сделаешь, — снова вздохнул Сенька.
— А пока скажи, кто тебе его дал на продажу?
— Данилыч дал…
— Ему и паспорта продал?
— А кому же еще? Ему.
— Теперь так, Сеня. Я тебя отпущу, как договорились. Но с одним условием. Три дня из дому не выходить. Сегодня у нас суббота? Так вот, до вторника. Договорились?
— Чего ж поделаешь, — уныло ответил Сенька. — Лучше у матери сидеть, чем у вас.
— Я тоже так думаю. А мы посмотрим, чтобы ты условие не нарушал. И Данилыча чтоб не предупредил.
— Нужен он мне…
Сергей улыбнулся:
— Эх, Сеня, ты ведь еще полезным человеком можешь стать. Только постараться.
— Пробовал, — с неожиданной мечтательностью вздохнул Сенька. — Не получается. Сосет и тянет, то выпить, то украсть. Замучился прямо.
— Понимаю, — согласился Сергей. — Говорят, ребенка трудно воспитать. А уж взрослого перевоспитать еще труднее. Над этим мы бьемся. Представляешь? Ну и общественность, конечно.
— А, общественность, — насмешливо махнул рукой Сенька.
— Не говори. Если стоящие люди попадутся, толк будет. — И уже другим тоном Сергей закончил: — Ну ладно. От философии давай к делу переходить. Сначала запишем твои показания. Свидетельские. — Он сделал ударение на последнем слове. — Насчет Данилыча.
Когда Сенька вместе с сотрудниками наконец уехал, Сергей взглянул на часы. Ого! Полдня прошло. И все-таки следовало повидать Федорова. А потом заняться Алеком. Этого парня Сергей хотел допросить сам, непременно сам. Новые данные о Семенове тут очень помогут.
Он позвонил Лобанову, коротко сообщил о разговоре с Сенькой.
— Докопался, значит, — удовлетворенно констатировал Саша. — Ишь ты, два артиста собрались. Я тебе сейчас машину дам.
На этот раз Сергей не возражал. Надо было спешить.
По дороге он думал о том, что скажет Федорову. Надо, чтобы тот написал Прохорову письмо, как обычно, до востребования. А в Москве за этим письмом посмотрят, и когда Прохоров придет… Неужели Федоров откажется написать? Сашка уверен, что откажется. Найдет, мол, предлог. И тогда… Нет, не может быть. Прохоров существует. Главная фигура теперь Прохоров. Убийство в гостинице, исчезновение Горлиной — все тянется к нему. А Семенов и Алик — это паспорта, мошенничество, ограбление в поезде, гашиш. Что связывает их с Прохоровым? Пока только применение снотворного. Хотя… Стоп, стоп!.. Девушка в беличьей шубке! Она знакома с Семеновым, знакома с Алеком, и она же знакома с… Горлиной! Эх, найти бы ее, эту Тамарочку. Но через кого? Горлина исчезла, с Семеновым разговор еще впереди, остается Алек…
А машина тем временем, весело урча, добежала до залитой солнцем, сверкающей от снега улице, словно радуясь вместе с людьми и яркому солнцу, и голубому, без единого облачка, небу, и какому-то вольному, бесшабашному, весеннему ветру, метавшемуся по улице.
И настроение у людей вокруг стало совсем другое. Это было заметно по их энергичной походке, по улыбкам, по тому, как что-то веселое стал насвистывать рядом шофер, и Сергей почему-то подумал вдруг: «А что ж? Все идет нормально. Минула неделя, а уже пройдено полпути к цели. Да, пожалуй, полпути все-таки пройдено». И сам невольно улыбнулся своим бодрым мыслям.
Федоров, к счастью, оказался дома. Когда Сергей изложил ему свою просьбу написать Прохорову, старик, помедлив, сказал:
— Зачем же писать? Семен Трифонович сам приехал. Я ему все рассказал, и он обещал к вам зайти. Очень он насчет Мариночки растревожился. Недоразумение, говорит, тут. Я и телефон ваш дал.
Сергей с удивлением и беспокойством взглянул на Федорова. Такого оборота он не предвидел. Федоров, перехватив его взгляд, усмехнулся:
— Да вы не тревожьтесь. Он человек неплохой. Придет.
— А к вам он еще зайдет? — спросил Сергей.
— Кто его знает. Обещал.
— Где же он остановился?
— Признаться, не спросил, — ответил Федоров.
Положение осложнилось. Прохоров все знает. Так он и, придет к Сергею, как же! И к Федорову тоже, конечно, не придет. Это ясно. Но главное… существует ли он вообще, этот Прохоров?