Он снова произнес что-то невнятное, какое-то слово, подозрительно напоминавшее «Энни», и ее сердце кольнуло от сострадания к нему. Он так сильно и так долго страдал из-за своей сестры. Она повернулась, чтобы вернуться в кресло, как Чарли снова заговорил. И то, что он произнес в глубоком сне, прозвучало четко и ясно, как гром в летний день.

Анжелина села улыбаясь. В ней зародился маленький росток надежды. Она поняла, что Чарли произносил не имя своей погибшей сестры. Нет, слово, которое он прошептал во сне хриплым, но дорогим ей голосом, было ее имя.

Чарли проснулся от ощущения, что его плечо горит. Простонав, он захотел было сесть в постели, но не сумел и с проклятием рухнул на подушки.

Перед ним появилась Анжелина. Она потерла сонные глаза и попыталась оправить помятый халатик. Он с радостью отметил, что она, наконец, сняла окровавленное белое платье. «Если бы она попалась мне в нем на глаза еще раз, я наверняка попытался бы сорвать с нее это отвратительное платье...»

Она повернула голову и вздрогнула, потом подняла руку и стала разминать шею. «Скорее всего, она, наблюдая за мной, уснула в кресле-качалке», – подумал Чарли. От этой мысли ему стало теплее на душе. Уже так давно никто не думал о нем, – жив он или мертв.

– Доброе утро, сестра. – Он улыбнулся, и Анжелина тоже улыбнулась ему в ответ сияющей улыбкой, слегка неуместной в этой обстановке. Чарли тут же перестал улыбаться и нахмурился: – Что-нибудь случилось? – спросил он, глядя, как она спокойно обходит кровать и садится рядом с ним.

– А вы не помните?

– Черт, да. Вспоминаю вчерашнюю ночь. И как я мог забыть, если плечо болит так, будто его пробило пушечное ядро? Я хотел спросить, почему вы сегодня такая возбужденно-веселая?

Анжелина пожала плечами и снова улыбнулась ему. Вместо ответа она протянула руку к его повязке.

– Позвольте, я осмотрю ваше плечо.

Чарли поймал ее кисть раньше, чем она успела до него дотронуться.

– Все в порядке. Благодаря вам. Единственное, что мне надо сделать, так это немедленно отсюда убраться. Похоже, все в этой округе только и норовят заявиться сюда и получить свою тысячу долларов.

– Я это понимаю. Как только переоденусь, мы сразу же уедем.

Чарли пристально посмотрел ей в лицо. Ему показалось, что он что-то упустил в их разговоре.

– Нет, мы не уедем, – сказал он ясно и отчетливо. – Я уеду. А вы останетесь здесь.

Радостное выражение исчезло с ее лица. Она судорожно сглотнула и выдернула руку из его ладони.

– Я – ваша жена. И я поеду туда, куда поедете вы.

Чарли покачал головой, сомневаясь, не ослышался ли. «Она – моя жена? Откуда в ней взялась эта решимость остаться моей женой? Еще вчера она хотела стать монахиней. Когда я видел ее в последний раз, ночью, она выбежала из комнаты в слезах из-за того, что чуть не убила ради меня человека. А сегодня утром уже светится улыбкой и настаивает, что она моя жена? Да и вообще, чувствовала ли она за собой вину за то, что меня чуть не убили, пока я участвовал в маскараде, представляясь ее мужем только для того, чтобы спасти ее репутацию. Или же ее снова одолела жалость ко мне за ту жизнь, которую я вел? Как бы то ни было, мне следует поскорее помочь ей избавиться от мысли, что она едет со мной. И не только из-за того, что обстановка может осложниться и стать более опасной, но и потому, что я больше не могу таскать ее за собой по всей стране днем и ночью и ни разу не заняться любовью. Но если я сделаю это, то уже не смогу с нею расстаться. Я должен ее прогнать... Сейчас и навсегда».

– Вы мне не жена, Анжелина. Вы не хуже меня знаете, что всю эту церемонию затеяли напоказ. И нет на этой Божьей земле такого пути, по которому вы пошли бы со мной. За мной теперь погонятся сотни людей. Это стало слишком опасным. Ваш отец будет настаивать, чтобы вы вернулись в монастырь.

