А дальше все пойдет по цепочке: ФСК определяет характер взрывчатого устройства, места его использования и хранения, через МВД или армейскую контрразведку выяснит, где были хищения. Так и до исполнителя дойти можно».

В федеральной программе Российской Федерации по усилению борьбы с преступностью на 1994-1995 годы намечен комплекс мероприятий по пресечению незаконного оборота оружия. Практика показывает: незаконный оборот оружия и его использование в преступных целях приобрели широкий размах и все больше оказывают негативное влияние на обострение криминогенной обстановки.

Только за последние три года количество преступлений, совершенных с применением огнестрельного оружия, увеличилось с 4 до 22,5 тысяч. У преступников изъяты 1366 пистолетов и револьверов, 1846 автоматов, 140 пулеметов, 328 винтовок и карабинов, 6 ракетных установок, 33 гранаты, 6 пушек. По фактам изъятия оружия и боеприпасов следователями органов внутренних дел возбуждено свыше 20 тысяч уголовных дел.

Киллер: «Наш брат нынче пользуется спросом. А спрос, как известно, рождает предложение. О подпольных школах киллеров не слышали? Есть такие. Одна в России, другая на Украине. Мода у наших нуворишей завелась — иметь домашнего киллера. И отстегивают они за обучение приличные деньги. Только вот после сдачи первого „зачета“ (к примеру, „наезда“ на коммерческую структуру) из десяти учеников останется один-два. Охрана, она ведь тоже не лыком шита. Из тех, кто выкрутился, может быть, толк получится, но для этого необходимо время. Потому на мой век заказов хватит…»

По мнению киллера, «крестные отцы» организованной преступности, покупая государственных банкиров, чиновников, убивая строптивых банкиров и бизнесменов, добились контроля над тысячами предприятий. Тут тебе и банки, и торговля, и транспорт. Денег у этих людей в избытке. Теперь им подавай власть. Сейчас происходит слияние криминально— коммерческо-финансовых структур с политическими партиями и течениями. А значит, завтра уголовный террор приобретет другие оттенки и у профессиональных киллеров появится новая цель — политический лидер.

Киллер: «Каждый человек в окружении президента — предмет пристального внимания тайно или явно противоборствующих групп политиков и высших чиновников, ведь приближение или отдаление кого-либо может моментально отразиться на судьбе его партии, на общей расстановке политических сил. До тех пор, пока в эти игры не вмешивались мои заказчики, все заканчивалось подсиживанием, интригами, склоками, ну, в худшем случае, мордобоем в Думе.

Теперь существует вероятность того, что в какую-то минуту очередную проблему попытаются решить одним выстрелом или взрывом. Мои наблюдения привели меня к выводу, что борьба с организованной преступностью превратилась, по существу, в прикрытие истинной борьбы с конкурентами в криминальном мире и преследует политические цели.

Преступность уже сегодня являет прямую угрозу правительству. В истории найти подобные примеры невозможно. Были режимы и диктаторы, которые использовали в своих интересах организованную преступность. Но попытки со стороны бандитов подменить государство не случалось. Здесь мы оригинальны».

Устранить политического лидера сможет далеко не каждый из тех, кто считает себя профессионалом. Это должен быть хладнокровный, прекрасно подготовленный и оснащенный, хитрый, педантичный, не оставляющий без внимания ни одной мелочи человек, который способен противопоставить свое мастерство профессионализму агентов службы безопасности политического лидера. А это тоже люди опытные, думающие, имеющие хорошую базовую подготовку.

Их профессиональные качества строго индивидуальны, механизм бессознательного инстинкта сохранения собственной жизни притуплён длительными тренировками. В распоряжении службы хорошо разработанная, эффективная практика охраны и защиты принципала, основанная на сборе и анализе всех покушений на высокопоставленных чиновников и политических лидеров, прекрасные информационные условия.

Киллер: «Я не раз наблюдал, как работает личная охрана какого-нибудь лидера. Они взглядом рассекают и фильтруют толпу. По манере держаться способны определить, насколько опасен подозреваемый, умеют правильно подойти к нему, грамотно проверить. И, при необходимости, мгновенно обезвредить его. Я всегда уважал профессионалов.

