- Как только он вернется, сразу же направьте его ко мне.

- Будет исполнено, сэр.

Огилви явился в указанное время. Это был долговязый пилот с худым лицом и неприятной манерой ехидно улыбаться. Войдя в командирскую рубку, он остановился, заложил руки за спину, склонил голову и с притворной застенчивостью произнес:

- Командор, я должен сделать признание.

- По вам это в самом деле видно. И в чем же оно состоит?

- Я совершил посадку, не имея на то разрешения, прямо на центральной площади самого большого города, который смог найти.

Лейф вопросительно поднял брови:

- И что произошло?

- Они собрались вокруг и уставились на меня.

- Это все?

- Сэр, двадцать минут понадобилось им только для того, чтобы заметить меня; за это время те, что находились дальше других, еще шли ко мне. Я не мог больше ждать, чтобы узнать, что они будут делать потом. Я подсчитал, что если бы они пошли за веревкой и стали привязывать вертолет за шасси, то закончили бы эту работу не раньше следующего Рождества.

- Хм! И что, повсюду картина одинаковая?

- Так точно, сэр. Я облетел более двухсот городов и поселков, расположенных на территории в девятнадцать на восемьдесят квадратных километров. Везде то же самое, - он подарил одну из своих характерных улыбок - Есть пара вещей, которые должны вас заинтересовать.

- А именно?

- Неспешиты объясняются между собой при помощи рта, но воспроизводят звуки, не поддающиеся обнаружению. На вертолете установлен ультразвуковой локатор "Летучая мышь", который используется для слепого полета. Я проверил весь его диапазон, когда был в этой толпе, но не уловил ни единого писка. Значит, они разговаривают на очень низких частотах. Но я все-таки не пойму, как они общаются. Дело, наверняка, в чем-то другом.

- Я тоже имел одну одностороннюю беседу с ними, - поделился с ним Лейф. - Может быть, мы упускаем явное, пока ищем тайное.

- Что вы под этим подразумеваете, сэр?

- Не обязательно, чтобы они обладали какими-то уникальными способностями, о которых мы не имеем представления. Вполне возможно, что они общаются зрительно. Уставятся друг другу в глотки и изучают свои шевелящиеся щупальца. Что-то вроде того, как врач любуется вашими гландами, - взмахом руки Лейф показал, что обсуждение этого вопроса прекращено. - Какова ваша вторая "вещь"?

- Здесь нет птиц, - ответил Огилви. - Можно было бы предположить, что там, где есть насекомые, там будут и птицы или что-то наподобие птиц. Единственное державшееся в воздухе существо, которое мне встретилось, было похоже на перепончатокрылую ящерицу, которая при помощи крыльев еле-еле смогла оторваться от земли, а потом планировала, куда ей надо. На Земле она не поймала бы и сонной мухи.

- Вы засняли ее на пленку?

- Нет, сэр. Я уже использовал всю катушку и не хотел стирать сторону.

- Хорошо.

Лейф подождал, пока Огилви выйдет, и связался с Шэлломом:

- Если пленки с вертолета окажутся достаточно четкими для дальней передачи, сделайте с них дополнительную копию для связистов. Пусть отправят их в Девятый Сектор для дальнейшей переброски на Землю.

Не успел он положить трубку, как вошел Ромеро. По его виду можно было заключить, что он в полном отчаянии.

- Командор, вы не могли бы достать инструменты, чтобы соорудить фенакистоскоп с встроенным счетчиком оборотов?

- Мы можем все, решительно все, - вмешался в разговор стоявший возле иллюминатора Пэскью. - Для этого у нас есть целые века времени.

Пропустив его замечание мимо ушей, Лейф поинтересовался:

- А для чего он вам?

- Хоффнэгл и Нолан считают, что с его помощью мы смогли бы измерить точный стробоскопический регистр этих увальней. Если нам удастся установить, на какой минимальной скорости они начнут видеть движение картинок, то это будет нам хорошим подспорьем.

- А кинопроектор корабля для этого не подойдет?

- У него недостаточный диапазон, - пояснил Ромеро. - Кроме того, мы не можем использовать его вне нашей внутренней системы питания. Фенакистоскоп должен быть переносным и приводиться в действие вручную.

