Д у д к и н а. В самом деле?

Ш у р а. Честное слово!

Д у д к и н а. А на юго-восток?

Ш у р а. На юго-восток вы занимали в январе, она вам тоже не понравилась.

Д у д к и н а. Разве?

Ш у р а. Честное слово! Вы еще тогда сказали главврачу, что на юго-восток чересчур дует и вы можете простудить голос.

Д у д к и н а. Я сказала, что дует? Хорошо. Придется отдыхать в розовой угловой. Миусов приехал?

Ш у р а. Как же, тут...

Д у д к и н а. Хорошо. Придется отдыхать в розовой угловой. (Уходит.)

З а й ц е в. Простите, а почему вы у этой дамы не спросили удостоверения с моста службы?

Ш у р а. Так это ж Дудкина!

З а й ц е в. Только и всего? Просто Дудкина?

Ш у р а. Нет, это не просто Дудкина. Она - жена профессора Дудкина.

З а й ц е в. Так жена Дудкина, а не сам Дудкин.

Ш у р а. Сам профессор Дудкин занятой человек, он все время работает, ему некогда отдыхать... Она ездит за него отдыхать. Понятно? До свиданья. Вы уже успели сиять калоши? Наденьте, наденьте!

З а й ц е в. Один вопрос: значит, если бы, например, я был жена профессора Дудкина, то вы бы меня пустили?

Ш у р а. Так вы же не жена!

З а й ц е в. Минуточку! Мужей вы тоже пускаете?

Ш у р а. Как это - мужей?

З а й ц е в. Очень просто. Предположим, профессором был бы не Дудкин, а его жена Дудкина. А Дудкин был бы не профессор Дудкин, а просто Дудкин, муж известного профессора Дудкиной. Пустили бы вы тогда просто Дудкина без удостоверения с места службы или не пустили?

Ш у р а. Понятно, пустила бы. Куда иголка, туда и нитка!

З а й ц е в. Как? Как?..

Ш у р а. Куда иголка, туда и нитка!

З а й ц е в. Так, так...

Ш у р а. Что вы бормочете?

З а й ц е в. Куда иголка, туда и нитка... Ничего, ничего... Значит, категорически не пускаете?

Ш у р а. Без удостоверения и паспорта не пущу!

З а й ц е в. Значит, нет?

Ш у р а. Нет!

З а й ц е в. И детей вам не жалко?

Ш у р а. Жалко. Но раз нет, так нет!

З а й ц е в. В таком случае я извиняюсь. До свиданья!

Ш у р а. До свиданья! Филипп Максимович! Что вы, в самом деле, копаетесь? Докушивайте и заступайте.

Ш в е й ц а р. Заступаю, заступаю...

ЯВЛЕНИЕ III

Входят Миусов и Дудкина.

Д у д к и н а. Миусов, здравствуйте.

М и у с о в. А, Зоя Валентиновна, и вы здесь? Как здоровье?

Д у д к и н а. Плохо...

М и у с о в. Что скажете хорошего?

Д у д к и н а. Все кончено! Я сойду с ума!!

М и у с о в. Что случилось?

Д у д к и н а. Он все знает...

М и у с о в. Простите, я не совсем... Кто?

Д у д к и н а. Профессор Дудкин.

М и у с о в. Ваш муж?

Д у д к и н а. Да.

М и у с о в. Простите, я все-таки... Вы говорите, ваш муж знает... Что он знает?

Д у д к и н а. Все!..

М и у с о в. То есть в каком смысле?

Д у д к и н а. Не прикидывайтесь... наивным ребенком... Это случилось сегодня утром. Я вызываю машину, чтобы ехать в "Сыроежки"... Вдруг он выходит из кабинета, видит, что у меня в руках плед и чемодан, и спрашивает: "Куда это ты отправляешься?" Я смотрю на него пустыми глазами и равнодушно роняю: "В "Сыроежки"..."

М и у с о в. Нуте-с...

Д у д к и н а. Тогда он мне говорит: "Хорошо. А кто мне будет кофе варить?" Он, видите ли, без черного кофе не может работать.

М и у с о в. Как Бальзак?

Д у д к и н а. Еще хуже! Я пожимаю плечами и небрежно роняю: "Вам сварит кофе Дуня". Тогда он говорит: "Дуня выходная". Я его окидываю с ног до головы спокойным взглядом и спрашиваю с иронией: "Может быть, вы хотите превратить меня в домработницу и заставить, чтобы я сидела дома в воскресенье и варила вам черный кофе?"

М и у с о в. Да, но я...