Анжелина решительно встала и уперлась руками в бедра.

– В монастырь я не вернусь, – процедила она. – Я еду с вами.

Чарли вздохнул и задумчиво провел рукой по волосам, как бы приглаживая их. Ему не хотелось показаться отъявленнным подлецом, но она упрямилась, как старый мул его матери.

– Сестра, вы же хотели стать монахиней. Вы неоднократно выкрикивали это мне в лицо с первого дня нашего знакомства. Теперь я уезжаю. Один. Наш брак не состоялся. Расторгайте его и возвращайтесь в Корпус-Кристи. Ваш отец будет трястись от восторга, если сможет вам в этом помочь теперь, когда знает, кто я такой. Все очень просто.

– Вы так думаете?

Топот копыт под окнами вызвал у Чарли гортанный возглас раздражения. Они оба встревоженно переглянулись и обернулись к окну. Чарли попытался встать с кровати, но Анжелина махнула рукой, чтобы он не поднимался, и пошла к окну посмотреть, кто приехал.

– Приехал кто-то один. Но он уже вошел.

Должно быть, кто-то из братьев приехал к отцу по делам.

Она вернулась к Чарли и присела рядом на кровать. Близость девушки беспокоила его, но он решил предпринять еще одну попытку уговорить ее. «Если на нее не подействовала моя нарочитая раздраженность, то, может быть, дойдет здравый смысл? «– подумал он.

– Послушайте, Анжелина, – начал Чарли тоном, показавшемся ему взывающим к ее разуму. Он все еще сомневался, поскольку до сих пор ему не приходилось никого убеждать уговорами. Обычно он рычал или просто угрожающе смотрел, и с ним тут же соглашались. Анжелина, по всей вероятности, этих правил еще не знала. – Я очень ценю все, что вы для меня сделали. Но мне кажется, нам надо смотреть правде в глаза, даже между собой. Каждому из нас придется жить своей жизнью. Вы знаете, чего хотите. Так что дерзайте и осуществляйте свою мечту. У меня тоже есть мечта. Я хочу уехать в Монтану. Хочу завести ранчо. Сам по себе.

Чарли ждал, затаив дыхание. Он не представлял, что будет делать, если Анжелина станет настаивать на том, что поедет вместе с ним, что она – его жена. Мысль о том, чтобы взять ее с собой, сделать своей настоящей женой и прожить остаток дней вместе в Монтане, была слишком привлекательной, чтобы ей противиться. Но, даже допуская эту возможность, он, глядя на нее, – молоденькую и неискушенную, – сразу же задумывался о реальности своего нынешнего положения.

Так поступить с нею он никогда не сможет. Она заслуживает лучшей участи, чем находиться в постоянной тревоге и всю жизнь скрываться от полиции. Даже если они доберутся до Монтаны живыми и невредимыми, его прошлое когда-нибудь все же постучится в их дверь. Для нее жизнь в монастыре была бы гораздо более безопасной, чем с ним, Чарли Колтрейном. Что бы Анжелина ни говорила, она все равно не смогла бы сделать этого. И зачем только молодой женщине связываться со старым преступником? И конечно, не такой молодой и красивой, как Анжелина Рейес, у которой все еще впереди. Если уж ей так хочется выйти замуж, она могла бы найти себе в мужья кого-нибудь получше, чем Чарли Колтрейн.

Анжелина уже собиралась что-то ему ответить, но прежде чем она начала говорить, дверь распахнулась настежь, глухо ударив ручкой о стену.

Чарли настороженно прищурился, глядя на человека, стоявшего на пороге, и, как всегда, потянулся за револьвером, которого у него не было.

Анжелина вскочила и резко повернулась на звук. Она моментально оглядела комнату, надеясь найти хоть какое-то оружие. Не увидев ничего, она встала перед пришельцем, загораживая Чарли собой.

– Отойдите, мисс Рейес, – проговорил Дрю Уинстон, растягивая слова. – Чем бы вы здесь ни занимались, я пришел забрать его с собой в Техас, чтобы там его повесили.

Анжелина с ненавистью смотрела на револьвер в руке Дрю Уинстона. Какое-то движение за его спиной привлекло ее внимание. В коридоре маячил отец. От вида его самодовольной физиономии Анжелину охватил гнев.