Одного только не пойму, чего ради они держатся за свои места?

Прикрывают собой этих типов, таскаются за ними по стране. Ни сна тебе, ни покоя! Да еще смотря какой Хозяин попадется…

Иному для обеспечения его же безопасности советуют изменить линию поведения. А он орать начинает. Зарплата у этих ребят — курам на смех, любой банкир платит своим телохранителям в несколько раз больше…»

Опыт работы и знание реальной политики позволяют охране предположительно знать, откуда может исходить возможная опасность для политического или государственного деятеля, как проводить комплекс мероприятий но контролю за деятельностью партии, предположительно готовящей террористический акт, и, как следствие, изучать вопрос возможного покушения и воздействия на ситуацию в нужный момент. Но несмотря на перечисленное, настоящий профессионал знает: нельзя достичь абсолютной безопасности.

Нелишне добавить, что в мероприятиях по обеспечению безопасности президента задействованы 1000-1200 сотрудников силовых ведомств, подключаются «трассовики», «эпизодники», 15-20 человек личной охраны. Безопасность политического лидера обеспечивается более скромными силами. Киллер: «Мои шансы и шансы охраны приблизительно равны.

Самое сложное, на мой взгляд, это обеспечить абсолютную секретность операции. Я ведь прекрасно осознаю, что мне будет противостоять едва ли не лучшая в мире служба безопасности, МВД и ФСК. Добавьте сюда информаторов, пасущихся в организации заказчика. Потому моя анонимность — большой плюс. Служба безопасности бессильна перед исполнителем, о котором нет никакой информации…

Любой профессионал, получивший заказ на устранение лидера, займется тщательной разработкой плана, который позволит ему не только выполнить задание, но и оставаться целым и невредимым. Камикадзе, как вы понимаете, среди нас нет.

Основным элементом моего плана могла бы стать неожиданность. Когда проходит год за годом, а покушений нет, проверки становятся в какой-то степени формальными, а бдительность притупляется. К тому же, у охраны сложился отработанный стереотип.

Моя задача — ударить так, чтобы действия не вписывались в схемы, наработанные охраной, то есть чтобы были для нее неожиданны. Для этого мне необходимо рассуждать так, как рассуждают мои оппоненты.

… После сбора информации о лидере и ее анализа я могу предположить, где и когда будет проводится акция. Следующий этап — отработка места покушения и близлежащих районов. Выбрав место и осмотрев доминирующее строение, отрабатываю пути отхода. Определяю способ осуществления акции, оружие…

Взрывные устройства с дистанционным способом подрыва не дадут гарантированного результата. На трассе и на подъезде взорвать автомобиль практически невозможно. Машина того же Президента, к примеру, это своего рода броневик, внутри которого находится капсула-салон.

И для того чтобы нанести реальный ущерб, допустим, при подрыве авто из люка коммуникационной сети, нужен заряд такой силы мощности, чтоб авто подбросило на 15-20 метров. Значит, реальная возможность физического устранения «клиента» появляется только в тот момент, когда он находится на свежем воздухе.

Зарядом направленного действия с дистанционным подрывом, скажем, немного модернизированной отечественной ПОМЗ-2, или ОМЗ-4, ну, это от бедности, а лучше американским М18 (мина «Клеймор»), Но я бы использовать ее не стал. У М18 сектор поражения осколками 60 градусов, и летят они на 30-40 метров, все живое выкосят, не подпрыгнешь, не заляжешь. А это значит, будут лишние жертвы. Жалко ли мне людей? Да нет, просто устранение тех, кто не оплачен, не есть профессионализм…»

Все пространство, окружающее телохранителя, условно можно разделить на пять зон. Первая — зона непосредственной близости — от 0 до 3-5 метров. Это пространство, в котором противник может совершить мгновенное нападение. Все объекты здесь пользуются повышенным вниманием. Вторая — ближняя зона от 5 до 20 метров. Внутри этой зоны возможно эффективное нападение с помощью легкого стрелкового оружия и применения метательных взрывных устройств. Третья — от 20 до 300 метров.