Д у д к и н а. Подождите. Тогда он спрашивает: "Как же быть?" Я спокойно отвечаю: "Можете сварить себе кофе на электрической плитке сами". Он отвечает: "Ты права! Я сварю себе кофе на электрической плитке сам". При этом, имейте в виду, разговор идет на страшном внутреннем нерве. Я еле владела собой...

М и у с о в. А он?

Д у д к и н а. Он тоже еле владеет собой. Я нервно говорю: "До свиданья..." - и касаюсь его лба холодными губами. Он мне отвечает: "До свиданья..." Я ему бросаю: "Если будешь куда-нибудь выходить, не забудь взять с собой ключ", - чтобы не получилось, как в прошлом году летом, когда он пошел за папиросами, забыл ключ дома, захлопнул дверь, а потом пришлось звать дворника и ломать замок... Он говорит: "Не беспокойся!" Причем все это на страшном нерве... Я легко сбегаю по лестнице и вдруг слышу за собой его голос: "Что ты, матушка, повадилась каждое воскресенье в "Сыроежки"?" Вы понимаете, Миусов? Меня буквально ударило громом... как электрическим током... Вы представляете мое состояние?..

М и у с о в. Не совсем...

Д у д к и н а. Да? Я моментально возвращаюсь назад, останавливаюсь перед Дудкиным и, глядя ему прямо в глаза ледяными глазами, спрашиваю срывающимся голосом: "Что вы этим хотите сказать? Может быть, вы подозреваете, что у меня в "Сыроежках" назначено свидание с любовником?"

М и у с о в. А он?

Д у д к и н а. Он говорит: "Что ты, матушка! Какие уж там любовники! В твоем-то возрасте!" Вы понимаете, наглость?! В моем возрасте!.. Можно подумать, что мне сорок, в то время как мне всего тридцать девять... и это все знают. Он говорит: "Пожалуйста, поезжай, но только мне кажется, что ты злоупотребляешь путевками в дом отдыха. Неудобно". - "Для жены профессора Дудкина удобно", - говорю я... Бросаюсь в машину и еду в "Сыроежки"...

М и у с о в. А он?

Д у д к и н а. Остается.

М и у с о в. Ну?

Д у д к и н а. Что "ну"?

М и у с о в. И дальше?

Д у д к и н а. Все...

М и у с о в. Простите, я не совсем понимаю...

Д у д к и н а. А намек на любовника?..

М и у с о в. Но мне кажется, это вы сказали, а не он... и... кроме того...

Д у д к и н а. Да, сказала я, а как он при этом посмотрел!.. Я чуть не потеряла сознание. Нет, нет, вы меня не успокаивайте. Он все знает... Это совершенно ясно. Мы пропали!

М и у с о в. Позвольте, а при чем здесь я?

Д у д к и н а. Как при чем?.. Мы с вами два раза катались на лодке, вы мне аккомпанировали, когда я пела, и говорили, что я культурная, интеллигентная женщина...

М и у с о в. Вы меня не так поняли...

Д у д к и н а. Нет, я вас поняла именно так, как надо! Вы разбудили во мне дремавшее чувство...

М и у с о в. Что вы! Что вы! Ничего я не будил!

Д у д к и н а. Нет, вы разбудили... Я вас люблю!

М и у с о в. Слушайте, вы меня ужасаете... Я поеду к товарищу Дудкину и все ему объясню...

Д у д к и н а. К Дудкину?! Не советую! Вы не знаете Дудкина! Он будет защищать мою честь!

М и у с о в. Зоя Валентиновна, что вы, что вы...

Д у д к и н а. Не волнуйтесь. Вы почти ничем не рискуете. Рискую я... В крайнем случае он выстрелит в вас несколько раз, может быть, даже не убьет, а только ранит... А мне потом всю жизнь переносить холодный взгляд его ледяных глаз!.. О, это пытка!

М и у с о в. Вы думаете, он будет стрелять?

Д у д к и н а. Обязательно. Ворвется сюда с револьвером и будет стрелять... О, это ужасный человек! Его не остановит даже то, что это дом отдыха. Для него нет ничего святого, кроме чести! Так и знайте!..

М и у с о в. Подождите. Что же делать?..

Д у д к и н а. Не знаю.

М и у с о в. А кто же знает?

Д у д к и н а. Не знаю, не знаю! Я знаю только одно: он безусловно будет защищать мою честь! Он ворвется сюда, и тогда я ни за что не ручаюсь! Он может, безусловно, оторвать дверную ручку и проломить вам голову.

М и у с о в. Мне?.. Кто?.. Пожилой профессор?..

Д у д к и н а. Вот вы тогда узнаете... У него железный организм. Он купается до середины декабря. Он - ворошиловский стрелок.

Звонок.

М и у с о в. Зоя Валентиновна, а это не может быть профессор Дудкин?