- С каждой минутой это становится более увлекательным, - вставил Пэскью. - По крайней мере, не так скучно. Объясните поподробнее, тогда и я начну понимать, что это за чертова штука.

Не обращая на него никакого внимания, Лейф снова позвонил Шэллому и ввел в курс дела.

- Святой Моисей! - обрадовался Шэллом. - У нас найдется то, о чем вы просите! И кто это придумал? - После некоторой паузы он уточнил: Нам нужно два дня.

- Два дня, - повторил Лейф для Ромеро.

Тот в ужасе посмотрел на него.

- Что за спешка? - не выдержал Пэскью. - Вы не можете обождать два дня, чтобы начать измерение запаздывания оптической реакции? Да это невиданно быстро для этого мира. Вы же на Планете Вечности. Привыкайте!

Лейф пристально взглянул на Пэскью и сказал:

- Вам не кажется, что вы стали слишком придирчивы за последние пару часов?

- Нет. У меня осталось еще несколько капель терпения на дне. Когда испарится последняя из них, можете запереть меня на гауптвахту, потому что тогда я тронусь.

- Успокойтесь. Скоро мы что-нибудь придумаем.

- Ха-ха! - непочтительно бросил Пэскью.

- Мы подготовим наш разведывательный вездеход и отправимся в город, посмотрим на них в их среде.

- Не забыть бы о времени, - одобрительно добавил Пэскью.

Бронированный восьмиместный вездеход громыхал тяжелыми гусеницами по трапу. Только два особых брандспойта, - по одному в передней и задней его частях, - указывали на наличие на нем оборонительных "фыркающих" пушек, управляемых с пульта вездехода. Металлический прут на крыше этой будки представлял собой радиоантенну. Они могли воспользоваться и вертолетом, вмещавшим четырех человек со снаряжением, но для экскурсий по улицам от него было бы мало проку.

На переднем сиденье вместе с Лейфом располагались лейтенант Хардинг и дежурный водитель. За ними разместились двое из команды Хардинга, а также Пэскью. Заднее сиденье поделили между собой радист и стрелок. Уолтерсон, Гарсайд и остальные специалисты остались на корабле.

Они прокатились мимо неспешитов, сидевших сейчас на земле, скрестив ноги, и уставившихся в таблицу, которую с абсолютно безразличным видом демонстрировал им Нолан. Поблизости, соображая, какой материал урока усваивался, а какой нет, грыз ногти Хоффнэгл. Никто из этой группы не показал ни малейшего удивления, когда вездеход спустился по крутому утесу и прогрохотал мимо них.

Вздрогнув, он с натугой пересек железнодорожное полотно позади поезда и добрался до дороги. Она была безукоризненно гладкой и могла бы поспорить со скоростными трассами на Земле. Не проехав и восьми километров, они встретили одного неспешита - именно таким они себе его и представляли.

Он полусидел - полулежал в длинном, узком и приземистом одноместном автомобиле, выглядевшем очень солидно. В самом водителе было что-то маниакальное - отрешенное лицо, напряженный взгляд, крепко вцепившиеся в руль руки. По показаниям фотоэлемента на приборной доске вездехода он проревел мимо них со скоростью восемьдесят три и шесть десятых километра в час. Их спидометр показывал ровно восемьдесят километров в час. Значит, он мчался с захватывающей дух скоростью три и шесть десятых километра в час.

Первым заговорил Пэскью. Вывернув голову назад и глядя вслед автомобилисту, он сказал:

- Как социолог я авторитетно заявляю, что некоторые из этих созданий слишком уж опрометчивы. Если этот ненормальный едет сейчас в город, находящийся примерно в сорока километрах отсюда, то он доберется туда, по крайней мере, через двенадцать часов. - Лицо его нахмурилось, он посерьезнел и добавил: - Сопоставляя их реакцию с их скоростями, а они стоят друг друга, я не удивлюсь, если у них существуют те же транспортные проблемы, что и в любом другом мире.

Никто не воспользовался случаем вступить с ним в полемику. Все восемь пассажиров вездехода снова погрузились в состояние оцепенения. Они уже въехали в пригород, полный пешеходов, машин и трамваев, наводнивших улицы. Теперь они то и делали, что объезжали их. Для этого водителю пришлось осваивать новую технику вождения, что было не таким уж легким делом.